Алексей Хапров - Наследник
— Я сворачиваю у Михайловки.
— Идет, — кивнул я. — Довези до поворота, а там мы еще кого-нибудь поймаем.
— Плотишь сколько? — нагло спросил он.
— А сколько просишь?
Прыщавый назвал цену.
— Ну, это немножко дороговато, — протянул я, хотя совершенно не знал местных расценок. Зато я знал, что такое "бомбилы", и что они, как правило, начинают с максимума. Я стал вежливо торговаться. После непродолжительных переговоров юнец снизил цену вдвое, и мы с Радиком заняли место в машине…
Вариант путешествия на перекладных в сложившихся обстоятельствах показался нам самым оптимальным. Соваться на вокзалы было неразумно. Беглых преступников в первую очередь разыскивают именно там. Попутные машины, с точки зрения безопасности, конечно, тоже были не идеальны. Меня запросто могли сцапать на каком-нибудь посту ГИБДД.
— А если на эти посты не нарываться? — возразил Радик.
— Каким образом? — спросил я.
— Очень просто. Высаживаться где-нибудь перед ними, обходить их стороной, и далее ловить следующую попутку.
— Интересный вариант, — согласился я.
В теории эта тактика представлялась верной. Но на практике все оказалось гораздо сложней…
"Чудо советского машиностроения" мчалось вперед, выжимая из себя все, на что было способно. А способно оно было, увы, не на много. Прыщавому юнцу явно хотелось показать себя лихим гонщиком. Я сидел рядом с ним и пристально вглядывался в даль, не замаячит ли впереди милицейская форма. Но дорога, к счастью, была пуста. Как я ни старался держать все время голову вполоборота, чтобы скрыть черты своего лица, юнец их все же рассмотрел. В какой-то момент я заметил, что он все чаще и чаще стал бросать на меня косые взгляды. Я насторожился.
— В чем дело, любезный? — стараясь не выдавать своего волнения, поинтересовался я. — Мы раньше где-то встречались?
— Скажите, а Вы не имеете отношения к телевидению? — оживился Прыщавый. — Мне кажется, я видел Вас вчера в новостях.
"Ага, значит, конкретно он меня не запомнил", — подумал я, и тут же смекнул, как сбить его с толку.
— Ну, да. У меня в эфире был вчера репортаж.
— Точно, Вы журналист! — радостно воскликнул юнец. — А я сижу и думаю, почему мне Ваше лицо так знакомо? Где я мог Вас видеть? По-моему, Вы работаете в криминальной хронике. Вы вчера про какого-то преступника рассказывали.
— Именно так, — подтвердил я.
— Вот это да! — продолжал восторгаться Прыщавый, переполняясь счастьем, что везет в свой машине "такую знаменитость". — Как жаль, что я не взял с собой фотоаппарат. Было бы, что друзьям показать.
Он еще долго пел мне осанну, но затем вдруг резко смолк. Это произошло после того, как по радио стали сообщать о розыске "особо опасного преступника" Чернышова Евгения Николаевича, и подробно описывать его приметы.
Юнец еще раз вгляделся в меня и буквально вжался в сиденье. Он побелел, как полотно. Видимо, до него, наконец, дошло, в каком качестве он видел меня вчера по телевизору.
Мое сердце бешено забилось. Я лихорадочно пытался сообразить, что следует предпринять. Прыщавый, очевидно, был озабочен тем же. Иначе как объяснить, что машина вдруг потеряла равномерность хода, и стала то притормаживать, то ускоряться.
Я решил воздействовать агрессией, и взять юного "бомбилу" на испуг. Он не был похож на отчаянного смельчака, поэтому тактика давления представлялась мне наиболее правильной.
Выдвинув вперед нижнюю челюсть, чтобы придать своей физиономии зверское выражение, я угрожающе посмотрел на него.
— У нас что-то случилось?
Мой негромкий рык подействовал на юнца, как удар тока.
— Не убивайте меня! — в панике завопил он. — Я у матери один! У меня жена беременна! Я сделаю все, что вы скажете! Только не убивайте!
— Прекрати истерику! — рявкнул я.
Прыщавый моментально выпрямился, словно дрессированный цирковой зверек, и угодливо закивал головой.
— Довези нас, куда договорились, и останешься цел. И не вздумай кому-нибудь ляпнуть, что меня видел! А то я тебя из-под земли достану. Мне терять нечего. У меня итак уже "вышка". Десять трупов, или одиннадцать — это уже не имеет никакого значения.
Юнца затрясло, как в лихорадке. Он вцепился в руль, как ребенок, ищущий опору на лихом аттракционе.
— Я все сделаю, все сделаю!
Я не сомневаюсь, что все оказалось бы именно так, и что мы спокойно доехали бы до поворота на Михайловку. Но тут в дело вмешался Радик.
