Зов пустоты - Максим Шаттам
Его план был идеален, он был уверен, что его не отследят, но опыт подсказывал, что осторожность лишней не бывает.
Он ехал еще три четверти часа, постоял в пробках, затем покружил по району, чтобы не оказаться на месте слишком рано, а заодно убедиться, что за ним не следят. Наконец он свернул на небольшую улочку на краю длинного жилого массива и припарковался перед складом с опущенной красной металлической шторой, как и было условлено.
До встречи оставалось пять минут, и он терпеливо ждал в машине.
Он не прикасался к компьютеру уже несколько недель и не знал, не было ли новых сообщений. Оказавшись в Европе, он старался держаться подальше от технологий. По крайней мере, пока не обоснуется и не будет уверен в себе.
В конце улицы показался мужчина лет тридцати, в толстовке с логотипом американского университета. Он держал под мышкой зеленую сумку, солнцезащитные очки были сдвинуты на лоб.
Оба знака.
Мужчина замедлил шаг, поравнявшись с машиной, и явно успокоился, увидев, как Джинн постукивает по боковому зеркалу.
– Салям алей…
– Никаких намеков на ислам, – грубо перебил его Джинн на правильном французском. – Принес что нужно?
Сглотнув, мужчина торопливо кивнул и протянул Джинну сумку. Тот тут же ее забрал.
– Ну все, отличная работа.
– Я придерживаюсь акиды, я бы все от…
– Хватит, я сказал. Выглядишь ты как надо, но говоришь не те слова. Ты же знаешь, что надо слиться с толпой, быть незаметным.
– Я решил принести еще кое-что, чего не было в списке.
Мужчина наклонился к машине и расстегнул толстовку, обнажив рукоять пистолета.
Джинн раздраженно выдохнул через нос.
– Вам он может понадо…
– За кого ты меня принимаешь? – сухо спросил Джинн. – За убийцу?
– Нет, но…
– Оставь себе или выброси, но не оскорбляй меня. Мне он не нужен.
– Вы сможете защитить себя…
Джинн удрученно покачал головой. Он жестом велел мужчине нагнуться ниже.
– Знаешь ли ты, друг мой, какое лучшее в мире оружие?
Тот пожал плечами, и Джинн продолжил:
– Символ. Вот самое страшное оружие. Оно действует не на одного человека, не на десять, сто или тысячу… Нет, оно действует на всех. Без исключения. Иногда через границы.
Мужчина не понял, к чему клонит Джинн, но догадался, что лучше не настаивать, и застегнул толстовку.
– Я не убиваю одного человека, – добавил Джинн, заводя машину. – Я убиваю всех.
20
Марк Таллек стоял у открытой дверцы «ауди», склонившись к водительскому сиденью, на котором, вцепившись в руль, сидел мальчик лет десяти. Увидев возвращающихся из табора Людивину и Сеньона, Марк высадил ребенка из машины, выудил из кармана конфету и дал ему на прощание.
– Есть что-то новое? – спросил он.
– Вы должны знать, что пазл собирают по кусочкам, – ответила Людивина.
– И что нам дала эта поездка к цыганам?
– Один кусочек. Совсем маленький.
Ничего не добавив, Людивина подошла к своей машине и под внимательным взглядом Марка Таллека вытащила из бардачка большую дорожную карту. Она разложила ее на капоте седана ГУВБ и указала пальцем на зеленую зону на северо-западе:
– Мы сейчас тут. Джорджиана Нистор жила здесь и работала неподалеку, чаще всего в Эраньи, – сказала Людивина, указывая на отрезок автострады несколькими сантиметрами ниже. – Вероятнее всего, ее похитили прямо здесь, в таборе, или где-то рядом. Тело выбросили на ветке, ведущей в Ивлин, больше чем в часе езды отсюда. Жертва номер один. Следующую, Элен Триссо, поезд переехал среди леса недалеко от Руана, в районе захолустья под названием Ориваль.
Марк Таллек обратил внимание на то, что Людивина не сверяется с записями.
– Вы все это знаете наизусть?
– Конечно, – кивнула та, словно другого ответа и быть не могло. – Делом занимался руанский РУСП. Утром по дороге сюда я снова говорила с руководителем расследования. Сначала они трясли ее парня, но это ничего не дало. Элен Триссо жила километрах в ста оттуда, в Пуасси. Работала в торговом центре «Фэмили виллидж» в Обержанвиле, рядом с шоссе А13. Руанский РУСП опросил полицейских из Пуасси и Обержанвиля, а вот до версальских коллег не добрался. Поэтому и не нашли связи между жертвами, хотя почерк убийцы был схожим. На месте не обнаружили ни ДНК, ни отпечатков пальцев… точнее, наоборот: образцов было слишком много, а денег на их анализ слишком мало, поэтому почти ничего не проверили и, естественно, ничего не нашли.
– Неужели даже в случае такого гнусного убийства судья не дает добро на анализ всех образцов? – удивился Марк.
– В принципе, это можно провернуть, особенно с учетом профиля жертвы. Но следователь, с которым я говорила утром, объяснил, что это убийство произошло не вовремя. Пресса отвлеклась на местный политический скандал, в благополучном квартале Руана произошло двойное убийство, плюс все стояли на ушах из-за террориста-одиночки, напавшего на церковь во имя своего исламизма… Ребята из руанского РУСП не супергерои. О бедной Элен Триссо все тут же забыли. Ее семья живет в департаменте Юра, это простые люди, они целиком доверились правосудию и не стали ни на кого давить. В результате дело задвинули в дальний угол.
Сеньон, глядя на карту, ткнул пальцем в Пуасси.
– Обе жертвы жили недалеко друг от друга, – заметил он.
– Именно. А посередине находилось «место работы» первой жертвы. Возможно, и сам убийца тоже там живет? Пойти на первое преступление бывает сложно, и нужно как-то успокоиться – например, в знакомой обстановке.
– А потом он почувствовал себя увереннее? – поинтересовался Сеньон. – Расширил свою зону комфорта?
– Возможно. Сопоставив факты, руанский РУСП предположил, что Элен Триссо похитили вечером, когда она отправилась на пробежку.
Марк кивнул:
– Отлично, и что теперь?
– Поедем на место.
Таллек скривился:
– Не хочу вас обидеть, но я себя чувствую бесполезным и трачу свое время.
– Это и так и не так, – откликнулась Людивина, поспешно складывая карту. – Вы ничем не занимаетесь, но ведь именно вы хотели сесть мне на хвост. А насчет траты времени… все зависит от того, действительно ли
