Наталья Солнцева - Иллюзии красного
– Пойдем ко мне?
– Если ты не против. – Он ликовал в душе. Сегодня будет сюрприз для них обоих. У него в кармане лежали билеты до Симферополя.
– Ты любишь приятные неожиданности? – спросил он, заходя в комнату.
Здесь все оказалось примерно так, как он и ожидал: минимум мебели, компьютер, хороший ковер.
– Ну вот, хоть это вполне предсказуемо, – подумал он, самоуверенно улыбнувшись. Все-таки в чем-то они похожи! Он открыл шампанское, разлил в широкие фужеры на тонких ножках. – Знаешь, я даже мм-м… немного завидую тебе. – Сказал он, помогая Валерии накрывать стол. – Ты еще не знаешь, что нас ждет!
Внезапно он замолчал на полуслове, уставившись на ее индийские статуэтки. Будда? Не может быть! Чтобы такая вещь попалась на глаза дважды за такое короткое время? Он снова вспомнил мужчину и женщину, консультировавшихся у него по поводу точно такой же фигурки. Может быть, это тот же божок?
– Валерия, – спросил он дрогнувшим голосом. – Откуда у тебя Будда?
– Что? – она, занятая перемешиванием салата, не сразу поняла, что его интересует. – А, Будда? Я, честно говоря, даже не знала, точно ли это Будда. Поза похожа… Почему ты спрашиваешь?
– Совсем недавно мне довелось видеть точно такого же.
– Ну и что? Я была на индийской выставке, так там их полно.
– Нет. Это уникальная вещь. Посмотри. – Евгений показал ей на изображение Глаза Дракона. – Тут натуральный сапфир. И работа очень необычная. Этой фигурке несколько тысяч лет.
– Ты уверен?
– Это моя профессия, в некотором роде. – Он немного обиделся. – Откуда у тебя статуэтка?
– Мама дала. Пару лет назад, когда сильно заболела. Сказала, что это наша семейная реликвия, или что-то в этом роде. Я особо не вникала. Ты знаешь, я не сентиментальна. – Валерия помолчала. – Наверное, это плохо. Мама не была довольна, что у нее такая сухая и рациональная дочь.
Евгений не удивился. Он сам был скорее физиком, нежели лириком. На школьных, а затем на институтских диспутах о смысле жизни ему не раз за это доставалось.
– А как Будда появился в вашей семье?
– Понятия не имею. Почему тебя это интересует? Это что, дорогая штука?
– Баснословно дорогая. Не только как ювелирное изделие, но и как раритет. Ты уверена, что тебе именно мама дала ее?
– Конечно, уверена. – Валерия подозрительно посмотрела на Евгения. Что это с ним? Такой выдержанный, и вдруг… – Ты что, не веришь?
– Прости. – Он вытер пот со лба. – Разумеется, верю. Видишь ли, м-м… Это чрезвычайно редкая вещица, не думал, что существует еще одна такая же.
Валерия с сомнением покачала головой. Сколько людей перебывали у нее в гостях, и никто не обращал особого внимания на Будду. Так… посмотрят, и все.
Евгений не мог оторваться от божка. Он крутил его так и сяк, словно хотел разглядеть каждую точечку на потемневшем металле, каждый завиток орнамента. Вот и надпись! Интересно, на этой фигурке тоже есть тайник? Он нажал на шапочку, ожидая увидеть Колесницу Осириса,[15] как тогда, но отошедшая в сторону пластинка открыла совершенно иной символ. Первый символ Пути Осириса – Маг, олицетворение Всемогущего Начала.
Валерии было скучно. Эту статуэтку она помнила с детства, тысячу раз играла с ней, но о том, что под изображением Глаза есть еще одно, не знала. Мама не говорила ей об этом, и не показывала. Она сама могла не знать. Ну и что? Ничего особенно интересного.
– Что это такое? – спросила она, чтобы прервать неловкое молчание.
Евгений отвлекся, наконец, поднял голову.
– Символы – тайная песня мудрых… – он улыбнулся. – Они не однозначны, как жизнь и все в ней. Этот Маг поднял волшебную палочку и творит м-мм… либо то, что окружает нас, либо нечто, доселе невиданное. Таинственный управитель гармониями жизни и смерти!
Валерия слушала его со все возрастающим интересом. О ювелирных изделиях он говорит, как поэт! По-видимому, он их в самом деле любит. В отличие от людей.
На мгновение ей стало стыдно: ну вот, опять, – почему она о нем так подумала? Евгений хороший, положительный человек, как сказала бы ее мама. Что она от него хочет?
– Взор таинственного Мага направлен на нас всегда. Даже сейчас. Ты его чувствуешь?
