Ирина Мельникова - Дикая Лиза
За окном заметно стемнело, и кто-то из охраны включил свет во дворе. И почти одновременно с этим раздвинулись ворота, и в них въехала отцовская машина. Катя вздрогнула, отступила от окна, но тотчас вернулась на прежнее место. Спрятавшись за шторой, она наблюдала, как черный джип подъехал почти вплотную к крыльцу. Из него вышел водитель отца, дядя Слава. Он распахнул дверцы. Вначале из них показался отец. Он был раздет, без пальто и без шляпы, но не поспешил в дом, как это бывало прежде, а протянул руку, чтобы помочь выбраться наружу женщине с ребенком на руках. На ней было отцово пальто, полы которого волочились по земле, а ребенок выглядел очень неуклюжим в своем жалком выцветшем комбинезоне. Ванечкин бультерьер был одет, несомненно, лучше, чем вновь обретенный Катин братишка.
Отец протянул руки, чтобы взять Сашу, но женщина повела плечом, отстраняя его с дороги, и направилась к крыльцу. Она была высокой и стройной, эта Дикая Лиза. Но Кате очень хотелось увидеть ее лицо. Если бы лицо оказалось безобразным, она бы так не волновалась! Но эта женщина слишком прямо держала спину, и гордо несла голову, несмотря на то, что прижимала к себе ребенка. Уродливые женщины так не ходят.
Лиза подошла к крыльцу, и тут почувствовала чей-то взгляд. Она подняла глаза и увидела в окне второго этажа девочку. Она была круглолицей, хорошенькой, и очень похожей на человека, который называл себя отцом ее Димы, и уверял, что малыша зовут Сашей. Их взгляды встретились. Девочка закусила губу, смерила ее гневным взглядом и, перебросив резким движением косу с груди за спину, отошла от окна.
Катя была разочарована, более того, она была крайне огорчена. Дикая Лиза не походила ни на грубого солдафона, ни на слюнявую дурочку, ту самую, что просила милостыню возле собора. Она была красивой эта Лиза, даже очень красивой, и хотя Кате это сильно не понравилось, в глубине души она признавала, что Лизина привлекательная внешность гораздо лучше безумного взгляда и бегущей по подбородку струйки слюны.
Морозов открыл дверь, пропуская Лизу с Сашей в дом. Катя стояла, заложив руки за спину, на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж. Взгляд ее был не просто угрюмым. Дочь с откровенной ненавистью смотрела на Лизу, которая застыла у порога, прижимая к себе Сашу. В машине мальчика разморило, и он заснул, хотя весь вечер капризничал. У него резались коренные зубки, и он плохо ел весь день.
— Здравствуй, Катя! Спускайся к нам, — сказал, улыбаясь, Морозов, словно не заметив ее негодующего взгляда. — Посмотри, как подрос Саша. Он уже бегает. И с Лизой познакомься. Надеюсь, вы подружитесь.
Катя весьма отчетливо фыркнула, выражая абсолютно не прикрытое презрение.
«Теща капитально постаралась! — констатировал про себя Виталий. — Обработала девчонку! Ну что за стерва такая! — Но вслух он эти мысли не озвучил, а произнес, несколько громче и четче выговаривая каждое слово: — Катя, ты слышишь? Спустись вниз! Поздоровайся с Лизой и Сашей!
Прежде подобная интонация в его голосе означала, что отец сердится, и желает заставить ее выполнить то, что непременно следует выполнить. И Катя всегда это понимала, и старалась не доводить отца до схожего состояния, когда он вынужден был не просить, не предлагать, а приказывать. Но впервые в жизни она его ослушалась, и гордо вздернув подбородок, отвернулась и ушла в свою комнату.
Хлопнула дверь, и Виталий сжал зубы. Кажется, назревает бунт на его корабле, и с каким удовольствием он вздернул бы сейчас на рее его идейного вдохновителя.
Он посмотрел на Лизу. Лицо ее побледнело, а полные губы сжались в тонкую полоску.
— Кажется, я здесь некстати! Но если вашей семье захочется выгнать меня, как бродячую собаку на улицу, я уйду вместе с Димой.
— С Сашей! — в который раз уже поправил ее Виталий. — И прошу вас, не беспокоиться! Моя семья вас не выгонит, и даю вам слово, скоро все уладится.
— Почему вы ручаетесь за других? — спросила тихо Лиза. — Эта девочка, ваша дочь, совсем меня не знает, а уже ненавидит.
— Катя — ребенок, и очень внушаемый ребенок! Ей внушили, что вы — опасная женщина, и она этому верит!
— Кто внушил? Вы?
— Нет, я не внушал! — ответил Виталий и попросил. — Дайте мне Сашу. Мы приехали домой, и я с ним никуда не денусь.
Лиза некоторое время молча смотрела на него, затем столь же молча протянула малыша отцу. Виталий бережно принял сына из ее рук и прижал к себе. Малыш тотчас проснулся, и принялся вертеть головой, искать мать. Обнаружил ее рядом, и, захныкав, потянулся к ней ручками.
— Саша! Саша! — успокаивал его Морозов и, прижимаясь щекой к его головке, вдыхал забытый детский запах. — Не плачь!
