Иллюзия - Максим Шаттам
Лили снова кивнула, а Адель все не могла остановиться:
– Я тоже постараюсь разузнать, хорошо? Она где-то недалеко. Во сколько у нее поезд?
– Не знаю, вчера мы должны были встретиться, чтобы рассчитать время выезда отсюда.
– Скорее всего, в тринадцать пятьдесят. – Адель взглянула на часы. – Но ей придется поторопиться, если она не хочет опоздать.
Юго настоял на том, что пойдет искать Алису вместе с Лили. Они направились в другой конец этажа, в коридор, куда выходили мансарды служащих. Везде было пусто. Затем сошли вниз, и Юго предложил заглянуть в бассейн.
– Она говорила, что обожает это место, как знать?
Но никаких следов девушки там не обнаружилось.
– Этой зимой Алиса большую часть времени работала в зоне проката оборудования. А вдруг она вернулась туда в приступе ностальгии? – предположила Лили.
Она привела его в помещение, заставленное стеллажами, которые были забиты лыжными ботинками, издававшими малоприятные ароматы; Юго не удержался и бросил свою любимую присказку:
– Воняет, как в спортзале!
Лили не обратила на это внимания: то ли не смотрела фильм «Балбесы»[23], то ли посчитала, что сейчас не самый подходящий момент для острот, и была права, заключил Юго, сообразив, что выступил не по делу.
Они протискивались между десятками шкафчиков, затем оказались в соседней почти такой же большой комнате, где, задрав к небу носы как копья, словно готовясь покорить Савойю, стояли шеренгами тысячи лыж.
– Алиса? – окликнула подругу Лили. – Алиса, ты здесь?
Ответа не последовало. Лили встала у входа, уперев руки в боки.
– Шале – это хорошая идея, – вдруг заключила она и, забежав в комнатушку за стойкой регистрации, осмотрела металлический шкаф, полный ключей.
– Абсолютно все на месте. Значит, не в шале.
– Ты же говорила, что летом вы ничего не запираете?
Лили надула губы:
– Нет, запираем. Иди сюда.
Они были на пороге, когда сверху раздался голос Адели:
– Все в порядке, мы нашли ее!
Они бросились к лестнице и, запыхавшись, вбежали в кабинет Филиппа Деприжана, который прижимал к уху трубку стационарного телефона. Он покачал головой.
– И она вам звонила? – спросил он. – Очень хорошо.
Деприжан одними губами произнес слово «такси» и нагнулся, чтобы включить громкую связь. На другом конце провода мужчина с протяжным местным говором разъяснял низким, хрипловатым голосом:
– Да-да, я высадил ее вчера у гостиницы напротив вокзала, еще не было и трех часов дня.
– Невысокая блондинка? – уточнял директор.
– Ну да, я же вам уже говорил, симпатичная девушка.
– Где она к вам села? – вмешалась Лили.
– Э-э, здравствуйте, мадам… Ну, там, наверху, конечно, в Валь-Карьосе.
Лили не смогла скрыть изумления:
– А она не сказала, почему уезжает вот так, на такси?
– Я не спрашивал, клиенты делают, как им лучше. Но мы с ней немного поболтали по дороге, она сказала, что терпеть не может прощаний, если я правильно понял.
Уехать вот так, не сказав никому ни слова, на день раньше – нет, это не повышенная чувствительность, а просто дурное воспитание, подумал Юго. Лили взглянула на часы Адели и покачала головой. До отхода поезда уже не успеть.
– Ну что же. Вот и конец нашим треволнениям, – объявил Деприжан удивленным и слегка обиженным тоном. – Благодарю вас, месье.
Он повесил трубку и сложил руки на животе.
– Признаюсь, я этого не ожидал, – сказал он. – Наша Алиса. Такая милая и воспитанная.
– Это местное такси? – спросила Лили.
Адель ответила:
– Да, из Мондофена, снизу. Мне кажется, я даже знаю этого шофера. Зимой он часто привозит нам клиентов. Редкое имя, что-то наподобие Гюстава или Гонтрана, – во всяком случае, на букву Г.
Немного ошарашенные, они переглянулись. Первым отреагировал Юго:
– По крайней мере, мы можем успокоиться. Алиса не лежит без сознания где-то в уголке, а просто удрала, как воровка.
Услышав эти слова, сорвавшиеся с языка, он почувствовал, хотя почти и не знал ее, насколько они далеки от истины. И все же это было так. Он вспомнил ее лицо в бассейне, струящийся ореол волос, то, как она пыталась заполучить его, даже с какой-то жадностью. Если бы они переспали, разве это что-то изменило бы?
Лили глубоко вздохнула:
– Филипп, ты не мог бы позвонить ей, когда она вернется в Париж? – попросила она. – Просто чтобы узнать, как дела.
– Конечно. А заодно выскажусь насчет ее воспитания.
В мозгу Юго зашевелилась другая мысль… Что, если Алиса уехала отсюда не для того, чтобы избежать неприятного расставания, а потому, что у нее не было выбора? Она ведь провела в Валь-Карьосе всю зиму, но не дотерпела всего один день, верно? А что, если у нее возникли проблемы? Причем такие серьезные, что она не хотела задерживаться здесь ни одной лишней ночи? Как-то не вяжется… Если она провела здесь целых семь месяцев, что могло измениться за одни сутки? Растаяли ледники или появился снежный человек? – усмехнулся Юго.
Но ему было не до смеха. Его тоже взбудоражила эта история. Неужели кого-то из парней крепко занесло? Почему именно сейчас? Ведь было полно времени, а он дожидался последнего дня? Как-то нелепо…
Внезапно на ум пришло нужное слово. Нет, она не уехала. Она сбежала.
18
В течение двух дней Юго старался выполнять свою работу, не задавая себе лишних вопросов. Он следовал указаниям А. С., а сам размышлял о том, сколько еще времени ему придется валить лес. Он полагал, что должен подчиняться распоряжениям старины Макса, что-то понемножку ремонтировать, а тут неожиданно оказался в роли лесоруба. «Впереди еще двадцать недель, наверняка все изменится…» – твердил он себе, когда уже не мог держать в руках эту проклятую бензопилу.
Хотя он старался сдерживать поток своих мыслей и прежде всего свое безумное воображение, это не мешало ему наблюдать за остальными. Он не мог не думать об Алисе. И единственное, на его взгляд, правдоподобное объяснение ее поспешного бегства заключалось в том, что она больше не чувствовала себя в безопасности. Кто-то попытался ее соблазнить, а может быть, даже хуже, переступил черту…
Если Алиса пробыла в Валь-Карьосе целых семь месяцев, прежде всего подумал Юго, зачем кому-то было дожидаться предпоследнего дня, чтобы наброситься на нее? Вот только не все находились здесь так долго… Хотя, если хорошо поразмыслить, даже кое-кто из «старожилов» мог сообразить, что она вот-вот уедет, а потому либо сейчас, либо никогда. Он должен просчитать все варианты, включая худший.
По правде говоря, Юго сам
