Андрей Константинов - Гоблины. Жребий брошен
— Всё в порядке? Получилось? — поинтересовался у Северовой оперативный водитель, когда та забралась на переднее сидение «маршрутки». Ольга, которой по статусу новичка сидеть на первой парте пока еще не полагалось, комфортно разместилась в пустом салоне.
— А разве такое было, чтобы у меня, да не получилось? — усмехнулась Наташа, рассматривая себя в зеркало заднего вида. — Прикинь, Сергеич, я там, по ходу, еще и начальника службы безопасности Гидромета на кофе с коньяком и шоколадкой раскрутила.
— Кучеряво живете. А у меня с утра маковой росинки во рту не было. С вами по инстанциям мотаючись.
Северова, порывшись в сумочке, вытащила разрекламированный дарственный шоколад и великодушно протянула Афанасьеву:
— На, держи, не плачь. Делю всё по-честному. Наша Иоланта Николаевна барышня скромная, а потому пила исключительно кофе. Я — коньяк. А тебе, соответственно…
— Премного благодарен! — немедленно зашуршал фольгой водитель — Теперь куда?
— Ты фотографии четыре на шесть сделала? — поворотилась Наташа к Ольге.
— Сделала.
— Тогда, Сергеич, давай в типографию. К эфэсбэшникам.
Афанасьев понимающе кивнул, но для начала разломил плитку на три части:
— Твоя доля, — поделился он с благодетельницей, после чего обернулся к Прилепиной. — Подкрепитесь, Ольга!
— Спасибо, не хочется, — виновато улыбнулась та. — Борис Сергеевич, мы ведь по Невскому поедем?
— Да. А что?
— Около Дома книги не тормознёте? Мне там буквально на пять минут.
— Сделаем, не вопрос.
— Видишь, Сергеич, какие мы с тобой недалекие? — чуть скривилась Наташа. — Мы-то всего-навсего шоколадом питаемся. А иные исключительно духовной пищей живут…
В ответ Афанасьев лишь усмехнулся в усы и, запустив мотор, направил «маршрутку» в сторону моста Александра Невского
В родную контору Ольга и Наташа возвратились лишь в начале седьмого. Северова первой толкнула дверь в оперскую и удивленным взглядом обвела непривычно безлюдное (вечный дежурный по аэродрому Лоскутков — не в счёт), помещение оперской.
— Не поняла юмора? Колька, а где все?
— Где-где? Бухают! — с плохо скрываемой обидой в голосе пояснил молодой.
— Обратно не поняла? А по какому поводу?
Наташа решительным шагом двинулась в сторону курилки из которой отчётливо доносились возбужденно-весёлые голоса. Составлять ей компанию Ольга не стала — постеснялась.
В комнате отдыха дым стоял коромыслом, а общаковый стол был накрыт по местным меркам неестественно и даже неприлично богато: фрукты, красная рыба, бастурма, коньяк. На диванчике, развалившись, восседал Ильдар — в тренировочном костюме и с перебинтованной рукой на лангете. Помимо него, в курилке тусовались Тарас, Гриша Холин, Вучетич и Крутов. Завидев вошедшую Наталью, мужчины, преувеличенно-радостно гомоня, потянулись к ней. Впрочем, уже в следующую секунуду всех растолкал Джамалов, подскочивший с диванчика с громкогласным воплем:
— А ну пропустите меня к нему! Я хочу видеть этого женщину!
— Ильдар! — взвизгнула Северова, бросаясь на шею к раненому бойцу. — Чучмек ты мой ненаглядный!
Джамалов прижал боевую подругу, стиснув её здоровой рукой:
— Спокойно, джан, к чему эти дикие прыжки? Женщину украшает скромность!
— Тебя что, уже выписали?
— Не дождётесь! Ещё целых три дня. Просто уговорил сестричку, и она меня на пару часов попастись отпустила…Вот, пожрать вам привез. Небось, без меня тут с голоду пухнете? — усмехнулся он, выпуская Наташу. Та по-свойски плюхнулась на диванчик и первым делом отщипнула увесистую веточку от кисти винограда.
— Натах, коньячку? — предложил Крутов.
— Я не сказала «да», милорд.
— Но вы и не сказали «нет»! — подхватил фразу Женя, наливая на два пальца.
— Жека, и мне плесни, будь ласка! — подлез со своим стаканичком Шевченко и отоварив пайку, поинтересовался: — А что, Ильдар, хороши в ВМА сестрички?
— Вай ме! Зачем спрашиваешь, дарагой! Персик! Инжир! Рахат-лукум! Баунти!..
— Бли-ин! Везёт же людям! Как говорится: лучше бы на твоем месте был я!
— Лоханешься — будешь, — резко посерьёзнев, буркнул Джамалов.
— Вы бы хоть вытяжку включили, что ли? — это в курилку сунулся явно чем-то недовольный Мешок.
— Ну, наконец-то! Гражданин начальник, хоть сейчас уважьте!