Но мальчик и впрямь залился плачем, когда заметил, что мать не берет его на руки. А она стояла и испуганно смотрела на Морозова и Диму. Они были на одно лицо, ее сынишка и абсолютно незнакомый до недавнего времени мужчина. В этом нельзя было ошибиться, хотя малыш был розовощеким и круглолицым, а его взрослое подобие зарос густой щетиной (Морозов не брился, по крайней мере, два дня, и как все брюнеты зарастал щетиной почти мгновенно, и по самые брови), щеки его запали как от долгого недоедания, а в глазах была такая усталость, что Лизе на мгновение стало его жалко! Но она тотчас отбросила жалость. Этот мужчина был очень привлекательным, но эта привлекательность как раз и таила в себе опасность. Он хотел отнять у нее Диму, что было равносильно смерти. Она не пережила бы эту потерю и однозначно сошла бы с ума!
Но Лиза также знала, что не сумеет сопротивляться вечно. Когда-нибудь этот мужчина ее одолеет и заберет Диму. И что тогда ей останется? Ничего! Пустота! Но она никогда не вернется в пустоту! Без Олега, без Димы, без Егора Николаевича ей не выжить! А она очень хотела жить! Судьба в который раз подарила ей шанс! И она ни за что от него не откажется! Она будет сражаться! Чем придется, и как придется! Она — лазутчик в тылу врага, и должна вести себя, как лазутчик. И, прежде всего, нужно успокоить врага.
Она отвела взгляд от Димы и посмотрела на Виталия.
— Диму надо переодеть! Ему жарко в этой одежде!
— Да, да! — Засуетился Виталий. — Сейчас! — И крикнул. — Зоя! Иди сюда, пожалуйста!
— Иду! Иду! — раздалось откуда-то из-за ведущих влево дверей. Через мгновение они распахнулись, и в прихожей появилась невысокая полная женщина с веселыми глазами и доброжелательной улыбкой. Ее седоватые волосы были расчесаны на пробор и уложены в косу, которую она закрепила узлом на затылке.
— Ой! Кто приехал! Сашенька наш приехал! — Она протянула руки к малышу, и тот потянулся к ней, улыбаясь в ответ и что-то оживленно бормоча.
— Зоя! Познакомься! — неожиданно мягко произнес Морозов. — Это Лиза. Проводи их с Сашей в детскую. Покажи, во что переодеться. Там все есть, и для нее, и для Саши! — Затем повернулся к Лизе. — Это Зоя. Она давно у нас работает. Помогает по дому. Если будут какие-то вопросы, обращайтесь к ней. Она добрая и славная женщина.
— Скажете тоже, Виталий Александрович, — засмущалась Зоя, — представляете, словно я невесть кто! — Она дружелюбно посмотрела на Лизу. — Красивая вы какая! Смотрю и не верю, что такие страхи пережили!
— Зоя! Не надо! — прервал ее Морозов. — Веди их в спальню. Покажи, где помыться. Я прошу тебя! Пока никаких разговоров! — Последние слова он произнес, все с тем же нажимом, что и в разговоре с Катей, только Зоя отреагировала на них по-своему.
— Скажете тоже, Виталий Александрович, — произнесла она с укором. — Что я не знаю, как себя вести? Женщине выговориться надо, тогда и на душе полегчает!
— Только не заговори насмерть! Помоги им, и возвращайся в столовую. Я хочу, чтобы ты накрыла стол к ужину в столовой.
— Скажете тоже, — в третий раз повторила свою коронную фразу Зоя и дернула полным плечиком. — Все, небось, уже готово! Зинаида Тимофеевна постаралась! Серебро достали, хрусталь… Ждали вашего появления.
— Зинаида Тимофеевна? — Виталий не смог скрыть удивления. — Праздничный ужин? Она готовила? — Он посмотрел в сторону дверей, из которых появилась Зоя. — Где она? В столовой?
— А где ж ей быть? — охотно откликнулась Зоя. — При полном параде! Как всегда на посту! — Она повернулась к Лизе. — Пальто здесь оставьте, и пойдемте быстрее! А то ужин остынет! Придется разогревать!
Прижимая одной рукой к себе Сашу, второй она подхватила под локоть Лизу, и вся троица направилась по лестнице на второй этаж. Саша вполне освоился на руках у домработницы, и что-то весело щебетал, размахивая руками и подпрыгивая у нее на руках. Не смущал его и тесный комбинезончик. Лиза шла молча, но на верхней ступеньке внезапно оглянулась и в упор посмотрела на Виталия. Сердце его ухнуло в пятки. Он понял, почему представитель Генерального штаба решился когда-то на столь опрометчивый поступок. Эти глаза могли свести с ума кого угодно! А губы! Такие губы обязательно нужно целовать! Настолько они совершенны и чувственны, настолько притягательны, что не вызывает сомнения: такие губы созданы для поцелуев! Горячих, жадных, посылающих к черту здравый смысл, чувство долга и прочие атрибуты разума. А их владелицы не только ломают руки, они разбивают вдребезги мужские сердца, и ходят по этим осколкам, как йоги, не чувствуя боли и сострадания!
