Энн Грэнджер - Под камнем сим
— Лондон не на другом конце света, — отрезал суперинтендент. — Поедете, поговорите со служащими и вернетесь. Я звонил в столичную полицию, предупредил, что вы будете действовать на их территории.
— Спасибо, — неуверенно промямлила Джинни. — Э-э-э… может, лучше отправить инспектора Пирса? По-моему, ему хотелось бы…
— Он здесь нужен. Я не могу освободить его на день для поездки в Лондон. Тем более… — Маркби замялся. — дело, возможно, тонкое. А вас специально учили работать с трудными свидетелями.
— С травмированными, сэр.
— Как бы там ни было, справитесь с шайкой пиарщиков?
— Да, сэр. А вы? — отважилась спросить Джинни. — Уже ездили в Лисий угол? Инспектор Пирс упоминал, что собирались.
— Нет еще, — признался Алан. — Ждал, когда кто-то из вас вернется, надеясь услышать важные новости. Но Дэйва пока нет, и Прескотт пропал где-то, бог его знает. Впрочем, это вас не касается. Не опоздайте на поезд.
Стив Прескотт уже понял, что вытащил несчастливый жребий. На сей раз возле трейлера Смитов дети его приветствовали, словно старого друга. Он чувствовал себя Иудой.
— Доброе утро, миссис Смит, — поздоровался он. — Дэнни далеко?
Зилпа сидела у стенки фургона на деревянном стуле, рядом в тазу с водой высилась гора очищенной картошки. Она наблюдала за его приближением и встречей с ребятишками без комментариев, только окриком приказала собаке молчать.
— За отцом сбегайте, — сказала она теперь, и дети послушно рассыпались. Зилпа ткнула в сторону детектива ножом: — Чего это у вас такой кислый вид?
— Извините, что снова побеспокоил… — промямлил он. — Надо кое-что уточнить.
— Дэн рассказал все, что знал.
Руки автоматически продолжали работать, очередная картофелина плюхнулась в воду.
— Уже столько начистили, армию можно было бы накормить, — уклонился от темы Стив.
— Хью разрешил накопать вон в том поле. Много в прошлом году уродилось. Картошка плотно живот набивает, — объяснила Зилпа.
— Дело в том, — отчаянно начал сержант, — что возникло свидетельство об одном предмете, возможно, вещественном доказательстве. Это зеленая сумка в виде лягушки…
Картошка упала в таз. Цыганка молча потянулась за следующей, глядя на пего.
— Вы, случайно, поблизости такой вещи не видели? Не валялась ли где? — Стив обвел рукой окружающие поля. — Похоже, кто-то потерял.
— Нет, — просто ответила женщина. — В любом случае я кругом не особо расхаживаю. Ноги больные.
Стив взглянул на упомянутые ноги — опухшие, без чулок, в ортопедических сандалиях.
— С весом ничего не поделаешь, — спокойно объяснила миссис Смит, пополняя гору картошки. — Такая уродилась. Мать крупная, сестры крупные, а бабка была такой крупной, что ее из трейлера не могли вытащить.
— Неужели? — переспросил потрясенный сержант.
Зилпа снова махнула картофельным ножом:
— Ничего нет плохого, пока ноги держат. Бабка до сих пор жива, никогда не болела. Мама тоже, и сестры, и я. Только сядь на диету, сразу подхватишь какую-нибудь заразу. Диеты в любом случае не помогают. Я от природы крупная.
Миссис Смит повернулась на стуле, безнадежно крошечном под ней, и указала на лес за полями:
— Где-то там похоронена моя другая бабка.
— Надеюсь, никто ее не выкопает, — неделикатно брякнул Прескотт. — Нам пришлось бы расследовать.
Зилпа возмущенно фыркнула. Сержант с облегчением увидел подходившего Дэнни.
— Как дела? — дружелюбно крикнул тот, хотя взгляд его был настороженным.
Стив снова извинился за беспокойство и повторил вопрос насчет зеленой сумки в виде лягушки.
— Кому это надо? — удивился Дэнни. — Глупость какая-то.
— Да, но она на глаза вам не попадалась? Точней, не висела на дереве на насыпи, где вы обнаружили тело?
— Некогда было оглядываться, — буркнул Смит. — Как только наткнулся на бедную миссис Франклин, в глазах помутилось.
— Нашедший сумку, — старательно пояснил Прескотт, — вполне справедливо подумал, что ее выбросили и она никому не нужна. Если взял, это не кража. Подобрал брошенный хлам, который ему, может быть, пригодится.
— Мусорщик, — кивнул Дэнни. — Отец Зилпы немножечко промышлял сбором мусора, правда, Зил?
— Всю жизнь был старьевщиком, — подтвердила жена. — Я ловко сортировала тряпки, когда была не старше наших ребятишек. — Она кивнула на выводок, вновь собравшийся ради прибытия детектива, который, видно, казался им диковинным чудищем, удравшим из зверинца.
