Владимир Кайяк - Следы ведут в прошлое
— Спасибо, замечательно! Костюм светлый, вы сказали?
— Костюм? Пиджак я не видел, а брюки были довольно светлые, серые, в полоску, с отворотами, не узкие, не широкие, обыкновенные. — На углу Дворцовой улицы шофер сказал: — Вчера вечером я привез сюда женщину с ребенком. Когда они вышли, поехал вверх по Дворцовой.
— И сейчас поезжайте так же!
Машина свернула на Дворцовую улицу.
— Напрягите еще чуточку свою феноменальную память, припомните, каких людей вы вчера здесь видели?
— Начинало моросить, на улице было пусто, почти ни души... Вон у тех ворот стояли, разговаривали мужчина и женщина, ласково разговаривали, улыбались. Дальше до дома двенадцать никого...
— С какой скоростью ехали?
— Не больше сорока.
— Какие-нибудь шумы слышали?
— Как же, слышал три выстрела как раз в момент, когда остановился на углу Рижской и улицы Калею, пропуская две машины. Их слышала и моя пассажирка с ребенком. Потом они вышли. Вроде в парке стреляли, в той стороне...
Мы проезжали мимо дома, где жил Бредис.
— Когда находились в этом месте, никого не заметили?
— Нет!
— Калитка была закрыта или открыта?
— Ворота закрыты, калитка приоткрыта.
— А следующие ворота?
— Открыты. Находясь здесь, я увидал, что впереди, у угла нового дома, стоит человек, голосует. Поравнявшись с ним, я остановился, он сел рядом со мной. Наш разговор я уже передавал.
— Да. Хорошо. Когда вы описывали его лицо, не припомню, упоминали ли вы — лицо у него было свежевыбритое или заросшее?
— Кожа лица была совсем гладкая — верхняя губа, подбородок, щеки... Как у вас сейчас.
— Вы почувствовали какой-нибудь запах?
— Насчет этого, э... Я глазастый, это точно, но обонянием похвастаться не могу, запахи не очень-то различаю. Даже запах водки не почувствовал, хотя блондин сказал, что возвращается с выпивки. Правда, я курил, когда вез его...
— Сейчас вы не курите. Чувствуете какой-нибудь запах?
— Нет! Да и окно открыто. А какой запах-то, бензином, что ли, воняет?
— Нет! Одеколоном... Вчера тоже окошко было открыто?
— Конечно.
В прокуратуре я расплатился с шофером и записал все, что он мне сообщил. Прощаясь, я ему сказал:
— Всего хорошего! Подумайте все-таки, не сменить ли вам профессию! С такой блестящей памятью! Кстати, спасибо за мой портрет.
— Пожалуйста! Вам спасибо, что не обиделись.
— Какое там! Даже наоборот. — Тут я не был искренен на все сто процентов.
Дал ли мне что-нибудь разговор с шофером? И да, и нет. Кое-какие приметы подозрительного пассажира с тем немногим, что сообщил о нападавшем Бредис, не позволяли еще сделать вывод, что нападавший и блондин — одно и то же лицо. Как бы там ни было, блондина необходимо разыскать. В том, что убийца Зара и человек, напавший на Бредиса, если не являются одним и тем же лицом, то, во всяком случае, тесно связаны между собой, не могло быть сомнений.
8
После бессонной ночи чувствовал себя совершенно разбитым, и у меня не было даже надежды хоть немного отдохнуть.
Поинтересовался, не разыскан ли исчезнувший блондин. Нет еще. Во дворе дома Бредиса тоже не обнаружено ничего примечательного. Никаких следов! Не нашли даже пулю, которой был ранен следователь. Наверно, пуля, пробившая мягкие ткани плеча, не задев кость, ушла в открытые ворота к скверу и там затерялась. Не нашли даже гильзу от патрона. Застряла? Тогда было бы понятно, почему нападавший не выстрелил в Бредиса вторично.
Я отпер сейф Бредиса, взял дело об убийстве Зара. Стал перелистывать бумаги, подшитые в идеальном порядке, но при всем желании не мог сосредоточиться, настолько был усталым.
Позвонил Айе.
— Наконец-то! — воскликнула Айя.
— Знаешь, мои дела так себе.
— Значит, ты в своей стихии. Радуйся! Все-таки мог бы, по-моему, позвонить раньше.
— Попытайся понять и меня!
— Понять, что ты способен даже не сообщать мне, жив ли ты. Нет, со мной таких чудес не бывает.
— Ты и вправду сердишься, Айя?
— Да нет, так просто... Твои выходки меня выбивают из колеи. Не выношу подобных сюрпризов.
Айя все-таки сердилась, говорила слишком быстро, захлебываясь.
— Айя, но ведь внезапные выезды так редки...
