Илья Штемлер - Утреннее шоссе
- Многостаночник, - кивнула Лера. - Так что с платьем решила? Загляни ко мне домой, примерь. Вдруг понравится. Хорошо?
Наталья так же безучастно кивнула…
В дверях пивного бара возник грузчик в берете:
- Тысяча извинений, девочки! Еще три бочки - и конец сквознякам. - Его курносое лицо расплылось в улыбке.
- Давай, давай! - отмахнулась Лера. - Работай! - Она сложила руки на груди, рассматривая Наталью c подчеркнутым участием. Та словно и не замечала ее взгляда.
Грузчики скрылись за дверью рабочего двора. Раздались голоса и глухие удары по прилавку стойки. Это посетители выражали недовольство затянувшимся перерывом. Лера поднялась, вышла из подсобки. Тут же из-за стены послышался ее веселый и нахальный голос…
«Может, и вправду платье хорошее, - вяло размышляла Наталья. - Плохое ей не принесут. Расплачусь понемногу. Рублей двадцать сразу отдам, остальное вышлю. Устроюсь куда-нибудь, подработаю и вышлю».
Наталья придвинула к себе горячую чашку. Она перелила чай в блюдце и, наклонясь, принялась на него дуть, гоняя по кругу послушную лунку. Вскоре за чем-то вернулась Лера:
- Народу подвалило. Всегда так, по закону свинства.
- Я загляну к вам платье примерить, - не разгибаясь проговорила Наталья. - Завтра… Или позвоню.
- Заходи, заходи, - обрадовалась Лера. - Хочешь, я тебе дам ключ? Сходи сегодня.
- Сегодня не хочется. Нет настроения.
- Брось ты, Наталья, выкинь из головы. Двадцать лет прожила без него… Как зовут-то его? Может, я знаю твоего таксиста?
- Антон… Антон Григорьевич Клямин.
Наталья продолжала гонять в блюдце лунку. Между тем под мощным напором бочки с пивом, над которой свисала хмельная физиономия грузчика, снова распахнулась дверь, ведущая на служебный двор.
Тихую подсобку расколол Лерин крик. Лера неуклюже подбежала к бочке и принялась дубасить ладонями по крышке:
- Куда?! Назад! А-а-а-а!.. Обратно! Назад, негодяй…
Грузчик даже отрезвел. Он оставил бочку и хлопнул по переднику своими красными ручищами:
- Ты что? Спятила? Ты что?!
Лера била ногой по тяжелым черным доскам:
- Назад! Не хочу, не позволю…
Грузчиками все сильнее овладевало изумление.
- На тебе! Выдает истерику. Кино для глухонемых… Лерочка, у тебя же пупок развяжется с такого крика, пожалей маму.
Грузчик железными руками стиснул ее локти. Он что-то шептал, приблизив небритую физиономию к ее бледной щеке… Лера успокаивалась.
- Ну вот, ну вот, - ласково выговаривал грузчик. - Конечно, такая сумасшедшая работа…
- Отпусти, - глухо проговорила Лера.
Плутовато улыбаясь, грузчик отнял руки и занялся своей бочкой.
Лера одернула халат, поправила волосы. Взглянула на Наталью печальными глазами:
- Так я жду тебя… Извини…
Наталья продолжала гонять лунку по поверхности давно остывшего чая.
4
Скамья, которую обычно в это время занимал сосед Николаев, была пуста. «Что это старика-то нет? - думал Клямин, отворяя дверь таксомотора. - Не дождался своей жены? Видение ему было, ах ты черт!.. Вместо жены эта гнида Макеев к нему заявился». Клямин снял колпачок с фонарика, в углу лобового стекла заструился зеленый огонек… Все, можно продолжать работу. Вообще сегодня он работал на линии часа два, на больше. Так что о плане и речи быть не могло. Кстати, надо подъехать к парку, сдать бюллетень.
Едва он собрался включить двигатель, как заметил Борисовского-старшего. Сосед шел с портфелем. Вероятно, возвращался с работы. Клямин опустил стекло и приветственно помахал рукой. Борисовский кивнул.
- Послушайте, - произнес он, - где вы пропадали? Я поднимался к вам.
- В командировку погнали, - ответил Клямин. - У вас до меня дело?
- У меня до вас дело? Ха! Это у вас до меня дело.
- Что такое, Семен? Насколько я помню, наши пути пересеклись только раз.
Борисовский покачал головой и обиженно распустил губы:
- Вполне достаточно. Вы мне подложили хорошую свинью.
- Я?! - искренне удивился Клямин. - Или ваш Додик бросил скрипку? Мальчик пошел по плохому пути?
- Слушайте… Как вас зовут? Кажется, Антон Григорьевич? Так вот, Антон Григорьевич, вы забыли, что просили меня об одном одолжении? Правда, вы были тогда немного в подпитии. Словом, я выполнил вашу просьбу и попросил одного толкового лаборанта…
Клямин все вспомнил.
- Извините, Семен. Я действительно был тогда чертовски пьян. Я все вспомнил, извините.
