Марина Крамер - Соблазны Снежной королевы

В этом предложении был резон – небольшая прогулка мне не повредит, хотя… Но я не нашла в себе сил признаться подруге в том, что прогулка на кораблике не кажется такой уж удачной идеей. Не знаю, хватит ли у меня душевных сил, чтобы смотреть на воду – после того, как Руслан в похожих обстоятельствах сделал мне предложение. Но я, конечно, попробую…

Договорившись о времени встречи, я вернулась в кухню, где Светик уже допек блины, и теперь они горкой возвышались на тарелке, политые маслом.

– Как там Аннушка? – спросил он, выкладывая мне на тарелку три блинчика и придвигая пиалку со сметаной.

– В порядке. У нее, чувствую, сегодня будет очередная драма о разбитом девичьем сердце, – пробормотала я, усаживаясь на свое место.

– Неужели опять? – усмехнулся Светик. – В ее возрасте уже пора понять, что в подобной ситуации надо либо менять грабли, на которые наступаешь, либо делать это другой ногой – может, что-то изменится.

– Ничего не изменится. Она – такая, и тут бесполезно что-то менять.

– Жаль, конечно. Она неплохой человек, хоть и совсем поверхностный. Ты почему не ешь?

– Не знаю. Отвыкла, видимо, – глядя на блины почти с отвращением, сказала я. – Ты мне чаю не нальешь? – Сказав это, я вдруг осеклась – ну совсем как в прошлой жизни. Суббота, утро, Светик у плиты, я за столом – «принеси, налей, подай»…

– Налью. Я тут заварил… – Он встал и взял с плиты накрытый полотенцем заварочный чайник. – У тебя, смотрю, вкусы изменились – ты раньше не пила чаев с добавками, если я правильно помню.

Чай, который заварил Светик, был куплен мной специально для Руслана – он любил цветочные китайские чаи, которые, помимо вкуса, еще и отличались оригинальностью заваривания – на дне чайника распускался цветок хризантемы, например. Но говорить об этом бывшему мужу я не стала – ни к чему, да и неприятно ему будет. А обижать Светика, откликнувшегося на мое несчастье, не хотелось.

– Да, изменились, – неопределенно пожав плечами, сказала я.

– У тебя все равно очень усталый вид. Мне кажется, ты зря так себя нагружаешь, – наливая чай, заметил он.

– Дело не в нагрузке, Светик. Дело в том, что я опять кому-то поперек горла встала. Говорят, мою контору ждет проверка на предмет соответствия. В коллегию поступил запрос о лишении меня статуса адвоката.

Светик на секунду замер с чайником, потом сел на стул и серьезно спросил:

– А что – есть предпосылки?

– Конечно, нет. Но в нашей стране… – Я выдержала паузу и продолжила: – Ты ведь знаешь, насколько просто решить любой вопрос с помощью денежных вливаний. Думаю, здесь то же самое. Обвинение глупейшее – якобы я представляла в суде одновременно обе стороны. Ну, бред какой. Я даже не помню, чтобы в одном процессе ко мне предварительно обращались и истец, и ответчик. Могу, конечно, покопаться, но не вижу никакого смысла в этом.

– Ты думаешь, что на основе сфабрикованных претензий тебя могут лишить статуса?

– Скажем так – я не удивлюсь, если это произойдет.

– Но ведь нужно что-то делать.

– А что? Что я могу сделать в ситуации, когда совершенно не представляю даже, кто мог выдвинуть такие обвинения? Это все равно что воевать с ветряными мельницами. Так какой же смысл совершать ненужные телодвижения?

Я сделала над собой усилие и откусила от блина. Оказалось, что нужно преодолеть нежелание – и все пойдет так, как нужно. Все три блинчика с тарелки исчезли практически мгновенно, а рука потянулась за добавкой.

– Вот это уже лучше, – заметил Светик.

– Слушай, а ты никуда не торопишься? – вдруг вспомнила я. – В смысле – тебя дома не ждут?

– Нет. Макар в летнем лагере для одаренных детей, готовится к международному конкурсу. Вернется через неделю и будет снова заниматься с Тамарой Борисовной.

– Прекрасно, – пробормотала я. – Ты, смотрю, у нее часто бываешь?

– Тебе это неприятно?

– Нет, почему? Вы всегда хорошо ладили, гораздо лучше, чем я с ней. Думаю, ей приятно, что твой сын к ней приезжает.

Я никогда не могла выдавить из себя имя ребенка, не знаю почему, но в горле что-то сдавливало, и слово «Макар» никак не произносилось. Подсознательно я все-таки была обижена на Светика за его предательство, хотя внешне это уже никак не проявляла.

– Как дела в театре, кстати? – переведя разговор на менее неприятную тему, поинтересовалась я.