— Редки? С меня достаточно и этого! Когда ты так вот куда-то умчишься, а затем исчезнешь, словно в воду канешь, мне кажется, весь мир рушится. Я чувствую себя скверно. Отвратительно!
— Айя, дорогая, послушай...
— Нет, не хочу я слушать, хватит! Мне давно пора быть на фабрике, а я тут как дура ждала твоего звонка, опоздала на работу.
Она повесила трубку. Это меня совсем убило. Не хотелось показываться на глаза прокурору. Зайти, что ли, в кафе, выпить черного кофе?
Вышел на улицу, думая об Айе. Правда, я знал, что Айя нервная, но она же сама говорила, что терпеть не может несдержанности. А мне так хотелось услышать доброе слово от нее.
В кафе я оказался первым и единственным посетителем. Молоденькая официантка Лайма, кокетливая белозубая блондинка, скучая за стойкой, читала роман. Увидев меня, Лайма оживилась, улыбнулась, защебетала:
— Вот это здорово! Мой «экспресс» на ходу, сейчас вы получите кофе, товарищ следователь.
— Лайма, мы же уговорились, что вы будете называть меня по имени.
— Ладно! Куда это вы так рано? Вы же завтракаете дома!
— Некогда было, проспал.
— Вот ваш двойной кофе! Рекомендую взять булочки, совсем свежие.
— Дайте три штуки!
Лайма принесла мне завтрак, подсела к моему столику, подперла ладонями круглые щеки и стала смотреть, с каким удовольствием я пью кофе.
— Вид у вас усталый! — Она неожиданно подмигнула мне. — Не похоже, чтоб вы сладко спали ночью и вам снились чудесные сны. Я знаю! Я много чего знаю!
— Например?
— Например, почему вам было не до сна. Потому что вчера вечером подстрелили Бредиса!
— Кто же вам сказал?
— У нас в кафе работает ОЖГ! А вы чего удивляетесь? ОЖГ — это значит «одна женщина говорила».
— Ничуть не удивляюсь. А еще что сообщает ОЖГ?
— Ой, какой ужас! В Калниене появилась целая банда! Бандиты убили директора Зара, потом решили прикончить Бредиса.
— Да что вы?
— Ага! Милиция бессильна... Скоро людям нельзя будет нос на улицу высунуть... Не смейтесь, я за вас переживаю. Глядите в оба, вдруг и за вами уже следят!
— Почему же за мной?
Лайма многозначительно прищурила один глаз.
— А почему они выследили Бредиса? Уж вы не притворяйтесь! Ужас как притворяется, сам все понимает, а притворяется!
— Не волнуйтесь, Лайма, даю вам слово, что останусь жив-здоров, буду частенько сидеть у вас и пить кофе!
Выйдя на улицу, я увидел Лапсиня. Он стоял у самой двери кафе.
— Лапсинь, простите, забыл о вас...
— Бывает, — отозвался Лапсинь. — Ничего, лишь бы я о вас не забыл.
— Пошли в кафе, выпьете горячего кофе.
— Не беспокойтесь! Мне пить не хочется. И вообще спортсмены кофе не пьют.
9
Почувствовав себя бодрее, я вернулся в прокуратуру и стал перечитывать дело Зара. Показания участников пикника на Пиекунских скалах давали ясную картину того, что каждый из них делал и где находился во время гулянья. Вывод Бредиса о том, что на Зара не мог напасть ни один из участников пикника, казался вполне логичным.
Меня вызвал Друва. Встретил он меня приветливо и, казалось, забыл о нашей последней пикировке.
— Н-ну, как дела?
— Пока никак.
Я вкратце рассказал, чем занимался, сообщил, что знакомлюсь с материалами, собранными Бредисом.
— Подозрительного пассажира такси ищут, — продолжал я докладывать. — Очень и очень возможно, что он-то нам и нужен. Тем временем я решил расспросить ближайших соседей Бредиса: может, кто-нибудь видел, как человек, стрелявший в него, убегал через один из соседних дворов. Надо выяснить, знает ли об этом случае кто-либо из соседних домов. У нападавшего мог быть сообщник, помогавший ему спрятаться и бежать. Или переодеться — если предположить, что нападавшим и был разыскиваемый нами блондин.
— Согласен. Но уверены ли вы, что нападавший мог бежать только в направлении дома двенадцать? А если в обратную сторону?
— Невозможно. Там кирпичная ограда парка трехметровой вышины. Конечно, он мог спрятаться и в квартире какого-либо из ближайших домов, скажем дома номер шестнадцать, номер четырнадцать или номер двенадцать. Пока я не исключаю и того, что он убежал через парк. Джером мог не взять след потому, что следов там слишком много.
— М-да!.. На том совещании у вас были возражения против выводов Бредиса. Он говорил, что рано судить о правильном направлении следствия. Вы же были уверены, что его правильность подтверждается анонимным письмом. Продолжаете ли вы считать так?
