Чингиз Абдуллаев - Фактор страха
– Тогда вы должны решить, чего именно хотите, – заметил Дронго, – заполучить бандита или раскрыть уголовное дело, выявив тех, кто прикрывал Ахметова и всю его цепочку.
– Что вы имеете в виду?
– Чиряев всего лишь уголовный авторитет. Пешка в этой игре, стремившаяся пройти в ферзи. И все его уголовники тоже пешки. Он даже не подозревает, кто стоит за этими преступлениями. Кто настоящий Хозяин. Это не тот, кто послал убийцу к Попову и приказал ликвидировать Труфилова. И даже не тот, кто устроил западню Гале Сиренко. Все эти люди направляли действия Ахметова, и нетрудно догадаться, кто они. Теперь необходимо выявить связи Ахметова по всем пунктам предъявленных ему обвинений. Или вы хотите ограничиться одним Ахметовым?
– Чувствую, вы опять загоняете меня в ловушку, – сказал Всеволод Борисович, – иногда мне кажется, что все ваши затеи гениальны, иногда – что они слишком авантюрны, иногда, что вы вообще инопланетянин. Обычному человеку за ходом ваших мыслей просто не угнаться. А я обычный следователь. Объясните мне суть вашей идеи.
– Пожалуйста. Без показаний Труфилова ваши обвинения покажутся немецкому суду не слишком убедительными. Пятьдесят на пятьдесят, но, если вы к тому же уберете из материала дела показания боевиков Чиряева, а Рогов не проявит должной настойчивости, Чиряева выдадут Москве. И это нам на руку. Что в данном случае сделает Чиряев? В Москву он не вернется, зная, что на него тут же наденут наручники. Но деньги он получает не из немецких, а из российских казино. А здесь у него дела хуже некуда. Он задолжал большую сумму конкурентам. И если немецкий суд его оправдает, он останется в Берлине или уедет в Вену.
– Такое впечатление, что вы за него рады, – сказал Романенко. – А нам-то что это дает?
– Сейчас объясню. Ваши люди по различным каналам распространяют слухи о том, что Чиряев согласился на сделку, сидя в немецкой тюрьме. Дал показания против Ахметова, за что получил своеобразное отпущение грехов. Нужно, чтобы в городе знали о некой договоренности между вами и Чиряевым. Он дает вам нужные показания, а вы закрываете глаза на его невозвращение.
– Предположим, мы провернем это через агентуру МВД. Но с какой целью?
– Об этой сделке узнают конкуренты Чиряева, люди нервные и, мягко выражаясь, бесцеремонные. Вы только представьте, что они сделают с Чиряевым и его подручными! На Чиряеве висит огромный долг, и, если он откажется платить, его быстро припрут к стенке. Ведь все доходы Чиряева идут из России, а без денег он ничто. Сразу возьмутся за его магазины и казино, его людей начнут повсюду теснить, а то и физически устранять. Но трех миллионов у него все равно нет. Однако есть люди, которым он в свое время оказал достаточно много услуг. Те самые люди, по приказу которых он заставил руководство компании «ЛИК» пойти на лжебанкротство и продать свои акции «РОСНЕФТЕГАЗу».
– Этих людей еще нужно найти, – сказал Романенко, – и доказать, что они побуждали его к таким действиям.
– Деньги, – напомнил Дронго, – его казино задолжало больше трех миллионов долларов. И весь город знает, кому именно они задолжали. Ведь строили казино на чужие деньги. Одних только налогов набежало около миллиона долларов. Но чтобы этот миллион заплатить, они должны получить на свой счет всю сумму. Остается выяснить, кто согласится внести эти деньги за Чиряева в обмен на его молчание, причем в ближайшие несколько дней. Проверить будет достаточно просто. Чтобы казино могло платить налоги, деньги должны быть на его счету. Если Чиряев вернется в Москву в наручниках, денег никто не заплатит. И другие бандиты не будут давить, Истребитель в тюрьме.
Но если он останется на свободе, а в Москве заговорят о его возможной сделке с прокуратурой, остальные авторитеты на уши встанут. До пятнадцатого мая казино обязано уплатить около миллиона долларов. Осталось несколько дней. Только находясь на свободе, Чиряев сможет убедить друзей оплатить его долги. Иначе крах неминуем.
– Интересная мысль, – заметил Романенко, – мы оставляем Чиряева на свободе и распускаем слухи о его сотрудничестве с нами. Что это нам даст?
– Многие не поверят, но некоторые начнут колебаться. Мы обязаны использовать фактор страха. Те, кто нанял Чиряева, боятся, что он заговорит. И они сделают все, чтобы он молчал, даже сидя в тюрьме. Но, выйдя на свободу, он вполне может дать показания, которые сделают невозможным его возвращение в Москву. И тут даже самые выдержанные бандиты, если такие бывают, возмутятся. И тогда вопрос будет поставлен ребром. Деньги до пятнадцатого должны быть переведены на счет казино. Вспомните, когда конкуренты устроили на Чиряева охоту? Когда выяснилось, что его казино задолжало более миллиона долларов. На поиски Труфилова, как важного свидетеля, снарядили большую группу бандитов, чтобы заставить Чиряева раскошелиться. Но тогда мы им помешали.
