Фридрих Незнанский - Глаза зверя
— Обижаете, — насупился Камельков.
— Не обижаю, а констатирую.
Камельков помрачнел еще больше.
— Это вам Вячеслав Иванович Грязнов про меня гадостей нарассказывал? — подозрительно спросил он.
— Грязнов? — Поремский и Солонин переглянулись. — Почему именно Грязнов?
— Да так, — неохотно ответил Миша и не стал развивать эту опасную тему.
— Темная история, — резюмировал Солонин. — А впрочем, это ваши с Грязновым дела, и мы не собираемся в них вмешиваться. Ну что, Володь, позволим парню проявить себя?
— Да разве перед таким напором устоишь? — Поремский насмешливо посмотрел на Мишу. — Только ты там не очень-то. Пьяный русский — это всего лишь роль, и талантливый актер должен уметь войти в нее без помощи алкоголя. Ты талантливый актер?
Камельков скромно улыбнулся и сказал:
— Я лучший.
В кафе «Китайская кухня» было два зала, отделенных друг от друга аркой. На стенах красовались огромные шелковые веера. Возле бара стояли три ширмы, украшенные замысловатыми рисунками с павлинами, раскосыми женщинами и экзотическими деревьями, а с потолка свисали фонарики в разноцветных бумажных абажурах.
К тому моменту, когда Алмаз Рафикович в сопровождении симпатичной блондинки с роскошным бюстом вошел в кафе, Камельков успел пропустить две рюмки водки и чувствовал себя превосходно.
Алмаз Рафикович отодвинул стул за угловым круглым столиком, помог усесться блондинке, затем сел сам и жестом подозвал официанта. Тот вихрем понесся к столику Нигматзянова и замер перед ним с подобострастной улыбкой. Алмаз Рафикович сказал ему несколько слов и посмотрел на блондинку — та кивнула.
Официант записал заказ в маленькую книжечку и, не переставая улыбаться, испарился.
Камельков жахнул еще пятьдесят граммов, встал из-за стола и тяжелой, пошатывающейся походкой направился к Нигматзянову и его подружке. Приблизившись к ним, он остановился, глупо улыбнулся и спросил:
— Вы па-азволите?
— Что такое? — нахмурился Алмаз Рафикович. — Что вам нужно?
— Ничего, — улыбнулся Камельков. — Просто увидел русские лица и не смог удержаться. Не поверите, но успел соскучиться, пока здесь сижу. Позвольте представиться — Колян. Вернее — Николай. А как зовут вас?
— Светлана, — представилась блондинка глубоким, низким голосом.
Алмаз Рафикович метнул в ее сторону свирепый взгляд, и она смущенно заморгала.
— Какое красивое имя! — оценил Камельков. Затем посмотрел на Алмаза Рафиковича и спросил: — Вы позволите сделать вашей даме небольшой мю-мезон-чик?
Пока Алмаз Рафикович соображал, что же такое имел в виду незнакомец, Камельков взял пухлую ручку блондинки и поднес ее к своим губам.
— Ну что вы, — улыбнулась блондинка красными, ярко накрашенными губами. — Не стоит.
— Стоит, стоит! — заверил ее Камельков и чмокнул блондинку в запястье. Затем он отодвинул стул и рухнул на него всей массой, едва не уронив вазу с пластмассовыми цветами.
— Посижу с вами немного, — развязно сообщил Камельков. — Хочется поговорить, а не с кем. Выпьете со мной водки? Я угощаю. — Он поднял руку, чтобы подозвать официанта, но Алмаз Рафикович строго сказал:
— Молодой человек, немедленно отправляйтесь за свой столик!
— Почему? — искренне удивился Камельков.
— Потому что мы пришли сюда поесть, а не заводить новые знакомства. Вы нам мешаете, ясно?
— Мешаю? — Камельков удрученно вздохнул. — Вот так всегда, — грустно сказал он. — Всем я мешаю. Дома мешаю, на работе мешаю, даже в ресторане… и тут мешаю. Может, у меня плохая аура, а?
— Может быть, — злорадно согласился Алмаз Рафикович.
Камельков пристально на него посмотрел и ядовито усмехнулся:
— А может, мне просто не везет на людей? — спросил он зловещим голосом. — Всем попадаются люди как люди, а мне — сплошные подонки. Как ты думаешь?
Блондинка испуганно вцепилась Алмазу Рафиковичу в руку.
— Молодой человек, ведите себя пристойно! — рявкнул Алмаз Рафикович.
— Надо же, какие мы строгие, — нагло усмехнулся Камельков. — Я, кажется, не с тобой разговаривал, а со Светланой. Так ведь, Светусик? — Камельков посмотрел на блондинку и похотливо причмокнул губами.
— Ну все, щенок! — сказал Алмаз Рафикович. Он резко поднялся со стула и рявкнул: — А ну пошли!
— Куда? — глупо поинтересовался Камельков.
— В холл! — сказал Нигматзянов.