— Металлолом собирать выгодно, — продолжал цыган. — Хороший бизнес. Еще безделушки, старые вещи. Можно было найти много ценного — бронзу, фарфор, обломки шеффилдских тарелок.[12] Теперь ничего качественного не попадается, если по домам ходить. Охотники до старины везде побывали, и люди в любом случае тащат барахло на свалку. Шарить по свалкам полезно, да нынче за каждой следит из какой-нибудь будки смотритель от муниципалитета. Выходит, честно на жизнь уже не заработаешь.
Все это очень далеко от зеленой сумки-лягушки. Но Стив Прескотт тоже не вчера родился.
— Значит, вы сумку не видели и не брали. Я правильно понял?
— Так и говорю.
«Нет, — мысленно возразил детектив, — не говоришь. Наговорил кучу белиберды, которой я знать не желаю, а вот сумка тебя беспокоит».
Он набрал полную грудь воздуху, чтобы обрести уверенность.
— Конечно, забрать ту самую сумку — не значит украсть, а вот не передать полиции вещественное доказательство, важное для расследования убийства, — совсем другое. Нам ее очень надо найти.
— Думаю, вы свое дело знаете, — сказал на это Дэнни.
— Знаю, — подтвердил Прескотт. — И прошу разрешения осмотреть ваш трейлер. Извините.
Он хорошо понимал, чего просит. Смиты заледенели. Зилпа сидела, уронив руки на колени, по-прежнему держа нож. Дэнни просто неподвижно стоял перед сержантом. Только дети, игравшие с собакой, сидевшей на привязи, мельтешили на заднем плане.
— Это мой дом, — спокойно указал цыган.
Прескотт вспыхнул:
— Понимаю и уважаю. Знаете, меня послали просто взглянуть. Не займет и минуты.
— Дело не в том, сколько займет, минуту или двадцать. Это мой дом, и у меня есть право на неприкосновенность жилища, как у вас и любого другого.
— Послушайте, давайте облегчим дело. Я только посмотрю и уеду своей дорогой. Вам ведь нечего прятать, правда?
— У меня нет зеленых сумок в виде лягушек и ни в каком другом виде.
— Тогда дайте взглянуть. Конечно, у меня есть ордер на обыск. Только хотелось бы по-дружески.
— Не по-дружески ломиться в дом без приглашения, — упорствовал Дэнни.
Сержант полез во внутренний нагрудный карман.
— Надеюсь, не будете возражать против этого.
Он вручил цыгану лист бумаги.
Тот взял и сразу протянул жене. Зилпа вытерла руки о кофту, развернула ордер. Все ждали.
Женщина прочла, свернула бумагу, вернула мужу, а он детективу.
— Ничего не найдете, — сказала она. — У нас с законом никогда не было неприятностей. Мы занимаемся своим делом. Даже если не живем в построенном доме, не платим муниципалитету налоги, у нас точно те же права, что у всех. Хотите посмотреть — идите.
Прескотт влез в трейлер с хозяином на пятках. Внутри, как и ожидалось, царили безупречная чистота и порядок, являя взору истинную жемчужину среди домов на колесах, обвешанную всевозможными украшениями и безделушками. На стенках прочно закреплены декоративные тарелки, чтобы на ходу не свалились. На лежаках покрывала с кружевными подзорами ручной работы, на окнах самостоятельно сшитые бархатные занавески. Однако найти что-то в такой тесноте очень трудно. Стив попросил открыть несколько верхних шкафчиков, Дэнни молча повиновался. Аккуратно сложенное белье и одежда. Никакой зеленой сумки.
Стив потными руками ворочал семейные вещи, посуду и прочее, все сильнее расстраиваясь и смущаясь.
— Ладно, — пробормотал он наконец. — Ничего не вижу.
— Нехорошо по отношению к моей жене, — прокомментировал Дэнни. — Нехорошо заглядывать в ее шкафы. Рыться в ее белье.
— Простите. Не моя идея.
Чувствуя на себе взгляды всех членов семьи, Стив Прескотт направился к своей машине. Если надо еще раз допрашивать Смитов, пускай это делает кто-то другой. Например, Джинни Холдинг. Он не мог не стыдиться, копаясь в чужих вещах, хотя полицейский обязан преодолевать щепетильность. Впрочем, огорчает не просто неприятная задача, в ходе которой он предстал бесчувственной дубиной. Недовольство отчасти проистекает из ощущения, свойственного офицеру полиции, что он что-то упустил. Иначе говоря, что его одурачили, как несмышленого младенца, черт побери.
Медленно проезжая по узкой дороге к Лисьему углу, Алан Маркби, как всегда, радовался тому, что вырвался из кабинета. Чему радоваться за конторским столом? Он всегда считал несправедливым, что за успешную службу в полиции человека снимают с любимой работы, к которой он вполне пригоден, и, несмотря на его протесты, пересаживают в высокое, но абсолютно нежеланное кресло.
