Илья Штемлер - Утреннее шоссе
Антонина дернула Клямина за рукав и повела глазами вправо. Среди невзрачных обвальных плит четким пятном выделялся брус гранита. Даже неотесанный, он выглядел впечатляюще.
- Наш? - спросил Клямин.
- Наш, - радостно кивнула Антонина.
- Погуляй пока…
- А ты мне закричишь? - понятливо перебила Антонина.
- Закричу, - усмехнулся Клямин. - Погуляй. - И он направился в помещение.
Поднимая высоко ноги в тупорылых расхожих сапогах, Антонина двинулась в глубь рабочего двора. Она то и дело останавливалась и читала надписи на плитах. Некоторые из них вызывали у нее досаду.
- Тоже придумали… «Остановись, прохожий. Я - дома, ты - в гостях», - вслух прочла она и проговорила строго: - Во дает! Какого-то прохожего останавливает, постороннего человека. И хвастает - наконец дом себе обрел… Представляю, как он жил, бедняга…
Так она и приблизилась к своему камню. Постояла. Заметила в стороне кран. Поискала глазами - увидела ведро. Набрала воды. Присела на корточки возле камня, обмакнула в воду носовой платок, принялась счищать с камня пыль. Светлые змейки прожилок ползли среди бурого рытого гранита. Кошачьими глазами зеленели крупные вкраплины… После обработки такой камень выглядит очень красиво - Антонина это знала. Только когда еще его обработают? Через год-два - и то хорошо. Говорят, люди по пять лет дожидаются. Вот если она сама за это время помрет, то к Тимофею ее и подхоронят. Только кто этим займется? Родственники? Но они как псы. Один деверь чего стоит, картофельный жук…
Антонина села поудобнее и принялась мыть чей-то чужой полуобработанный памятник, все глубже погружаясь в свои мысли. Медленные, привычные. Поначалу она не слышала, что ее окликают. А расслышав, снесла ведро на место, ополоснула руки.
В знакомой ей комнате сидел тот мордатый с перстнем на пальце и в синем замызганном халате и еще человек пять. Клямин расположился на подоконнике, курил, щурясь от дыма.
Мордатый повернулся к Антонине и проговорил без злости:
- Ты бы, тетка, лучше крест деревянный заказала. Все дешевле.
- Крест ты себе заказывай, - срезала Антонина. - А по мне пусть плита. Крест я тоже не забыла. Сверху заказывала выбить, места хватит.
Мужчины засмеялись. И Антонина улыбнулась, почувствовала, что Клямин все уладил.
- Ладно, подписывайте бумаги. - Мордатый придвинул ей какие-то листочки. - И адрес домашний укажите, где помечено.
Антонина взяла авторучку.
Мужчины о чем-то переговаривались между собой.
- Так я на днях подъеду, - проговорил мордатый.
- Подъезжай, - разрешил Клямин. - Карбюратор у меня из старых моделей. А свой «Озон» выброси, толку от него мало… Послушай, Степан, спросить тебя хотел. Мишке-то памятник соорудили?
- Какому Мишке? Знаешь, сколько их у меня?
- Ну, Мишке-кузовщику. Горбоносому.
- Что в окно шагнул? - вспомнил толстомордый Степан. - Соорудили. Кинули сиротскую раковину за четвертак. Кто же ему сооружать будет? Был один, никого не прижил. Сквалыжничал.
Клямин сделал глубокую затяжку и поперхнулся… Антонина обратила внимание, что в ведомости помечено триста двадцать рублей сорок копеек. А уговорились они за пятьсот. Что бы это значило?
- Все внесли-то? - с сомнением спросила Антонина.
- Все, все, - через кашель проговорил Клямин. - Подписывай. - И обернулся к Степану: - Что, денег у него не было?
- У Мишки? Деньги, Антон, - роса, иллюзия. Что такое деньги, Паша? - Мордатый подмигнул какому-то парню, достававшему из шкафа краски и кисточку. - Паша у нас все знает. В аспирантуре учится, правда в заочной, так ему удобней.
- Деньги - это овеществленный труд, - ответил парень.
- Не подходит, - подумав, ответил мордатый. - Сейчас время вещей, а не труда… Что касается Мишки - хрен его знает. Никто о памятнике не хлопотал. Рассыплется раковина - кончится память о Мишке. Место освободится, другого запакуем.
Антонина отодвинула бумаги и положила ручку. Мастер отделил один листок, вернул его Антонине, остальные положил в папку.
- Все! Будет готово - открытку пришлем. Приедете, примете работу, оплатите. А теперь ступайте с Пашей, сверьте номера.
Клямин повел головой. Мол, делай, что велят, а я сейчас подойду…
Антонина вышла следом за парнем, несшим ведерко с белой краской. Подойдя к плите, он обмакнул кисть в краску и принялся выводить на граните цифры - кривые, небрежные. Антонина хотела было выдать ему за такую работу, но смолчала. Не первая она и не последняя…
- Совпадает? - спросил он, закончив малевать.
