Светлана Алешина - Тень на плетень (сборник)
– Что? – громко переспросила у меня Маринка и, повернувшись, крикнула присутствующим:
– Всем молчать! Она и так переволновалась, дальше некуда!
Хотя, кроме Маринки, никто и не разговаривал, но Сергей Иванович и Ромка поняли, что лучше не спорить, а то вместо одной близкой к истерике дамы они запросто могут получить двух, а это уже многовато даже для таких испытанных кадров, как наши замечательные сотрудники.
Сергей Иванович, оценив обстановку, вышел, а Ромка, как юноша менее умудренный в житейских проблемах, затормозился и на свою беду проявил заботу:
– Может быть, нужно «Скорую» вызвать?
Тут и прорвало, да, слава богу, не меня, а Маринку. Она, как не скажу какое мифологическое существо, бросилась на Ромку.
– Себе вызывай «Скорую», недоумок малолетний! – рявкнула она. – Сказано тебе: иди кофе ставь, значит, ставь, да смотри не ошибись в количестве!
Ромка наконец-то просек, что от него требуется всего лишь убраться отсюда, и как можно быстрее, и его словно ветром сдуло. Он даже дверь притворил за собой.
Увидев, что раздражающих факторов больше нет, Маринка повернулась ко мне.
– Он тебя не ударил? – спросила она.
– Нет, – прошептала я.
– Ну и слава богу, – сказала она, – а то я так перепугалась! Ты и не представляешь, что я почувствовала, как только услышала, как у вас тут что-то ломается. – Маринка наклонилась и подняла с пола телефон. – Это телефон первым упал? Или селектор? Кошмар! Сволочь! А потом, как только я увидала, что здесь происходит, ты не поверишь, у меня, кажется, даже паралич легких случился. Временный! Ни вздохнуть, ни выдохнуть! Ну, думаю, все, абзац нашей Оленьке, и никогда мы ее больше не увидим в целости и сохранности!
Я дрожащей рукой нащупала в ящике стола пачку сигарет и с трудом выбила из нее одну.
Маринка тем временем подняла с пола селектор.
– Совсем ведь разбил вещь, сволочь! Так ты говоришь, что он телефон первым уронил? Так я и думала!
Я, помучив и себя, и зажигалку, прикурила, а Маринка продолжала переживать свои переживания заново:
– А ведь показался нормальным молодым человеком, я даже подумала, что… ну неважно, в общем… а он, ты только посмотри, как разошелся!
Ты что-то ему не то сказала, да? Он, наверное, про мусорные баки под окнами дома говорил, да? Они почему-то все звереют насчет этих баков…
Я с наслаждением сделала две затяжки и начала заметно успокаиваться. Маринка тем временем подняла с пола смятую газету, ту самую, которой размахивал у меня перед носом этот «нормальный молодой человек».
– Мусора-то сколько у тебя! – брезгливо произнесла Маринка. – Газета откуда-то взялась. Это он ее принес?
Я кивнула и жестом потребовала газету.
– Да зачем она тебе? – удивилась Маринка и прицелилась, чтобы швырнуть газету в урну. – Она же мятая вся, я тебе лучше новый номер дам, хочешь?
– Дай ее сюда, – медленно сказала я почти нормальным голосом.
– Ну вот, дождалась, – обиделась Маринка и заломила брови, – ты мне еще и грубишь! Да что же это такое! – Она бросила мне газету и, кажется, даже всхлипнула от огорчения, правда, я в этом не уверена. – Я места себе не нахожу, переволновалась вся, я думала, что, пока бегаю за Виктором, тебя уже тут убили два раза, а ты мне грубишь! За что?!
Дверь отворилась, и вошел Виктор. Маринка сразу же оставила меня и бросилась к нему.
– А псих где? – строго спросила она, заглядывая Виктору за спину, как будто вышеназванный псих мог прятаться где-то там.
– В милиции, – кратко по своей привычке ответил Виктор, но Маринку эта краткость не устроила.
– Его увезли или увели? В машину посадили?
Он точно не вернется? – высыпала она целый мешок вопросов.
Виктор на все три вопроса ограничился одним кивком, повернулся и вышел.
– Ну вот, – пожаловалась Маринка, – и поговори с таким спартанцем. Сразу и жить захочется.
– Во, блин, ну что за жизнь такая, – Маринка передернула плечами и нервно забарабанила пальцами по столешнице, – живем, как дикари… как…
– Как Робинзон Крузо, – напомнила я.
– Точно! – резко кивнув, сказала Маринка. – Только у него хоть Пятница был, а у нас сегодня что?
– Понедельник, – проворчала я.
– Вот именно!
Я в это время разглядывала, положив перед собой на стол, газету, которую оставил мой нервный посетитель. Несколько фраз из его в общем-то бессвязных и бессмысленных криков не давали мне покоя.
Снова отворилась дверь, и вошел радостно улыбающийся Ромка.
