Яна Розова - Сожжённые цветы

— Какая?

— Жертву перед смертью пытали. У неё сломаны пальцы на руках и ногах. После пытки задушили, а тело без одежды оставили в подожжённой церкви.

— А зачем пытали?

— Наверное, что-то хотели узнать от неё.

Отец Сергий насупился:

— Господи, прости, неужели это она? (Паша поднял левую бровь). Тут пропала одна моя прихожанка, Ира Китаева. Она собиралась в монастырь… Мы с ней, можно сказать, дружили, поэтому я ожидал увидеть Иру после пожара. Она обязательно пришла бы меня поддержать. Что, если это она?..

— А она не могла просто уйти в монастырь, раз собиралась?

— Ира обязательно попросила бы моего наставления — куда поехать, как подготовиться.

— Надо проверить.

— Да зачем? Я же сказал! — отец Сергий рассердился: — Что ты меня злишь, в грех вводишь?

— Между догадкой и фактом — пропасть.

И снова священник с ним не согласился. Перепалка продлилась ещё несколько минут, пока и Пашка не вышел из себя:

— Гос-споди, ну не хочешь — не надо!.. Всё, мне пора идти.

После его ухода отец Сергий поостыл. На следующий день раздобыл в пресс-службе митрополита список телефонов женских монастырей.

Поиски прихожанки заняли чуть ли не две недели — не во всех монастырях спешили отвечать на вопросы, даже учитывая, что звонит человек при сане. Кое-куда пришлось даже съездить. Зато теперь отец Сергий точно знал: Ира Китаева в монастырь не уходила.

Пролетел ещё месяц, полный хлопот: отец Сергий собрал деньги на ремонт храма и нашёл подрядчиков. В один из майских тёплых вечеров Седов наконец-таки позвонил на городской номер друга.

— Прости, что пропал надолго, Серёжа, но экспертиза ДНК — дело не быстрое…

— Это она?

— Расскажу всё по порядку. Только имей в виду: в милиции решили, что сведения о трупе не должны разглашаться. Ни в пресс-релизах, ни в газетах об этом не упомянут. Итак. По всеобщему мнению, Китаева уехала в монастырь…

— Это не так. Я же сказал!

— Я понял! Просто рассказываю, что узнал. Или уже не надо?!

— Надо, — буркнул священник.

— Тогда слушай. Твои прихожане подсказали мне, в какой школе работает Ира. Она уволилась, документы забрала. Там же я узнал её адрес. Дома у неё не открыли, соседи Иру не видели примерно с двадцатого марта.

— Значит, её похитили и убили.

— К сожалению, да.

— Это точно?

— О пропаже Иры я сообщил Калачёву, убедил, что надо вскрыть квартиру и взять образцы биоматериала для ДНК…

— А что это?

— Например, волос с луковицей. Ну и вот. Раздобыть разрешение на вскрытие и обыск квартиры Китаевой не получилось. Тогда я уговорил соседку Иры разрешить мне перебраться через её балкон на балкон Китаевой… Я взял расчёску со столика в прихожей и нашёл в ящике комода паспорт, немного денег, полис и другие документы Китаевой. Она не уезжала.

— Паша…

— Сочувствую. ДНК подтвердила личность. Неизвестно пока, почему такое случилось с твоей прихожанкой, но, знаешь, тут ещё обстоятельство…

— Какое обстоятельство? Почему «но»?

— Примерно за неделю до её исчезновения Иру видели с мужчиной.

— Она имела право ходить рядом с мужчинами, — съёрничал священник.

— Слушай, а ты в своём храме не замечал Иру с кем-нибудь?

— Нет, она обычно одна была. Единственно… мне показалась, что она отдалилась в последнее время. Здоровалась, но не заговаривала. Я всё ждал случая спросить, как дела. Вот и дождался.

— Ну, значит, точно: у неё появился кто-то. Если Ира говорила тебе, что собирается в монастырь, то она бы постыдилась признаться, что передумала, встретила мужчину и всё такое. Одна соседка, местная — пардон, святой отец — шалава Ларка, рассказала, что видела Иру с парнем, похожим на уголовника. Свидетельница назвала его «уркой». А сама Ларка десять лет прожила с рецидивистом, и великолепно отличает контингент от законопослушных граждан! Эта Ларка торгует семечками на остановке, а заодно и предлагает мужчинам приятный отдых в своей компании. Вот она и заметила, как Ира несколько раз приезжала или приходила к дому вместе с тем человеком, а двадцатого марта села в серую шикарную иномарку.

— Ты говоришь каким-то опереточным тоном, а Ира погибла!

— Прости, я увлёкся.

