Фридрих Незнанский - Первая версия
— Сам выбирал, тебя предупреждали.
— Знаешь, пока сам не вляпаешься, чужой ум не поможет. Потом, все же и положительные стороны имеются. Исключительно эстетические. Эстетика тоже не самое последнее место в жизни занимает... — Филин развалился на мягком кожаном диване, видно было, что он чувствует себя здесь как дома.
Он, конечно, слегка лицемерил, жалуясь на новую жену. Просто эта манера чуть подтрунивать друг над другом сохранилась у них едва ли не с первого знакомства, когда оба работали в Штатах.
— Как там наш любезный друг Стамбульский?— с интересом осведомился Фотиев.
Его волчьи уши, заостренные кверху, напряглись в ожидании серьезного ответа, хотя лицо еще как бы пребывало в предыдущей легкомысленной беседе. Чтобы перевести разговор в более серьезное русло, он добавил:
— Как он отреагировал на наше предупреждение? Столь мягкое и ненавязчивое?
— Ну я провел с ним политинформацию на тему геополитики. Он производит впечатление человека неглупого и понимающего. Глаза у него умные. По нашим данным, он — следователь достаточно высокой квалификации. На счету у него немало раскрытых серьезных дел. По свидетельству наших коллег, имевших с ним дело, на контакт идет достаточно легко, но с крючка всякий раз срывается. В этом деле он упрям, как мул. Каких только наживок не использовали... Вот женщин он любит, да и они его не обижают. Этот вариант вы, надеюсь, не упустили?
— Обижаешь, старик. Это у нас первым делом. С ним работает сама Линда. Мы ее специально для таких дел и бережем. Чтоб не потускнела раньше времени. Пусть себе совмещает приятное с полезным. — Фотиев рассмеялся, ему понравилась собственная шутка.
— Слушай, Кардинал... — Филин назвал Фотиева давним прозвищем, которое сначала было агентурным именем, а со временем накрепко приклеилось к хитрому и удачливому Владимиру Петровичу.
Фотиев в глубине души очень любил, когда его так называли — это имя соответствовало его самоощущению, а отчасти и его не столько служебному, сколько реальному положению в Службе внешней разведки. Следовательно — и в иерархии государственной власти.
Слушай, Кардинал, — повторил Филин, — что слышно о нашем проекте наверху?
— Шеф представил подготовленный нами доклад Президенту. Похоже, он был воспринят вполне адекватно. В последнее время Президент стал мне нравиться больше. У него, кажется, проходит «демократический» угар, на него все меньшее влияние оказывают Шумейки, Гайдары, Шахраи. Во всяком случае, после того как мы убрали обнаглевшего Бурбулиса, уже никто из новых людей так близко к Президенту не стоял. Изменилось и отношение Президента к разведке. Он очень внимательно оценивает аналитические данные, представляемые нами.
Фотиев расхаживал по комнате, это была его обычная манера разговора.
— Под такой приятный разговор неплохо бы и причаститься, а, Кардинал? — Не ожидая ответа. Филин разлил по микроскопическим серебряным рюмочкам фирменный напиток Фотиева — рябину на коньяке. — Божественный напиток! — привычно нахваливал он.
Приложившись к рюмочке, Фотиев вновь стал мерить шагами комнату по диагонали:
— Доклад был подготовлен в драматическом ключе. Первая часть его посвящена активизации действий западных разведок, происходящей ныне на территории СССР.
Фотиев усмехнулся:
Мой язык так и не приучился выговаривать слово «бывшего», да, думаю, это и не понадобится. Конечно, название у нашего нового государства, которое мы создадим, будет поблагозвучнее, но по сути это будет возрождение нашей великой страны. Окончательно в сторонники такой модели развития России Президента записывать рано, но не безнадежно.
В комнате стало немного душно. Фотиев отодвинул штору, открыл окно и снова запахнул штору.
Второй год без отпуска, — пожаловался он Филину. Но голос его звучал скорее гордо, чем устало. Похоже было, что ему нравилось казаться самому себе сверхозабоченным государственными делами человеком.— Итак, продолжим наши игры,— вернулся он к главной теме разговора. — Общественное мнение в республиках через контролируемые нашими людьми средства массовой информации вполне подготовлено к тому, чтобы вести речь о восстановлении нашей державы. Той же Украине уже не нужны ни моря, ни корабли. Им нужна колбаса. Колбасу мы им дадим. Собственно, этой самой «колбасе» и была посвящена основная часть доклада. Пока рано хлопать в ладоши и говорить о реальном восстановлении, но мы предлагаем в рамках СНГ создать не опереточные, а вполне серьезные надгосударственные структуры. На внешнем уровне все республики остаются «суверенными» — нехай хавают свой суверенитет. Но надгосударственные структуры, что-то вроде правительства СНГ, на первом этапе возьмут на себя координацию функционирования общего экономического пространства. Выпуск денег сосредоточится исключительно в руках Центрального банка России. Все это нужно делать поэтапно, подготавливая к каждому новому шагу общественное мнение, а на Запад надо плевать. — Фотиев картинно плюнул в сторону окна. — Плевать надо на Запад, — повторил он еще раз с видимым удовольствием. — Хотя они, конечно, будут нам постоянно мешать. Кому нужна сильная Россия? Особенно на втором этапе, когда будут созданы, точнее воссозданы, единые вооруженные силы, предназначенные для охраны общих внешних границ.