Судя по бешено вращающимся глазам, Алмаз Рафикович осерчал не на шутку. А Камельков, напротив, резко сменил тактику.
— Да ладно тебе, дружище, — мягко и приветливо сказал он. — Если я тебя обидел, извини. Я ведь не хотел ничего плохого. В натуре! Я просто хотел с тобой выпить. Давай обнимемся и все забудем, о'кей? Ну иди сюда, лапа.
Не успел Алмаз Рафикович произнести и слово, как Камельков заграбастал его в объятия и крепко прижал к груди, нежно похлопывая пятернями по спине. Алмаз Рафикович попробовал было вырваться, но Миша держал крепко.
— Шайтан! — прорычал Нигматзянов. — А ну пусти! Кому сказа: — живо пусти!
Камельков разжал объятия.
— Ну вот и помирились, — миролюбиво сказал он. — Теперь-то мы можем выпить?
— Пусть шайтан с тобой пьет! — сердито ответил Алмаз Рафикович.
В это время с другого конца зала к столику уже двигались двое охранников и менеджер в белой рубашке.
— Кажется, нам хотят помешать, — оценил ситуацию Камельков и повернулся к Нигматзянову: — Как думаешь, а?
— Гнида подноготная тебе друг, а не я, — злобно сказал Алмаз Рафикович.
Камельков внимательно на него посмотрел, потом вздохнул и сказал:
— И ты туда же, друг. Все хотят меня оскорбить. А за что? За то, что я общителен? За то, что я люблю людей? А ведь все, что я хотел, это…
Что именно хотел сделать Камельков, осталось невыясненным: двое дюжих охранников схватили его за руки, а менеджер, став прямо перед Мишей, ткнул пальцем в сторону его стола и прошипел:
— Идите за свой столик и расплатитесь по счету.
— Как это, расплатитесь? — не понял Миша. — Я ведь еще не доел!
— Дома доешь, — сказал ему один из охранников.
— Дома? Ты что, братан, грубишь? — Камельков сурово сдвинул брови и яростно добавил: — Да ты знаешь, что я могу с тобой сделать? Да я тебя…
Охранник немного подкрутил заломленную руку Миши. Камельков ойкнул и поморщился.
— Черт, вот это силища! — восхищенно простонал он. — Качаешься, наверное, а? Ладно, командир, дома так дома. Пусти руку, я сам пойду.
Подождав, пока Миша отсчитает триста рублей, охранники вновь подхватили его под руки и повели к двери.
— Полегче, — обиженно гундел Камельков. — Я ведь все-таки клиент.
— Еще слово, и ты будешь клиентом вытрезвителя, — пообещал ему охранник. — А если вернешься, я тебя сам ментам сдам. Так и запомни.
— Эх вы. — Брови Камелькова дрогнули. По щеке побежала одинокая слеза. — Як вам как к людям, а вы… Гниды вы, вот вы кто. Буржуи вы недобитые. А ведь я водкой его хотел угостить. А он меня…
Миша пробкой вылетел на улицу и ткнулся руками в мокрую землю клумбы. Двери ресторана с грохотом захлопнулись у него за спиной. Камельков поднялся на ноги, вытер руки платком, затем тщательно отряхнул пиджак, посмотрел на двери ресторана и сказал:
— Спасибо, ребята. В следующий раз посижу подольше.
Затем он поднял руку и показал охраннику, выглядывающему в окошко, средний палец. Отомстив таким образом своему обидчику, Миша повернулся и, пошатываясь для правдоподобия, медленно поплелся к ближайшей станции метро.
Дело было сделано.
Удалившись от китайского кафе на порядочное расстояние, Камельков достал из кармана сотовый телефон, нажал на кнопку связи и приложил трубку к уху.
— Слушаю, — раздался в трубке голос Солонина.
— Алло, Виктор, «жучок» на месте, — отрапортовал Камельков.
— Место-то хоть надежное?
— Вполне. Прицепил к изнанке кармана.
— Хорошая работа. Как думаешь, не заметит?
— Да куда ему! Такую липучку, как на вашем «жучке», вместо гвоздей можно использовать. Я сам чуть не прилип.
— Хорошо, хорошо. Кстати, Мишань, то, что ты называешь «жучком», вовсе не «жучок». Это чип с ретранслятором. Вещь редкая даже в нашем деле.
— С ретранслятором? И что это значит?
— Стоит Алмазу Рафиковичу позвонить кому-нибудь по сотовому телефону, и мы тут же настроимся на волну собеседника.
— Классная штука, — похвалил Камельков. — Не продадите парочку?
— Я бы продал, но одна такая штука стоит больше, чем ты весь вместе со всеми твоими богатыми идеями.
— Это смотря как оценивать, — обиделся Камельков. — Ладно. Передайте Поремскому, что заеду пообедать, а потом вернусь в контору.
— А у китайцев тебя разве не накормили? — едко поинтересовался Солонин. '.