Он просунул между сиденьями свой игрушечный пистолет, воткнул его Прыщавому под ребра, и, подражая крутым героям боевиков, грозно произнес:
— Без глупостей.
Этого юнец уже не вынес. Раздался скрип тормозов, меня бросило вперед, автомобиль накренился вправо, и я вдруг обнаружил, что им никто не управляет. Прыщавый на ходу выпрыгнул из машины, и с криком "Спасите!" задал отчаянного стрекача.
К счастью, я успел вовремя схватиться за руль. Задержи я с этим на какую-то секунду, и мы точно кувыркнулись бы в кювет.
"Запорожец", чихая, остановился. Я облегченно перевел дыхание и вытер выступившую на лбу испарину. С негодованием повернувшись к своему спутнику, я набросился на него, словно волк на козленка.
— Ты что, с ума сошел?
— Дядь Жень, откуда я знал, что он ненормальный! — стал оправдываться мальчик. — Я просто хотел его немного припугнуть.
— Припугнуть, припугнуть! — передразнил его я. — Он итак уже был припЩгнутый дальше некуда. Ты хоть понимаешь, что ты наделал?
— Что?
— В Уголовном Кодексе это называется грабеж! Слыхал про такое понятие?
Мой спутник обескуражено сжал губы.
— Зато платить ничего не надо, — нашелся он. — Хоть немного, но сэкономили.
— Ладно, — сказал я. — Проедем еще немного на этой развалюхе, и будем искать другую попутку. Авось этот придурок не успеет ничего про нас сообщить.
Я перебрался на водительское место и завел мотор.
Но уехать далеко нам не удалось. Первая же встречная машина характерно помигала фарами. Я понял, что придется остановиться.
— Впереди "гаишники", — объяснил я не знакомому со знаками водительской солидарности Радику. — Дальше пойдем пешком.
Я аккуратно протер влажной тряпкой руль, затем проделал то же самое со всеми остальными поверхностями салона, чтобы уничтожить следы нашего в нем пребывания, захлопнул дверцы, закрыл их на ключ, после чего бросил тот внутрь сквозь чуть приоткрытое окно.
— Надеюсь, хозяин оценит наше благородство.
Мы отошли от обочины и скрылись за придорожными деревьями.
Мы продвигались по произраставшему вдоль трассы пролеску все дальше и дальше, но обещанного поста все не было и не было.
— А этот козел не мог просто пошутить — раздраженно спросил Радик, имея в виду водителя отсигналившей нам иномарки.
— Вообще-то, на дороге такие шутки не приняты, — ответил я, и недоуменно пожал плечами. — Хотя, черт его знает. Может, он имел в виду что-то другое?
— Я устал, — пожаловался мальчик.
— Ну, давай немного отдохнем, — предложил я.
Мы присели на землю. Острый взгляд моего спутника тут же сосредоточился на росших невдалеке кустах.
— А что там за ягоды?
Я вгляделся.
— Ежевика. Настоящая лесная ежевика. Можно немного восполнить нехватку витаминов.
Мы подошли к кустам. Но не успели мы сорвать даже по одной ягодке, как за деревьями заскрипели тормоза. Бряцнула дверь. Послышались чьи-то быстрые шаги. Мы присели и затаили дыхание.
Ветви раздвинулись, и нашему взору предстал высокий, коротко стриженный, грузный мужчина. Его ищущий взгляд и суетливые манипуляции пальцев в области ширинки недвусмысленно свидетельствовали о его намерениях.
Вглядевшись сквозь листву, я увидел стоявшую у обочины черную "Тойоту". Ее номер с тремя буквами "А" давал понять, что владелец этой машины имеет категорию VIP. Двигатель работал, внутри никого не было.
И тут в мою голову стукнула отчаянная мысль. Рисковать — так рисковать! Я дернул Радика за рукав, и мы стали украдкой перемещаться к трассе.
— Бегом в нее, — шепнул я своему спутнику.
Мы подскочили к автомобилю, распахнули дверцы и прыгнули внутрь. Я снял "ручник" и ударил по педали газа. "Тойота", взвизгнув, рванула вперед.
— Немного проедем, а затем бросим ее так же, как и ту, — пояснил я мальчику.
Впереди замаячил знак поворота. Выполнив вираж, я увидел "долгожданный" пост.
— Черт возьми! — выругался Радик.
Моя душа ушла в пятки. Что делать, если мне прикажут остановиться?
Но реакция инспекторов ГИБДД оказалась совершенно иной. Разглядев номер машины, они встрепенулись, вытянулись в струнку, и отдали нам честь.
У меня, как говорится, отлегло. Я едва удержался, чтобы на радостях не отсалютовать им в ответ.