- Что было, прошло. Но свинью вы мне подложили…
Таксист выжидательно смотрел на соседа.
- Тот порошок - очень ценный материал, - продолжал Борисовский. - Присадка к органическим соединениям. Он придает особый блеск, элегантность. Ткань после обработки этим порошком, как говорится, становится вечной. Не мнется, не рвется. У нас этот порошок пока не выпускают. Очень дорогое, сложное производство. Пока что им заниматься невыгодно - закупаем небольшими партиями за рубежом.
- Ну?
- Вот и «ну»! Человек, который держит это у себя в квартире, представляет интерес для милиции. Вы меня понимаете?.. Словом, когда тот лаборант прибежал ко мне, на нем лица не было. Он сказал: «Сема! Я вас не видел, вы меня не видели!..» А вы что, действительно не имели понятия об этом порошке?
Антон кивнул. Он ждал, что еще скажет Борисовский.
- Когда-то южноморские подпольные цеховики могли маму родную продать за килограмм этого импрегнатора. Они изготавливали всякие там кофточки и джинсы из левого товара. И вещь выглядела как заграничная. Даже фирменные бирки печатали и пришивали. Штаны продавались за двести рублей. Потом цеховиков пересажали. Дело заглохло. По крайней мере, в Южноморске… Что вы строите такие глаза, Антон? Или вы не читаете газет?
Клямин газеты почитывал от случая к случаю. Однако о нашумевшем деле, связанном с подпольным трикотажным комбинатом, он знал.
Борисовский-старший пожевал губами.
- Простите, Семен. - Клямин не мог справиться с собой. - Вы так напоминаете мне лошадь, простите бога ради. Но мне смешно.
Семен смотрел на Клямина крупными печальными глазами.
- Человек, который столько лет тащит на себе лабораторию… Вы представляете, Антон, что значит раздобыть, скажем, спектрометр? Когда нет сметы, а спектрометр нужен…
Клямин в достаточной степени оценил деликатность соседа и в полной мере прочувствовал свое дремучее невежество.
- Вы интеллигентный человек, - посрамленно вздохнул он. - Извините. Просто я нахал.
- А если по секрету? - прошептал Борисовский и наклонился к самому окну таксомотора. - Вы не пили сегодня? У вас так блестят глаза. - Борисовский со значением похлопал по холодной крыше автомобиля.
- Я думал напиться, Семен, и, поверьте, для порядочного человека это был бы повод. И еще какой! Но я, Семен, вероятно, большой подлец. Поэтому я - трезв. Но, клянусь вам, лучше бы я был пьян. И оставался дома…
Борисовский развел руками. Он был тактичный человек и уловил, что Клямин в каком-то смятении. А может быть, он расстроился из-за этого импрегнатора?
Очередную фразу, которую уже начали разжевывать толстые губы соседа, Клямин так и не услышал - он поднял стекла и включил зажигание.
Он ехал по городу. Сквозь поредевшие кроны просматривались могучие стволы платанов. Старая брусчатка мостовой билась под колесами, точно живая, и таксомотор недовольно кряхтел, громыхая всеми своими частями. И угораздило же Клямина продать отцу Андрею кое-какие детали машины - катается батюшка по своему приходу, службу несет. А новым таксомотором что-то пока не пахнет. Поторопился Клямин, ясное дело.
Еще несколько кварталов - и брусчатка кончится, пойдет нормальный асфальт…
Только сейчас Клямин взвесил слова, которые вскользь бросил Борисовскому. Он давно замечал за собой такую особенность: возвращаться к сказанному через какое-то время. В таких случаях он как бы оглядывался на пропущенную второпях картину.
Мысленно возвратился он и ко второй встрече с Натальей.
Помнится, он испытывал сильное искушение броситься следом за ней, вернуть ее даже силой. Он сидел, сцепив замком пальцы рук и чувствуя, что малейшее движение может прорвать его смирение, как вода прорывает плотину, проникнув в случайную щель. Постепенно пружина, сковывавшая его, ослабла. Он втягивал в себя воздух все глубже. Дыхание выравнивалось…
Взяв рюмку, Клямин швырнул ее на пол. Звон разбитого хрусталя каким-то образом всколыхнул в нем сознание потери. Лучше бы он и вправду напился, чем оставаться таким вот, трезвым и униженным.
Отвлечься бы. Но улица удручала своим однообразием. Пассажирами не пахло - справа и слева видны были унылые фигуры тихих пешеходов.
Таксомотор миновал брусчатку. Колеса приняли ровный, податливый асфальт. Тарахтение перешло в постоянный гул двигателя, но привычной мощной тяги не чувствовалось. Он давно подозревал ненадежность второго цилиндра двигателя, да все никак не мог выбрать время разобраться, что к чему. Все ждал очередного технического обслуживания. «Дождался, свеча полетела, даже и смотреть нечего, - подумал Клямин. - Дернуло же меня осчастливить батюшку Андрея комплектом новых японских свечей. Ладно, доработаю смену, там разберусь».
