Джеймс Кейн - Растратчик
В банке не принято показывать клиенту, что у вас возникли проблемы с его счетом. Вы изображаете на лице улыбку и ведете себя так, будто все в полном порядке. Ведь главное, чтобы клиент был уверен в надежности банка, поэтому уж если что-то указано в расчетной книжке, то так оно и есть, и как вы будете выкручиваться, клиента не касается. Губы у меня занемели в натянутой улыбке. Я снова открыл расчетную книжку, словно мне требовалось отметить в ней что-то еще, и как бы невзначай уронил на нее большую каплю чернил.
— Надо же как получилось...
— Да уж, разукрасили что надо.
— Знаете, у меня сейчас нет времени. Не могли бы вы оставить свою книжку. А когда зайдете в следующий раз, я выпишу вам другую.
— Как скажете.
— Все равно ее пора менять.
— Да, поистрепалась малость.
Я подготовил расписку о том, что оставляю книжку у себя. Переписал у него на глазах данные о состоянии счета. Он ушел, а я отложил книжку в сторону. Все это заняло совсем немного времени. За ним в очереди стояли еще три вкладчика. У первых двух в книжках суммы совпадали с тем, что было указано в карточках, но в третьей, последней, имелись расхождения. Общий итог был на двести долларов больше, чем в карточке. Я досадовал: этот клиент видел, что случилось с книжкой водителя грузовика. Как бы то ни было, мне была нужна его книжка. Я сделал вид, будто вписываю сумму взноса, и снова посадил на страницу жирную кляксу.
— Похоже, вам пора сменить ручку.
— Похоже, банку пора сменить работника. Сказать по правде, у меня мало опыта в этом деле. Я всего лишь подменяю миссис Брент в ее отсутствие и тороплюсь. Не могли бы вы оставить мне свою книжку...
— Конечно, нет проблем.
Я выписал расписку, и он ушел. Теперь можно сделать передышку — очереди у окошка не было — и снова сверить суммы в расчетных книжках и учетных карточках. Обе карточки показывали снятия со счетов от двадцати до пятидесяти долларов, что не было отмечено в расчетных книжках.
А такое, скажу я вам, недопустимо. Если вкладчик захочет снять деньги со своего счета, он не сможет сделать этого без своей книжки. Потому как это наш с ним контракт, в котором отражены наши обязательства перед ним. И пока мы не внесем в книжку соответствующую запись, он не получит в банке ни цента. У меня засосало под ложечкой. Мне вспомнились разглагольствования Брента в том, что работа в его отделении основана на индивидуальном подходе. Вспомнилось, как он отказывался лечь в больницу, когда любой на его месте не стал бы упускать шанс вылечиться. Вспомнился и тот вечер, когда мне позвонила Шейла, и ее слова о том, как сильно Брент поглощен своей работой, и ее просьба позволить ей подменить мужа в его отсутствие.
Все это крутилось у меня в мозгу, пока я изучал карточки. И тут я обнаружил то, что ускользнуло от меня, когда я просматривал карточки в первый раз. Я различил слабые карандашные пометки напротив каждой суммы, которая снималась со счета. Очевидно, это были условные обозначения, оставленные на тот случай, если придется заметать следы. Скажем, если вкладчик, явившийся без книжки, поинтересуется общей суммой счета, Брент мог назвать ее. Я просмотрел все карточки. По меньшей мере в половине из них имелись такие пометки — каждая напротив снятия и ни одной напротив взноса. Я хотел подсчитать общий итог на счетной машинке, но побоялся, что мисс Черч снова начнет заискивать и предложит свою помощь. Я перебирал карточки и читал в уме. Не знаю, насколько я был точен. Хотя у меня математический склад ума и для меня не представляет особой трудности делать такие подсчеты. Но на этот раз я был слишком взволнован и мог ошибиться. Впрочем, точность здесь значения не имела. Все эти карандашные пометки составили в сумме немногим больше восьми с половиной тысяч долларов.
* * *Шейла появилась незадолго до закрытия, около трех часов. Она вошла в сопровождении тучного господина, того самого Банни Кайзера. Женские чары явно сработали. Чего стоят в сравнении с ними усилия наших опытных служащих-мужчин, впустую потративших несколько месяцев на то, чтобы чего-то добиться в этом деле. Банни Кайзеру еще ни разу в жизни не приходилось занимать ни доллара, и он чувствовал себя не в своей тарелке, он был настолько смущен и пристыжен, что даже не мог поднять на меня глаз. Шейла убедила его принять предложение отнюдь не силой аргументов, а легким похлопыванием по плечу. Как ни странно, именно на эту наживку он и попался. Спустя какое-то время Шейла дала мне знак подсекать. Я быстро закрыл сейф и выпроводил остальных. Затем я позвонил в головное отделение, чтобы получить добро, и около половины четвертого Кайзер ушел. Шейла, сияя от радости, протянула мне руку и, опершись на мою, пустилась в пляс, щелкая пальцами и напевая. Внезапно она остановилась и махнула рукой, точно стряхивая с себя что-то.
