Элли Гриффитс - Камень Януса

— Болеют, но не умирают, — ответил он, пропуская группу школьников. Дети размахивали ксерокопиями листков с упражнениями и старались подставить друг другу ножку.

— Умерла дома, — продолжила Джуди. — Как же так? Почему ее не отвезли в больницу?

— Не знаю. Наверное, в то время было принято лечить детей дома.

— Они же были обеспеченными людьми. Неужели не могли оплатить нормальный медицинский уход? Это было еще до создания Государственной службы здравоохранения?

— Да.

Школьники толкались в стеклянных дверях музея. Нельсон слышал, как учитель объявлял, что внутри их разобьют на группы.

— Что насчет документа о погребении?

— За ним пошла Таня. — Нельсону показалось, что его подчиненная немного злится. — Босс, неужели вы считаете, что Аннабел зарыли под дверью, а не похоронили в могиле?

— Не знаю. Но в этом доме есть нечто странное.

Нельсон приходил в музей спросить у хранителя, как случилось, что кукла зародыша исчезла со стенда и оказалась в траншее в Суоффхеме у ног Рут. Хранитель был чрезвычайно любезен, но не мог ответить ни на один вопрос. Экспозицию стадий развития плода убрали с показа несколько недель назад (музей стал получать жалобы от родителей). Ее части перенесли в складское помещение. Кто имеет туда доступ? Любой сотрудник музея. Более ценные экспонаты хранятся в сейфе. Но кому понадобится кукла зародыша? Непонятно.

Нельсон стоял на лестнице, с которой открывался вид на крыши Нориджа, и размышлял, каким должен быть его следующий шаг. Вернуться и еще раз допросить Эдварда Спенса? Он не сомневался, что тот что-то недоговаривал. Или поехать в участок и потрясти Таню — что там с документом о захоронении Аннабел? Еще им требовались истории болезни от дантиста. Нельсон вздохнул. Как же жарко — воздух просто удушающий. Сейчас бы нырнуть в бар и выпить кружечку холодного пива. Наверняка Клаф именно этим и занимается.

— Здравствуйте, старший инспектор.

Нельсон обернулся. Ему дерзко улыбалась девушка с огненно-красными волосами. Кто она такая? Подружка дочерей? Или ультрамодная знакомая Мишель?

— Я Трейс, — объяснила та. — С раскопок.

Точно. Худощавая девушка, они встретили ее в первый день на Вулмаркет-стрит. Та, на которую, как все решили, запал Клаф. Нельсон усмехнулся, разглядывая поблескивающие в ее ушах и на губе металлические колечки. Но держалась она дружелюбно.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Навожу обычные справки. А вы?

— Работаю по понедельникам и пятницам. Археологических раскопок, чтобы загрузить на круглый год, не хватает, вот я и веду тут кое-какую кураторскую работу — обрабатываю находки.

Нельсон не имел представления, что значит «обрабатывать находки», но сообразил, что обзавелся полезным знакомством в музее. Трейс могла знать, кто интересовался нужной ему экспозицией.

— Давайте выпьем? — предложил он.

Рут пыталась свернуть к одному из живописных кафе в районе Вулмаркет-стрит, но отец Хеннесси, словно ищейка, взял след на торговый центр, где располагался «Старбакс» — заведение, которое Рут ненавидела.

— Здесь варят отличный кофе. — Священник потер руки, а Рут, почувствовав, как дует холодом из кондиционеров, поежилась.

Она заметила, как удивленно на них косились, когда они входили в кафе. Грузная женщина в заляпанных грязью брюках, с повязкой на глазу и краснолицый священник в черном одеянии. Рут заказала минеральную воду, зато отец Хеннесси выступил по полной программе: взял большую порцию кофе с обезжиренным молоком и еще эспрессо.

— Там, где я живу, нет хорошего кофе, — объяснил он.

— А где вы живете?

— В забытом Богом сельском углу Суссекса. — Он сказал это так, словно подозревал, что Бог действительно забыл то место.

— А старший инспектор Нельсон утверждает, что там очень красиво.

— Видимо, если человеку нравятся деревья. А я городской: родился и вырос в Дублине, всегда жил в городах — Риме, Лондоне, Норидже.

Его слова напоминали рекламу проката трехколесных авто «Дэд бой вэн»: «Катайтесь в Нью-Йорке, Париже и Пекхэме».[11]

— Норидж не такой уж многонациональный город.

— Конечно, но он милый городок. Я по нему скучаю. Скучаю по своей работе, по прихожанам, по всему.

— Вы руководили детским домом?

