Убийство в красках - Владимир Григорьевич Колычев
– А ему Хомут сказал?
– Да, ему Хомут сказал, а он Альберту позвонил.
– Куда позвонил?
– Сюда, в Чередниково…
– Шуршина задушили?
– Так это Гога.
– А на Соню пулю не пожалели?
– Гога не захотел… То есть захотел! Но не убивать! То есть сначала это, потом убить. А это… Альберт раз – и все.
– Хомутов позвонил?
– Нет, Хомутов Даниле позвонил.
– А Данила – Альберту. Позвонил, сказал, что ему Хомутов отмашку дал, да?
Не мог Данила сослаться на Хомутова, он сам по себе приказ для подчиненных. Но все равно без Хомутова не обошлось, Герберт это понимал и все равно давил Гену сомнениями.
– Ну да, сказал… Гога сказал, что Соню можно по кругу разыграть, Данила сказал, возражать не будет. Ну Альберт сказал, что это Хомутова отмашка. Сказал и шмальнул… Я еще подумал: ну, козел!
– И на меня Хомутов отмашку дал?
– Кто-то дал, и на тебя, и на Соню.
– Когда Данила звонил?
– Часа два назад…
Не зря Герберт отправился за Соней. Зря он отказался от встречи с Хомутовым. Думал, успеет забрать Соню, но, увы. Опоздал! Впрочем, то, что Герберт забил на босса, не причина, а всего лишь повод для расправы.
– Альберт здесь?
– Да, Фил с ним и Гога. Тебя ждут.
– Альберт, говоришь, Соню застрелил…
Герберт глянул на мертвого Севу, пистолет у него с глушителем, а «чистый» ствол ему бы сейчас пригодился. Значит, Гену придется убить лопатой. С нее начал, ею и закончит. Бороздки от наручников с запястий, пожалуй, уже сошли, можно начинать. Но в кармане у Севы зашипела рация, Герберт взял, выразительно посмотрел на Гену.
– Жить хочешь?
Тот кивнул. Пацан действительно очень хотел жить, потому жадно наблюдал за Гербертом, искал осечки в его действиях, когда он отбирал у покойника рацию. Искал, но Герберт не давал слабины, одно неосторожное движение – и палец дернет спусковой крючок.
– Хочу!
– Выслушаешь и ответишь.
Герберт отдал Гене рацию и отошел, продолжая держать его на мушке.
– Вы где? – спросил голос в рации. И, не давая ответить, продолжил: – Еще не закончили?
– Да только начали!
– Гера тачку сменил, с минуты на минуту здесь будет. Давайте в деревню, с тылу подожмете! И тихо чтобы!
Человек на том конце беспроводной линии явно нервничал, видимо, сомневался в своих способностях решить вопрос с Гербертом. Это ему не безоружных девушек убивать.
– Понял! – отозвался Гена.
На этом для него закончилось все, в том числе и разговор. Глянув на мертвую Соню, Герберт без всякого сожаления вонзил в него лопату. Гена протягивал ему рацию, поднимая голову и открывая горло. Герберт ударил и отскочил назад, и правильно. Кровь из разрубленной шеи хлынула фонтаном.
Герберт протер черенок лопаты, вложил ее в руки Севе. А Гене вернул его пистолет, не забыв при этом выстрелить, чтобы на руке остались частицы пороховых газов. И руку положил так, как будто Гвоздь стрелял из последних сил уже после того, как Сева ударил его лопатой. Кровь из раны хлестала сильно, пистолет просто не могло не забрызгать. Криминалист мог придраться к направлению брызг, но вряд ли уголовный розыск районного масштаба мог располагать экспертизой высокого уровня. А разбираться уголовный розыск будет: Герберт не мог, не имел права похоронить Соню как собаку. Ее тело найдут, возбудят уголовное дело, через время предадут земле по нормальному ритуалу. Виновным в убийстве могут признать самого Герберта, он это понимал, но план свой не изменил.
Придраться криминалист мог и к расположению гильз, но Герберт не отвлекался на такие мелочи. И дело не в том, что он больше не хотел заниматься трупами и разруливать мокрые ситуации, просто ему нужно спешить, Альберт его ждет.
Герберт закончил с трупами, в принципе разложив их как нужно, сел в «Ленд Крузер» и отправился в путь. Возможно, в последний.
Облажался Данила со своими отморозками, поздно раскусили Герберта. Они ждали минивэн, отслеживали по дорожным камерам «Мерседес», а по их душу ехал «Субару». Пока осознали свою ошибку, Герберт успел пустить первую кровь, наказывая за Соню. И это только начало.
Герберт спешил, рация зашипела, когда он уже подъезжал к дому на окраине села. Вплотную подъехал к крыльцу, так, чтобы его не смогли увидеть из соседних домов. Расчет только на эффект внезапности и быстроту реакций – не самый лучший союзник в раскладе один против троих, но Герберт отбросил сомнения, открывая дверь в дом.
Кто-то из темноты вышел ему навстречу.
– Чего так долго? – спросил Гога.
Узнал он машину, но не угадал, кто за рулем. Ошибка стоила ему жизни. Герберт прострелил ему голову, удерживая пистолет на уровне бедра. Не стал вытягивать руку, чтобы не выдать своих намерений. Пуля в голову стала для Гоги неожиданностью, приятной или нет, понять ублюдок не успел.
Один бандит стоял у окна, другой лежал на диване, спал. Герберт выстрелил в первого, второй проснулся, ловко выдернул из-под подушки пистолет, но на спусковой крючок нажать не успел. Герберт и хотел ощущать себя роботом, лишенным эмоций, но это у него не получалось. Жалость к Соне давила на него, но на точность и скорострельность это не влияло. Ураганом он пронесся через дом, оставив после себя три трупа. Только тогда и почувствовал себя роботом, у которого сели батарейки. Не усталость валила его с ног, а чувство безысходности. Ну отомстил он за Соню, а что изменилось? Этим ее не вернуть. А без нее хоть садись да пулю в висок.
И все же он заставил себя подняться, выйти из дома, сесть в машину и отправиться в обратный путь. А полиция пусть работает. Сначала менты найдут трупы убийц, затем их жертв. Орудие убийства Сони осталось в доме, там же где-то находится и удавка, которой задушили Шуршина. А версию Герберт им уже организовал, осталось только вернуть пистолет покойному Севе.
Ночь пока явила миру страшную тайну, тихо в деревнях, пусто на дорогах, Герберт беспрепятственно вернулся к месту, вышел к Севе, вернул ему пистолет, опять же, не забыв оставить на нем отпечатки. И про частицы пороховых газов не забыл. Даже лишние гильзы нашел и забрал. А три гильзы аккуратно переложил с места на место. Исправил, подчистил, расставил знаки препинания. История получилась кровавая, но короткая. Пятеро подонков убили невинную девушку и парня, но двое из них вдруг решили взяться за ум, застрелили своих подельников, вывезли невинно убитых в лес, но что-то не поделили между собой, один другого зашиб лопатой, получив при этом три пули в живот. Все, дело