- Совпадает. - Антонина спрятала квитанцию. Клямин сидел мрачный и подавленный.
Антонина елозила на сиденье. Радость так и струилась с ее лица. И сдержать эту радость не было сил…
- Что грустишь, Антон? - Антонина тронула плечо Клямина.
Придерживая руль, он полез в карман и вытащил янтарные бусы:
- Возьми. Насчет часов я договорился. Вышлю их тебе, адрес оставь.
Антонина замерла. Она думала, что бусы взяты в залог как аванс за работу. И вот они, родимые. Теплые, прозрачные. В каждой косточке какая-то малявка упрятана - знак хорошего янтаря…
- Ну Антон, ну Антон! - лепетала Антонина и, не выдержав, залилась счастливыми слезами.
- Будет тебе, будет, - успокаивал ее Клямин. - Делов-то на час. Не реви, не отвлекай.
Она тихо всхлипывала, поглядывая сбоку на Клямина.
Его острый нос уныло зависал над рулем. Глаза смотрели на дорогу как-то лениво, полусонно. Расстроило что-то Клямина там, в мастерской, а что - Антонина не знала.
- Ты из-за меня такой? - не выдержала она.
- Из-за тебя, тетка. Ладно. Сейчас на поезд - и с глаз долой.
Она перебирала шершавыми пальцами янтарные катышки и улыбалась. Хотела спросить, чем закончилась та авария, да вовремя сдержалась. Грубо прозвучит. Лучше помолчать - он все поймет.
- Спасибо тебе, Антон, - вздохнула Антонина. - Чем отблагодарить, не знаю. Не в моих это бабьих возможностях теперь, прошло времечко. - Немного помолчав, Антонина еще горестнее вздохнула. - Возьми бусы, Антон. А? Честно, от души. И Тимофей одобрил бы, знаю…
Она робко протянула бусы и положила их на колени Клямина.
- Опять мешаешь рулить?! - заорал Клямин. - Да что это такое! Откуда ты взялась на мою голову, шаланда! Убери это, или я тебя вышвырну из машины!
Антонина испугалась. Видимо, Клямин не шутил. Он действительно был очень сердит. Она сдернула с коленей Клямина бусы и сунула в свой карман.
Несколько минут они ехали молча.
Первые желтые фонари с любопытством заглядывали в салон таксомотора, осматривали все, точно таможенники. Клямин помнил этих бравых ребят с той поры, когда служил на флоте. Сколько они ему крови попортили…
Понемногу он отошел: при чем тут Антонина!
- Извини, подруга. С резьбы сорвался, много всякого накопилось за эти дни.
- Я и вижу. Не в себе ты, - сказала Антонина. - Хороший ты человек, Антон. Только мало тебя хвалили.
5
Клямин возвратился в парк за три часа до окончания смены. Дежурный механик выглянул в окно. Таксомотор уже стоял над смотровой ямой контрольно-пропускного поста. Клямин протянул дежурному путевой лист. Тот вставил лист уголком в штамп-часы и нажал кнопку, отбивая время окончания работы.
- С чем явился? - спросил дежурный.
- Свеча полетела, - ответил Клямин.
Дежурный смотрел на него с удивлением. Тоже нашел причину закончить работу раньше срока.
- А как план? - поинтересовался дежурный.
- В ажуре, - усмехнулся Клямин.
- Мало на вас вешают, - проворчал дежурный. - За несколько часов план везете.
- Не твоя забота, чин, - оборвал его Клямин. - Свечи есть? А то склад закрыт.
- Будто они есть на складе. - Дежурный достал из ящика свечу в картонной фабричной упаковке. - Твое счастье. Тебе одну?
- Думаю, одну. - Клямин достал из кармана три рубля, хотя свеча стоила несколько дешевле: за услугу надо платить.
В парке вообще к услугам относились с уважением. На каждом шагу изволь отблагодарить то механика, то электрика, то кузовщика, то сторожа на этаже… Твердый тариф, лишнего не возьмут. Традиция…
- Слушай, Клямин, тебя тут один домогался по телефону, - вспомнил дежурный. - Просил передать. Два раза звонил.
Дежурный оторвал кусок газеты с записанным на нем телефонным номером и протянул Клямину. Номер был Клямину незнаком, это точно. У него особая память на телефонные номера. И чей телефон, непонятно - ни фамилии, ни имени… Клямин хотел тут же позвонить, но городской аппарат в дежурке оказался спаренным с кассой и потому был вечно занят.
Клямин въехал во двор парка.
Очередь на мойку тянулась чуть ли не от ворот. Разумнее было пока что повозиться с двигателем. Он отогнал таксомотор в сторону, поднял капот…
Но загадочный телефонный звонок вызывал у него беспокойство. Клямин захлопнул капот, запер автомобиль, отыскал в кошельке двушку и вышел на улицу, к автомату.