Валерия вздрогнула. Евгений заметил это и засмеялся. Напряжение, охватившее его при виде Будды, рассеялось. Это действительно совершенно другая фигурка, Валерия его не обманывает. А значит, никакой связи между ними не существует. Так что напрасно он волновался. Хотя почему это вообще его трогает?
Евгений пил шампанское, пьянея не от него, а от близости Валерии, и постепенно перестал думать о Будде. Но где-то глубоко осталась тлеть искорка беспокойства.
– Роковая женщина, – полушутя подумал он о Валерии. – Вот ты и нарвался, Женя!
Во всем этом была изрядная доля иронии. На самом деле он никогда не верил во что-то подобное. Но можно позволить себе пошутить? Иногда?
Ника начали преследовать кошмары. Ему снился гнилостный запах подземелья, бурая плесень, темные углы склепа, с колышущимися тенями, белое лицо трупа, красивое и жуткое, бледные руки, которые тянутся из гроба к его горлу, и… он просыпался, деревенея от страха. Весь в поту, вскакивал, несся в ванную, где под горячим душем безуспешно пытался смыть с себя следы страшных прикосновений. Жирная, липкая паутина, которая была повсюду – в полуразрушенных коридорах, оплетала каменный саркофаг, казалось, прилипла к телу. Скорбящий ангел заламывал бронзовые ручки, равнодушно взирало каменное распятие… Суетились под ногами огромные крысы…
Две последние ночи подряд приходила черноволосая красавица, неслышно ступая, приближалась к изголовью постели, смотрела горящими глазами, велела принести обратно серьгу. Дескать, несподручно ей без нее, некрасиво. А если не вернут, то…
Вален будил его, приносил воды.
– Чего ты орешь? Спать невозможно.
– Вален! Давай вернем ей серьгу! От греха подальше! А? Давай! – он начинал жалобно скулить, размазывая по лицу слезы, шептал, задыхаясь, – Хуже будет! Чует мое сердце…
– Что ты несешь, идиот? – злился Вален. – Вещь продана. Понял? Заруби себе на носу. Твой папаша вон сколько денег нам отвалил! А ты все ноешь! Из-за тебя вторую достать не удалось… Эх, тогда бы мы в Крым махнули! – мечтательно закатывал он глаза. – Теперь уж не взять ее, даже я не смогу. – Он сплюнул. – Как вспомню… Жрать неделю не мог!
Наутро Ник решил сходить в церковь. Выйдя из метро, пошел пешком. Сквозь деревья проступали красные стены храма, большой желтый купол, ажурная колокольня. Он с опаской, суетливо и неумело крестился, оглядываясь, не видит ли кто, не смеется ли… С трудом волоча ноги, внезапно налившиеся свинцом, подошел к двери, не решаясь ступить в ладанный сумрак, пряча глаза. В глубине поблескивал золотом иконостас, дрожали огоньки свечей. Ник топтался у двери. Ему казалось, что стоит только сделать несколько шагов вперед, как все поймут, что он здесь делает, какой он злодей. Того и гляди, потолок обрушится прямиком ему на голову. Такому грешнику, как он…
Ник молился, просил прощения у Бога, у святых, закрывал глаза, и… видел лицо красавицы в обрамлении черных волос. Она улыбалась темными губами, просила вернуть серьгу… Облегчения не наступало. Выйдя из храма, он бродил по городу, не замечая лета, цветущих деревьев…
Однажды, в очередной раз помолившись, Ник увидел во дворе храма невысокого полного священника, который показался ему добрым человеком. Ему хотелось поговорить с кем-то, получить утешение, услышать слова надежды. Может быть, этот священник…Ник подошел и, не успев вымолвить ни слова, расплакался.
– Что с тобой, сын мой?
Отец Ксенофонт действительно был веселым и добродушным. Чужие слезы трогали его и вызывали желание утешить. Ник схватился за полы его черного одеяния, умоляя выслушать.
– Я, наверное, сумасшедший, – забормотал Ник, всхлипывая и оглядываясь, как будто кто-то мог подслушать его разговор со священником. Внезапно он посмотрел на себя как бы со стороны, холодным и бесстрастным взглядом. Боже, какое он представлял из себя жалкое зрелище! Отцу Ксенофонту, должно быть, противно стоять с ним рядом. – Я боюсь! – Ник жаловался, как ребенок. Его зубы так стучали, что он не мог толком говорить.
Священник увлек его в небольшое полутемное помещение, усадил на длинную деревянную лавку, дал воды.
– Это святая вода?
– Пей, не бойся! Это вода из чистого источника, освященная.
Ник едва мог держать кружку, его руки тряслись. Он уже хотел было все рассказать, но вовремя вспомнил, что дал слово Валену держать их дела в секрете. Вален очень рассердится, если узнает, что Ник проболтался.
– А можно мне взять воды с собой? – он подумал, что сможет все обрызгать в квартире святой водой, и призраки оставят его в покое.