— Парни, я ведь уже говорил, что не буду пить. Мне сегодня еще в Главк ехать… О, Наталья, а вы что, вернулись? А Прилепина где?
— А я почём знаю? Где-то здесь. В недрах, — пожала плечами Наташа. После чего насмешливо добавила: — Она у нас барышня интеллектуальная, всё больше книжками интересуется. Ей с нами, с тёмными, говорить не о чем.
Мешок буркнул под нос неопределённое «ну-ну» и, растворившись в дымном тумане, исчез также бесшумно, как и появился. Дабы через пару секунд снова материализоваться, но уже в оперской. Где и обнаружил Прилепину. Та сидела за столом Виталия и внимательно рассматривала свежие, подготовленные буквально час назад документы прикрытия.
— Ну как, Ольга, всё успели? — подсел к ней Андрей.
— Вроде бы да.
— Позвольте? Так: «…Прилепина Иоланта Николаевна. Ассистент кафедры природопользования Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого…» Что, на самом деле имени Мудрого?
— Ага. Мы специально уточняли.
— М-да, рюриковичи мы. «…Командируется для прохождения стажировки на должность преподавателя учебной дисциплины «Экология и природопользование» в рамках профильного межвузовского партнерского сотрудничества. Печать. Подпись»… Ну что ж, ксива вроде грамотная, должна прокатить. Тем более, что с вузовской СБ, как я понял, согласовали и понимание нашли?
— Согласовали и нашли, — подтвердила Прилепина.
— Отлично. Тогда так, Ольга: на сегодня можете быть свободны. Завтра отдыхайте-собирайтесь. А в воскресенье, с утреца пораньше, я за вами заеду и отвезу в Даймище. Студенты возвратятся на базу ближе к вечеру, так что у вас будет время осмотреться: что там и как. Лады?
— Андрей Иванович, — замялась Ольга, — у меня к вам большая просьба. Мне бы по пути буквально на полчасика заскочить в лагерь, к Дениске. А то, мало того, что упаковала сына на две смены подряд, так еще и не навещаю… Это совсем недалеко, километрах в десяти от студенческой базы.
— Вообще не вопрос. Сделаем с удовольствием. Но! За удовольствие — дороже.
Оба дружно расхохотались.
— Не помешал? — просунул голову в дверь оперской Ильдар. — Андрей Иванович, может, ты меня представишь новому сотруднику? А то: слышать слышал, а вот лично увидеться…
— Ольга Николаевна, знакомьтесь. Это еще один представитель нашего гвардейского лепрозория — Ильдар Джамалов. Получивший, как вы уже наверное слышали, боевое ранение в схватке с вооруженным бандитом. За этот свой подвиг командованием части представлен к ордену «Красного раздолбая» второй степени.
— Э-э! А почему второй? — изобразил удивление Джамалов, направляясь к Ольге.
— А потому что первой степени, судя по всему, получим я и Холин.
— А-а! Понятно… Ильдар! — протянул руку Джамалов.
— Ольга.
— Не желаете составить нам компанию? Мы там с народом в кои-то веки собрались: немного выпиваем, немного закусываем. Лето, пятница. И вообще… Как говорят в рекламе: надо чаще встречаться.
— Спасибо, в другой раз. В воскресенье я уезжаю в командировку, а дома ещё куча всяких дел не переделана, — Ольга встала из-за стола, подхватила лежащие рядом сумочку и увесистый пакет с фирменной надписью «Дом книги». — Всего доброго, Ильдар. Рада знакомству. Андрей Иванович, до воскресенья! — с этими словами она вышла из оперской.
— Про «другой раз», это я хорошо запомнил! — крикнул ей вслед Джамалов. — И свидетели есть!
— Не облизывайся, — вполголоса, ибо в кабинете помимо них находился еще и молодой, осадил Ильдара Мешок. — Занято.
— Тарас, что ли, мосты наводит? Ну так он больше трепаться мастак. А как до дела…
— Мною занято.
Джамалов посмотрел на Андрея понимающе-уважительно, одобрительно цокнул языком и клятвенно сложил руки на груди:
— Всё понял, гражданин начальник. Базара нет!..
* * * * *— …И всё-таки я не понимаю: какие могут быть длительные командировки, если ты работаешь без году неделя?
Ирина Владимировна попыталась принять грозную позу «руки-в-боки», но получилось скорее комично, нежели устрашающе. Матери Ольги месяц назад стукнуло пятьдесят семь, но именно эта её постоянная стремительность, вечно чуть приподнятый подбородок и не всегда уловимый насмешливый взгляд удивительным образом нивелировали возраст. К тому же, черты лица — лица не красавицы, но в котором, тем не менее, присутствовало «нечто», цепляющее взгляд, — выдавали в ней женщину, которая в юности если и не ходила по штабелям мужиков, то наверняка имела успех у не самых плохоньких представителей противоположного пола. А если вдобавок случались дни, когда Ирина Владимировна и сама не замечала подлого наступления «осени», то о её подлинном возрасте несведущие окружающие нипочем не догадывались.
