Эпидемия D - Джереми Бейтс
Я взял себя в руки. Для острастки врезал ему по торчавшему вверх уху, потом оттолкнулся от него и встал. Хомяк уже поднялся на ноги и уставился на меня, будто не узнавая.
Зверь выкашлял песок изо рта, стер песок с мокрых глаз, поднялся, избегая меня взглядом, и оседлал свой велосипед. Они с другом укатили в ночь, даже не нахамив нам на прощание.
Глава 20. Танцовщица
– Держи, – сказал я Хомяку, снял с головы мокрую бейсболку и протянул ему.
Он вытер кровь на руке о рубашку и взял кепку.
– Спасибо, чувак.
Он все еще смотрел на меня, как будто не узнавал.
– Что такое? – спросил я.
– Ты только что отметелил Зверя, чувак…
Я не думал об этом, но, похоже, он был прав.
Я улыбнулся.
– Делов-то.
– Ты надрал ему гребаную задницу!
– Сам напросился.
– Это точно, – вмешалась Салли. – Ты тонул, а он не позволил нам позвать на помощь. Это почти как убийство, верно?
Хомяк потрогал кровь на подбородке.
– Этот безмозглый говноед съездил мне по роже.
– Пощечину тебе дал, – уточнила Салли.
Я подумал, что кровь на подбородке Хомяка натекла из носа, но теперь увидел – у него разбита губа.
– Все равно больно, – признался Хомяк. – Тебе дать пощечину, я посмотрю, как тебе понравится.
– Не понравится, и я рада, что Бен тоже ему врезал. Наверное, нам надо идти. Все знают, что Фрэнки – псих. Может и вернуться.
– Так его зовут? – спросил я. – Фрэнки?
Она кивнула.
– Я же с ним в одной школе. Он переехал на Кейп в этом году. Его никто не любит, потому что он шизанутый. Уже три раза закатывал истерики в классе.
– Думаешь, он вернется после того, как Бен его отделал? – спросил Хомяк, глядя в сторону дюн, будто оттуда могли выскочить коммунисты.
– Может и нож прихватить…
– Нож? Валим отсюда!
– Погоди, найду свои ботинки, – сказал я.
Назад мы шли по Сивью-стрит, мимо дома, где в эркере танцевала женщина. Она еще была там, еще танцевала, только теперь рядом стоял мужчина. Он кричал и сердито махал руками. А она знай себе танцевала, будто его и не было.
– Даже отсюда его слышно, – сказал я.
– Видно, изрядно его достало, – добавил Хомяк.
– Я о том, что его-то мы слышим, а музыку – нет…
– Наверное, не включила…
Тут до Хомяка, похоже, дошло, как это странно: кто-то танцует до самозабвения, как эта женщина, а музыки нет. Он нахмурился.
– Выходит… она вот так танцует… ни подо что?
– Стремно, – заметил я.
– Мегастремно, – согласилась Салли.
Глава 21. У Салли
– Парни, может, зайдете ко мне? – предложила Салли.
Мы стояли на тротуаре перед ее домом. Вдоль белого забора росли кусты роз. По солидной входной арке кверху в большом количестве тянулись цветы.
– Зайдем! – воскликнул Хомяк. – За один вечер – у двух девчонок дома!
– Двух? – удивилась Салли, подняв бровь.
– Мы были на вечеринке, – сказал я ей.
– Если вы уже нагулялись…
– Я еще мокрый, что-то знобит…
– Чу-у-увак! – сказал Хомяк. – Ты что, в натуре! Такое не пропускают! У двух девчонок дома!
– Я не говорил, что не хочу зайти, – ответил я. – Просто сначала надо переодеться.
– Можешь надеть что-нибудь из вещей моего брата. Он много одежды оставил, когда уходил в армию.
– И думать нехрена! – заявил Хомяк, шмыгнул под арку и потопал по дорожке к здоровенному дому: два больших крыла и с десяток выходивших на улицу закрытых окон.
Мы с Салли ухмыльнулись и пошли за ним.
– Твоя семья тащится от Хеллоуина, да? – спросил Хомяк, разглядывая ворон, летучих мышей, паутину и прочий потусторонний реквизит, расставленный вокруг крыльца.
Салли кивнула.
– Ближе к Хеллоуину мы выставляем на лужайке еще кое-что поинтереснее. Всякие вурдалаки, ведьмы, надгробия и все такое. А на том дереве вешаем чучело в петле.
Она указала на ближайший вяз.
– Так вот это что за дом. Мы с Беном сюда приходили в прошлом году.
– Вы приходили сюда за угощением в прошлом году? – удивилась она. – Вроде вы для таких игр уже выросли?
– Ну да. Просто Хомяк заставил меня пойти с ним, – признался я. – Конфет, видите ли, захотелось.
– Да, блин, захотелось, – подтвердил он. – И мне, между прочим, насыпали две полных наволочки, мать их ети.
– Что-то ты много ругаешься, – сделала замечание Салли. – Твоим родителям это известно?
– У кого, думаешь, он учится? – сказал я.
Она толкнула входную дверь – в Чатеме дома никто не запирал, даже богатые, – и мы вошли в просторный вестибюль с уходящим ввысь потолком и причудливой лестницей.
– Ух ты, – сказал я, вытянув шею, чтобы оглядеть открытый второй этаж. – Я и забыл, какой у вас большой дом.
– У твоего отца, небось, денег куры не клюют, – предположил Хомяк.
– Вообще-то мама зарабатывает куда больше папы. Проходите в гостиную. Подождите там, сейчас принесу Бену сухую одежду.
Салли провела нас в гостиную с утопленным полом. Диваны и кресла сплошь белые, сверху подушки под зебру, и такая же накидка поверх бежевого ковра. Книжная полка во всю стену заставлена не только книгами, но и статуэтками, и дорогими с виду безделушками. В углу на рифленой подставке стоял мраморный бюст.
– Чувак, посмотри на этот телик! – Хомяк засеменил к огромному телевизору в корпусе медового цвета дерева. Высотой телевизор едва уступал Хомяку. – Бен, глянь! Тут даже встроенный видак!
– Папа в этом году купил, – сообщила Салли. – Так что не ломай. Сейчас притащу сухую одежду.
– Почему все всегда думают, что я должен что-нибудь сломать? – пожаловался Хомяк. И начал без разбора нажимать кнопки на передней панели телевизора.
– Потому что ты мастер-ломастер, – сказал я. – Оставь телик в покое. И серьезно, ничего не ломай. Сломаешь – придется нам платить, – значит, родители узнают, что мы здесь были.
– Ты собираешься ей вставить или как?
Я напрягся.
– Ты про что?
– Она пригласила тебя к себе домой, чувак. Может, пригласит и в спальню?
– Может, ты кретин, каких свет не видывал?
– Будто не хочешь ей вставить…
Мои щеки горели.
– Слушай, хватит.
– Не хочешь – могу вместо тебя я.
– Давай, дерзай, – согласился я, зная, что его шансы равны нулю…