– Пятнадцатого, – произнес Романенко, – осталось четыре дня. И теперь они нам могут помешать.
– Конечно, могут. Но казино Чиряева – самое крупное в городе. И на нем завязаны интересы не только Чиряева, но и его компаньонов. Поэтому все будут заинтересованы в полюбовном решении этого вопроса. Казино должно работать, деньги должны быть выплачены. Но у самого Чиряева денег сейчас нет. Если даже он перевел свои деньги в зарубежные банки, все равно будет поздно. К тому же ему придется внести залог за свое освобождение, просто так немцы его не выпустят. А таких средств нет даже у мафии.
– Вы предлагаете мне, следователю по особо важным делам прокуратуры республики, начать эту рискованную игру против мафии и с опорой на мафию, – сказал Романенко. – С вашей стороны это плохая услуга.
– Кажется, Сесброн сказал, что мафия поражена страхом, – заметил Дронго. – Нужно задействовать фактор страха. Они должны бояться разоблачений, бояться закрытия казино. Чиряев должен бояться несправедливых обвинений в сотрудничестве с вами и возможной мести со стороны своих конкурентов. А те, кто стоял за спиной Ахметова и Чиряева, должны бояться разоблачений, которые не исключены при договоренности с бандитом Чиряевым. Всеобщий страх негодяев, которые всегда опасаются разоблачений. Я предлагаю задействовать этот фактор страха на полную катушку. Дело даже не в уголовнике Чиряеве, а в тех чиновниках, которые используют уголовные элементы для достижения своих целей.
– План сложный, – задумчиво произнес Всеволод Борисович, – и очень рискованный. Чиряева могут убрать, если пройдет слух о его сделке с прокуратурой, и тогда ваш план рухнет.
– Могут. Но не уберут, пока он не уплатит долги. Это невыгодно. А те, кто его нанял, не станут этого делать, пока не выяснят, какие именно показания он дал против Ахметова, если вообще их давал и входил с вами в сговор. Вот, собственно, и все.
– Очень сложно, – пробормотал Романенко, – давайте договоримся с вами таким образом. Я не буду ничего говорить Рогову. Если завтра удастся получить согласие немецкого суда на депортацию Чиряева, значит, будем проводить мой план. Если суд нам откажет, считайте, что я согласен с вашим планом. Договорились?
– Хорошо, – Дронго поднялся. – Во второй половине дня не ищите меня, я буду в больнице у Вейдеманиса. Есть новая информация о неизвестном убийце?
– Ищем, – пожал плечами Романенко, – сейчас в стране столько оставшихся без работы сотрудников МВД, КГБ, просто военных, из них можно организовать многомиллионную армию киллеров.
– Нас интересует только убийца Труфилова и Попова, – напомнил Дронго, – поищите в бывшем окружении Чиряева или Артемьева. И установите наблюдение за казино «Мажестик», из-за которого долг Чиряева вырос до трех миллионов. Необходимо строго контролировать их счета.
– Сделаем, – кивнул Романенко, – у меня к вам только один вопрос. Если я буду уволен с работы, возьмете меня к себе в помощники?
– Договорились, – улыбнулся Дронго, – но лишь после того, как будет завершен судебный процесс над Ахметовым и его покровителями.
Москва. 11 мая
Мара поняла, что эти люди явились к ней с определенной целью. Вовсе не затем, чтобы найти Фанилина. Когда рыжеусый сорвал с нее халат, она закричала. Очеретин поморщился. Он терпеть не мог женских криков. Даже в постели зажимал партнерше рот, чтобы она не стонала от удовольствия, полагая, что в этом больше наигранности, чем настоящей страсти. Хотя многих мужчин это возбуждало. Давно, еще будучи старшеклассником, Очеретин с товарищами ходил в женское общежитие, к приехавшим в Свердловск лимитчицам. Молодые женщины охотно проводили время с парнями, и единственным условием обеих сторон было полнейшее соблюдение тишины, чтобы не мешать остальным. Возможно, эта привычка к тишине во время любовных утех сохранилась у Матвея на всю жизнь.
– Молчи, – приказал он Маре, поморщившись, – сама нарвалась. Нечего было изменять.
Рыжеусый подхватил женщину за ноги, и они вдвоем с телохранителем отнесли ее в спальню. У нее не было сил сопротивляться. Матвей включил телевизор на полную громкость и остался в гостиной, не обращая внимания на доносившиеся из спальни жалобные стоны молодой женщины.