– Ольга Юрьевна, – доложил он, показывая поднос с кофеваркой и чашками, – а вот я кофе свежий принес. Запах-то какой! Правда, здорово?
Ромка прошел к кофейному столику и поставил на него поднос.
Маринка, бросив взгляд на меня, потом на Ромку, поняла, что из меня многого не выжмешь.
Она подошла к Ромке и молча оттеснила его от столика.
– Уйди отсюда, испарись! Вечно все делаешь не так, как нужно, подросток наглый!
Ромка послушно отошел на шаг в сторону и встал около зеркала, висящего у стены.
– У меня в столе лежат сушки, – буркнула ему Маринка, – тащи сюда! Можешь и сахарницу с собою прихватить. Без сахара кофе пить как-то неудобно, – ядовито добавила она, и Ромка быстро вышел, опасаясь еще нарваться на ее крики.
– Ну пойдем, Оль, кофейку дербалызнем, – приподнято сказала Маринка, – хватит тебе переживать и дуться. Ты слышала: увезли его в милицию. Дадут за хулиганство суток пятнадцать или в психушку отправят. Там ему самое место. А ведь казался таким нормальным человеком! Я-то сначала думала, что это старая грымза будет мозги компостировать, а получилось, что и ошиблась.
Вот так вот: век живи, век учись, а все равно что-нибудь новенькое да увидишь.
Я медленно вышла из-за стола, все еще держа в руках смятый номер газеты.
Вернулся Ромка, и с ним подошел Сергей Иванович.
Посмотрев на меня, Сергей Иванович молча сел на свое привычное место за кофейный столик.
Позвали Виктора, уже успевшего удалиться в фотолабораторию, и вся редакция была в сборе и приготовилась к традиционному кофепитию.
– Кто это был? – задала я, наконец, первый здравый вопрос.
– Псих, что ли? – моментально поняла меня Маринка. – Я не помню, но сейчас посмотрю.
Она легко сорвалась с места и устремилась в редакцию. Появилась Маринка почти сразу, держа в руках толстенькую тетрадку с замятыми углами и с фотографией Фредди Меркьюри на обложке. Что у Маринки не отнять, так это, помимо умения варить кофе, еще и сравнительную аккуратность в делах. Например, она всегда тщательно записывала почти всех посетителей, и чем интереснее казался ей человек, тем подробнее она выспрашивала его биографию. Для редакции в этих сведениях проку было мало, а вот для Маринки, наверное, много. Что ее заставляло выписывать все эти подробности, не знаю, но, одним словом, записи она вела и вот сейчас вернулась именно с ними.
– Сейчас все скажу, – Маринка лихорадочно перелистывала тетрадь.
На пол из тетради выпали проездной билет, кажется, за февраль прошлого года, фантик от карамельки и еще какая-то бумажка.
– Все архивы тут с вами порастеряю, – проворчала Маринка, подбирая с пола свое добрище. – Значит, псих у нас был… у нас псих… ага!
Кстати! А как тебе этот майор запаса, Оль? Он, между прочим, вдовец, и у него квартира в Солнечном поселке. Двухкомнатная, комнаты смежные.
– Без эмоций, – ответила я.
– Не без эмоций ты, а без романтики, – кольнула меня Маринка, – а мне он даже как-то пришелся… Он такой, как бы это сказать… одним словом, военный, вот!
Маринка перевернула страницу, а тем временем Ромка, устав ждать нашу главноуправляющую кофейным имуществом, начал разливать кофе по чашкам.
– Нашла, наконец, – сказала Маринка, щелкая пальцем по странице, – этот псих зовется в миру Пузанов Николай Николаевич, шофер, работает в СПАТП-3. На чем он шоферит, я так и не узнала, неразговорчивый оказался парень.
– С тобой, – уточнила я.
– Ну да, – охотно подтвердила Маринка, – ты-то сумела его расшевелить, я заметила. Поделишься методом?
– Обязательно, – буркнула я и, взяв чашку с кофе, продолжила просматривать газету, оставленную у меня в кабинете Пузановым.
– Так с чего же он так взбеленился? – спросила напрямик Маринка, сообразив, что нечего ей ждать милости от природы и нужно брать самой.
– Ему не понравилась какая-то статья в этом номере, – сказала я, отпивая кофе, – что-то там про… – я замолчала, вспоминая, – про его жену, он сказал, а вот где же тут про его жену… Пузанов, ты сказала? – переспросила я.
– Ну да, – кивнула Маринка, заглядывая в свою шпаргалку, – Пузанов Николай Ни…
– Так я же знаю эту фамилию, – начала вспоминать я, – он еще про ночной клуб говорил…
Я развернула газету и на обороте первой полосы увидела свою же большую статью про наш с Виктором поход в ночной клуб «Времена года».
Репортаж был дополнен двумя большими фотографиями. Я вспомнила, как Виктор ухитрялся фотографировать в мерцающем свете танцевального зала клуба, и пригляделась к одной из фотографий.