— Паша, я потому к тебе обратился за помощью, что не хочу этого казённого отношения, как в нашей милиции! А ты — увлекаешься!

— Я же извинился!

— Ладно. Будут новости — звони.

Отец Сергий повесил трубку. Причина его раздражённости крылась в глубоком огорчении и даже в ужасе от известия о гибели совершенно замечательного человека, друга — ведь иногда исповедника и прихожанина связывают отношения очень близкие и глубокие. Всё, что он мог теперь сделать — это отслужить заупокойную и позаботиться о похоронах.

О, Боже, а ведь он видел, что с ней сделал этот ублюдок!..

22 июня отец Сергий узнал, что сгорел Храм Спасителя в Ивановском. Чуть больше, чем через месяц, та же судьба постигла молельный дом в Караторханском.

А Павел Петрович Седов постепенно всё глубже втягивался в расследование, забыв, что не хотел с ним связываться.

Сентябрь

Лейтенант Витя Калачёв уже и сам не радовался, что однажды позволил Паше Седову вмешаться в дело, которым занималась следственно-оперативная группа. Рыжий сыщик, претендовавший на роль старшего опытного товарища, оказался типом совершенно бесцеремонным: выкачивал информацию, подсовывал непонятно как изъятые вещественные доказательства, каких-то новых свидетелей, и вообще лез, куда не надо. При этом он названивал Вите на мобильный, и даже в отдел, из-за чего приходилось оправдываться перед капитаном Хвостовым — самым противным начальником в мире.

После пожаров в Ивановской и Караторханской церквях Седов просто мозг Витин выпил, требуя подробностей! Калачёв рассказал и о шестиконечных звёздах, оставленных на полу у входа в сгоревшие церкви, и о женских трупах, и о том, что жители обоих местечек заметили в ночь пожара серый «Мерседес», жаль, не запомнили номера. А куда деваться?

Витя знал, что Седов достаёт не только его: патолог Борис Могила тоже сливает информацию рыжему сыщику. Но Могила мог себе это позволить: профи высочайшего класса, патолог не боялся иметь собственное мнение. А именно — вслух заявлять, что опера относится к расследованию спустя рукава, да ещё и лавирует меж предвыборными политическими течениями. При таком балете убийцу не поймать. А если и будет он найден, то как Чикатило — через двенадцать лет!

Номинально соблюдая принцип неразглашения, Могила выбрал особый способ саботажа: ни слова не рассказывая независимому сыщику о находящемся в производстве деле, позволял Седову задавать вопросы, на которые говорил только «да» или «нет». Казалось бы, что таким образом можно разгласить? Другой резон, что Пашка умел спрашивать и узнавал всё необходимое, несмотря на гротескную лаконичность ответов.

Витя не мог как Могила, поэтому не раз подумывал отшить Седова к чёртовой матери. К тому же лейтенант считал, что своим частным расследованием Пашка зарабатывает кучу денег, а что он поимеет?.. Только выговор.

Останавливало лишь одно: все раздобытые рыжим сыщиком вещдоки и показания свидетелей попадали в дело через Калачёва. Благодаря этому у шефов складывалось впечатление, будто молоденький лейтенантик — весьма шустёр, что впоследствии обещало благоприятно отразиться на карьере. Даже сам Хвостов похвалил Калачёва (сквозь зубы), когда он привёл свидетельницу — проститутку Ларку, видевшую, как Ира Китаева садилась в серый «Мерседес».

Вот и приходилось терпеть нахального рыжего Павла Петровича!

21 сентября произошёл четвёртый пожар: сгорела церковь Покрова в Малых Грязнушках. Седов милостиво дал два дня на работу криминалистов и назначил встречу на сегодня — небось, собирался выпытывать подробности.

Витя вот уже пять минут ждал этого настыру в пивной одного из спальных районов, расположенной подальше от места дислокации милицейского начальства. Как только Седов появился, первым делом попросил:

— Паша, ты сильно меня не доставай, ладно?

— Ты о чём? — рыжий сыщик наморщил веснушчатый нос.

— Выборы же скоро… Нам сказали: хоть лопните, но убийцу до выборов найдите! Хвостов дисциплину такую закрутил, что пукнуть страшно, а уж ты для него — просто красная тряпка.

— Сам он тряпка!.. Ладно, так что там в Грязнушках обнаружилось?

— Всё то же: тело женщины со следами пыток, звезда на полу. Церковь сгорела на семьдесят процентов, поджигали коктейлем Молотова. Люди видели ночью в деревне серый «Мерс».

Седов покивал: дескать, на этот раз подробностей не надо.

— И какая версия?

— Всё та же: серийник. А что ещё? Сатанист-серийник.