— Смотри-ка, смотри, — перебил его Филин, указывая на окно, — голуби целуются!
За окном и вправду два облезлых голубка нежно ворковали, соприкасаясь клювами. Фотиев махнул рукой, прогоняя птиц:
— Вот гады! Все окно засрали!
Птицы взметнулись в небо, оставив на стекле длинную белую полосу...
— В будущем, в которое я верю, — вернулся Фотиев к делам более серьезным, чем охота на птиц, — создастся мощнейший Евразийский союз, где главную роль будет играть, естественно, Россия. Однако прежде необходимо консолидироваться в рамках наших исконных территорий. Я имею в виду территорию Российской империи приблизительно в границах до семнадцатого года. На первом этапе от достаточно эфемерного СНГ мы должны перейти к конфедерации.
— Не лучше ли вести речь о федеративном будущем нашей страны, — поинтересовался Филин.
Ты не дал мне договорить. Конфедерация — это, во-первых, этап отчасти предварительный. Во- вторых, исходя из сегодняшней обстановки и прогноза на ближайшее будущее, если все пойдет по нашему сценарию, можно вполне вести речь о федеративном устройстве, распространяющемся на славянский массив наших территорий. Тут главное не торопиться, но и не опоздать. Спешка нужна только при ловле блох, вместе с тем — кто не успел, тот опоздал.
Фотиев засмеялся отрывисто, словно призывая оценить его шутку:
— Именно о возможном опоздании и шла речь в заключительной части доклада Президенту. Мы кладем аргументы как бы на две чаши весов. Если все будет развиваться по нашему сценарию, то конфронтация с Западом неизбежна. На глубинном уровне это будет напоминать «холодную войну», но мы ее выиграем. Если же события пойдут другим путем, то мы со временем превратимся в третьеразрядную колонию, разряженную в пух и прах, но не играющую в мировой политике никакой серьезной роли. По мне, так предпочтительнее, как в прежние времена — с голым задом, но полностью увешанным оружием...
— Ну, допустим, с голым задом мы особо никогда не ходили... — весело, почти по-мальчишески засмеялся Филин.
Фотиев улыбнулся:
— Да это я фигурально, сам понимаешь. Что нашему народу нужно? Кажется, что в жизни ему нужны только жратва, выпивка, хата и баба. Но это только поначалу кажется. Потом он опомнится, нос кверху начнет задирать, мол, великая нация, Иван сам с усам, но будет поздно. Народ — дурак, он только задним умом крепок. Наша роль в том и заключается, чтобы этим самым «задним умом» и быть. Только вовремя.
На широком письменном столе зазвонил телефон. Фотиев снял трубку. Выслушав сообщение и положив трубку на рычаг, он несколько раз молча прошелся из угла в угол.
— Что, Кардинал, дурные вести? — осторожно спросил Филин, пригубливая рюмку.
— Да, неприятность. Убита балерина Лебедева. В своей квартире сегодня утром. По всему выходит, что нейтрализовывать надо не только Турецкого, но и кое-кого еще. Боюсь, это не простая уголовщина. Из квартиры ничего не украдено, но все перерыто. Сдается мне, искали именно то, что мы давно изъяли. Те самые копии контрактов, по которым под видом товаров народного потребления и медикаментов, по нашим сведениям, проходило оружие.
— Что, балерины нынче торгуют «Калашниковыми»?
Да нет, Лебедева здесь седьмая вода на киселе, как, впрочем, и убитый Дэвид Ричмонд. Здесь гуси более лапчатые орудовали. Я сам пока всего не знаю. Мои люди этим делом сейчас вплотную занимаются. И Турецкий наш свет Стамбульский в ту же сторону роет. Пусть пока роет, да не зарывается. Такие люди нам не помешают, хотя если начинают мешать... Я думаю, что через какое-то время мне следует с ним встретиться. Главное, чтобы он к истории Кларка не успел приблизиться. Нам не нужны лишние жертвы. С обеих сторон. Шеф очень озабочен тем, что дело продолжают «копать». По своим каналам он уже выходил на Генпрокуратуру, но они пока упрямятся. С одной стороны, от сильной руки нашей отвыкли, с другой — на личное распоряжение Президента ссылаются. Мало ли какие распоряжения Президент рассылает. Что ж теперь, каждое выполнять следует? — В голосе его звучало искреннее недовольство. — Неудачно, конечно, с Кларком вышло, — продолжил он после минутного раздумья. — Прокол наш, ничего не скажешь. Цэрэушники сразу носы навострили. Говорят, сам Джеймс Вулси это дело на контроле держит. Почуяли америкашки, что дело керосином пахнет. Если что, то они все со своих постов послетают. В этом парадоксальном случае вдруг оказалось, по крайней мере мне так видится, что директор ЦРУ — наш вольный или невольный союзник.