— Со мной что-то не так?
— Нет, а в чем дело?
— Вы уже час как-то странно на меня смотрите.
— Я разглядывал платье.
— Что в нем особенного?
— Оно не такое, в каких девушки обычно ходят на службу. Не такое строгое.
— Я сама его сшила.
— Тогда ясно.
Глава 3
Дружище, если тебе когда-нибудь захочется узнать, как долго твои мысли может занимать женщина, задайся вопросом, не водит ли она тебя за нос. Всю дорогу домой меня трясло точно в лихорадке. Даже когда я поднялся в спальню и лег, я все еще не мог унять дрожь. На руках у меня были улики, и я просто обязан был что-то предпринять. Но все мои мысли крутились вокруг одного: как ловко она меня провела, подстроив наши автомобильные прогулки, и каким олухом я был, клюнув на ее удочку. При мысли о наших прогулках мое лицо вспыхнуло. А я-то вел себя как джентльмен, боялся испортить наши отношения. Как она, должно быть, смеялась надо мной. Я зарылся лицом в подушку. И тут вспомнил, что сегодня вечером должен встретиться с ней, отвезти в больницу, как и на прошлой неделе, и стал думать, что предпринять. Я готов был порвать с ней и не удостаивать даже взглядом, но не мог. Особенно после того, как сегодня в банке она заметила, что я смотрю на нее не так, как всегда. Она могла догадаться, что я раскусил ее, хотя я и старался не подавать виду. Нет, разрывать отношения с ней сейчас было не в моих интересах. Я хотел, чтобы руки у меня оставались свободными, пока есть время что-нибудь придумать.
И вот я уже ждал ее на прежнем месте, в квартале от ее дома, где мы договорились встречаться, чтобы не давать соседям повода для сплетен, без которых не обошлось бы, зачасти я к ее дверям. Спустя несколько минут она появилась. Я просигналил клаксоном, и она села в машину. Она ни словом не обмолвилась о том, как я глядел на нее днем. Она болтала о Кайзере, о том, как мы здорово провернули это дельце и как могли бы развернуться, если бы я позволил ей заняться подобными делами. Я подхватил идею, и впервые со времени нашего знакомства она позволила себе легкий флирт. Правда, это была всего лишь малозначительная болтовня насчет того, какая бы из нас получилась отличная команда, если бы мы объединили наши мозги. Ее слова вновь обратили мои мысли к тому, из-за чего мое лицо пылало днем, и, когда она ушла в больницу, меня снова начало трясти.
На этот раз я не пошел в киношку. Весь час, что она пробыла у Брента, я просидел в машине; и чем дольше я сидел, тем сильнее во мне клокотала ярость. Я чувствовал, что ненавижу эту женщину. Я ненавидел ее, когда она показалась на крыльце больницы, ненавидел, когда садилась в машину рядом со мной. И тут меня пронзила мысль: если все это было игрой, как далеко она готова зайти в наших отношениях? Я следил за тем, как она раскуривает сигарету; во рту у меня пересохло, и губы горели. Я решил выяснить все и немедленно. Вместо того чтобы поехать к холмам, к океану или куда-нибудь еще, куда мы обычно ездили, я повез ее к себе домой.
* * *Мы вошли. Не зажигая света, я растопил камин, буркнул что-то насчет напитков и выскользнул на кухню. На самом деле я хотел проверить, нет ли Сэма. Его не оказалось, а значит, он вернется не раньше часа или двух. Это меня устраивало. Я поставил бокалы на поднос и отнес в гостиную. Шейла уже сняла шляпку и теперь сидела у камина. В гостиной стояли два дивана, оба были повернуты к камину под углом. Шейла расположилась на одном из них, вытянув ноги к огню и покачивая ими. Я наполнил бокалы, поставил на низкий столик, находившийся между диванами, и сел рядом. Она посмотрела на меня, взяла бокал и начала потягивать вино маленькими глотками. Я брякнул что-то неуклюжее о том, сколь черными кажутся ее глаза в отсветах пламени. Она возразила, что они синие, но явно была не против услышать что-нибудь еще. Я обнял ее.
Целую книгу можно написать о том, как женщина способна остановить мужчину, когда захочет дать задний ход. Если она залепила оплеуху, она дура, и все, что тебе остается, убраться восвояси. Если она оттолкнула тебя и ты чувствуешь себя полным идиотом, значит, она ничего не умеет и тебе лучше оставить ее в покое. Если же она повела себя так, что ты останавливаешься сам и при этом не чувствуешь себя идиотом, — она знает свое дело, и ты можешь переходить в атаку, не рискуя, что на следующее утро проснешься, сожалея о том, чем не обладал. Именно так и произошло. Она не вырывалась, не выказывала удивления, не отпускала колких шуточек. Но в то же время не поощряла меня. Спустя минуту или две она потянулась за бокалом, а когда выпрямилась, оказалась в моих объятиях.