– О, все прекрасно! – воодушевился бывший муж. – Кстати, у нас первого сентября открытие нового сезона. Не возражаешь, если я тебе пришлю приглашение? Приедешь?

– Присылай, я подумаю, – улыбнулась я, подумав, что вполне могла бы сходить туда с Аннушкой, например. В конце концов, в том, что у Светика теперь есть собственный театр, есть и моя заслуга.

– Договорились. Мне будет приятно тебя видеть.

– Боюсь, тебе будет не до меня – ты же сам говорил, что зал для тебя всего лишь огромное размытое пятно.

– Не поверишь, но из этого пятна мой взгляд всегда держит тебя в фокусе.

– Не поверю, но мне приятно.

– Что ты будешь делать сегодня? – поинтересовался Светик таким тоном, как будто забыл о том, что в наших паспортах красуется штамп о разводе.

– Встречаюсь с Аннушкой. Извини, что не приглашаю тебя разделить компанию.

– Нет-нет, что ты. Мне нужно еще в театр заехать, кое-какие вопросы решить по подготовке открытия, – заторопился вдруг Светик, и я вспомнила, что так и не поговорила о просьбе Наталушки.

– Светик, у меня еще один вопрос. Ты девочку-скрипачку не послушаешь?

Он пожал плечами так равнодушно, как будто речь шла о покупке какой-то мелочи, без которой можно обойтись:

– Ну пусть приедет в театр, послушаю.

– И не спросишь, кто и что?

– Нет. Если приличная скрипачка – возьму, а если нет – то не поможет ей ни фамилия, ни протекция.

Я рассмеялась – примерно то же самое сказала Наталушке, потому что знала: по-другому не будет, Светик ни за что не возьмет ненужного или неспособного человека.

– Спасибо, что переночевал у меня. И за завтрак тоже спасибо.

– Ну что ты. Это мелочи.

Он собрался так быстро, как будто торопился на поезд, и через полчаса его уже не было. Я послонялась по квартире, зачем-то взяла тряпку для пыли и протерла все поверхности, до каких смогла дотянуться, хотя домработница была в четверг. Но говорят, что физический труд помогает отвлечься от неприятных мыслей. А их у меня накопилось предостаточно… И самым насущным был вопрос об электрике. Что с этим делать, я не представляла. Снова звонить Тузу? Вряд ли он с радостью придет на помощь после того, как я стала для него абсолютно бесполезна. Раньше альтернативой служил Руслан, но теперь его не было…

Решив, что за полтора выходных дня со мной ничего выдающегося не случится, я начала собираться на встречу с Вяземской.

Глава 18

Разговоры

Уходящий день, увы, не остановишь.

Остается только прожить его достойно.

Мы собирались погулять, но все планы нарушил внезапно начавшийся ливень. Юркнув в первое попавшееся на пути кафе, успевшие промокнуть до нитки, мы с Аннушкой с хохотом заказали большой чайник чаю с ромашкой и пирожные и уселись за столик у окна. За стеклом бежали люди – тоже не ожидавшие дождя и торопившиеся как можно скорее спрятаться под крышу.

– Сегодня в кафешках гарантированный аншлаг, – заметила Аннушка, заматывая мокрую косу в узел на шее. – Б-р-р, теперь капать будет, ненавижу!

– Поедем ко мне, высушишь, – предложила я.

– Посмотрим. Ну, рассказывай. – Аннушка вынула салфетку, стерла с губ помаду и нетерпеливо забарабанила пальцами по столу.

– Что? Если ты о Руслане, то прости – я пока не готова говорить об этом совершенно.

– Варь… – укоризненно протянула она, – ну ты меня за кого держишь-то? Я что – совсем деревянная, чтобы заставить подругу ковыряться в свежей ране? Ты ведь о чем-то другом хотела поговорить.

О, еще бы! Как раз перед уходом мне позвонил частный детектив Арсений, и мы даже успели с ним встретиться. То, что он сообщил, мало отличалось от увиденного и услышанного мной лично в Питере, однако подкреплялось фотографиями и копиями кое-каких документов. Не думаю, что Аннушка станет оспаривать то, что в них отражено, потому что это нужно быть совсем уж глупой.

– Как, кстати, поживает твой готический недопевец? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как официант расставляет на столе чашки, чайник с чаем и тарелки с пирожными.

– На гастролях, – не моргнув глазом, соврала Аннушка, не знавшая, что мне точно известно местонахождение Габриэля.

– Надо же… а он популярный, да?

– Да. Но я не понимаю, к чему этот вопрос, – начала злиться Аннушка, не выносившая, когда я разговаривала с ней в ироничном тоне и делала многозначительные паузы – за этим обычно не следовало ничего хорошего.