— Да. Я видел приют в Восточном Лондоне, где дети жили почти как одна семья. И попытался воссоздать нечто подобное. Сам набирал персонал. Предпочитал молодых верующих, у которых еще сохранились идеалы.

— Я познакомилась с одним из ваших бывших… воспитанников. Помнится, он с большой теплотой отзывался о том месте.

Хеннесси поднял голову:

— И с кем же вы познакомились?

— Его фамилия Дэвис.

— О, Кевин Дэвис, славный мальчишка. Сейчас, по-моему, работает в похоронном бюро. Всегда был серьезным.

Рут вспомнила встревоженного, какого-то помятого Дэвиса. И не смогла представить его ребенком. Казалось, он всегда выглядел лет на сорок.

Хеннесси посмотрел на нее. У него были очень голубые глаза, и когда он улыбался, на морщинистом лице появлялась сеточка тонких белых линий.

— У вас, наверное, трудная работа — открывать прошлое.

Рут поразила его формулировка: для большинства людей археология означает копание в костях. Но «открытие прошлого» — именно то, чем занимаются люди ее профессии. Она с уважением взглянула на священника и произнесла:

— Трудная. Особенно в таких случаях, как этот, когда приходится заниматься относительно недавним прошлым и в дело вовлечены дети. — Рут запнулась, сообразив, что сказала слишком много.

Но Хеннесси только кивнул:

— В бытность священником я часто сталкивался с такими ситуациями, которые лучше было бы хранить в тайне. Но правда пробивает себе путь на поверхность.

Как кости под порогом, мелькнуло в голове у Рут. Если бы Спенс не взялся за перестройку дома, если бы Тед и Трейс не стали бы копать именно в этой точке, скелет так бы и остался навеки в земле. Или правда о давно забытом преступлении, которое требует отмщения, сама рвется на поверхность?

— Иногда трудно понять, что правда, а что нет, — заметила она.

— Понтий Пилат согласился бы с вами. Он спрашивал: «Правда, а что это такое?» Он был мудрый человек. Трусливый, но мудрый.

Рут немного смутилась от того, как Хеннесси говорил о Понтии Пилате — словно тот мог в любое мгновение заглянуть в «Старбакс».

— Старший инспектор Нельсон откроет правду, — сказала она с большей уверенностью, чем испытывала сама.

— Да-да, он показался мне симпатичным. С моральными устоями.

Рут покраснела.

— Хороший детектив, — добавила она.

— И человек хороший, — мягко проговорил священник. — И ему же от этого трудно.

Нельсон нехотя остановил свой выбор на кока-коле, а Трейс попросила пинту пива.

— Мне казалось, археологи пьют сидр, — удивился он.

— Сидр для слабаков, — усмехнулась Трейс.

«А эта девушка могла бы мне понравиться», — подумал Нельсон.

— Вы давно работаете? — спросил он.

— Окончила университет пять лет назад. Год училась в Лондоне на магистра, потом немного поработала в Австралии. Вообще-то я не хотела возвращаться в Норидж, но здесь остались мои предки, а с ними жить дешевле. И археологии хватает.

— Много доисторического материала, — подтвердил Нельсон. Он знал об этом от Рут.

Трейс кивнула:

— Бронзовый век, железный век, римляне. Римляне мой любимый период.

— Видели «Гладиатора»? Потрясающий фильм.

Трейс фыркнула:

— В кино все неправда. Декадентские штучки — врут, будто все только и делали, что ели виноград. Римляне принесли закон и порядок и создали инфраструктуру. До них мы были сборищем разрозненных враждующих племен.

Нельсон воспринял это «мы» как британцев, и его тон стал задиристым:

— Они сюда вторглись, они оккупанты, разве не так?

— Они здесь оставались на протяжении четырехсот лет — это более пятнадцати поколений. А когда ушли, мы забыли все, чему они нас научили, — строительство из камня, инженерные навыки, изготовление стекла и гончарное ремесло. Мы опустились в раннее Средневековье.

Нельсон же этим гордился: вот, римляне прожили тут четыре века, но для нас все равно остались иностранцами, захватчиками, и не нужно нам их любимого стекла. Но Трейс об этом не сказал. Только спросил:

— Вы были на раскопках в Суоффхеме? У Макса Грея?

— А как же? И неплохо там поработала. Замечательный человек этот Макс. Знает свое дело. Недавно организовал грандиозную экскурсию для скаутов. Представил все так, словно это происходит сейчас.

— А у вас бывают посетители?

— Случаются. Место стало известным с тех пор, как о нас упомянули в «Команде времени». Иногда приезжают группы на автобусах.