Сэм Льювеллин - Кровавый удар
— Я.
— Ты?
— Эти подонки пришли за мной. Несчастный случай.
— Какие подонки?
Мы продолжали ехать. Дин молчал. Я затаил дыхание. Минут через десять Надя сказала:
— По-моему, кто-то за нами гонится. — В ее речи прорвался акцент, но профиль был по-прежнему спокоен и безупречен.
Через заднее стекло я увидел фары: "ягуар" или "даймлер". Мы поменяли дорожку. Фары тоже. Расстояние между нами было ярдов пятьдесят. Дин соскользнул вниз, чтобы его не было видно через заднее стекло. Снаружи над нами качались деревья внутренней кольцевой дороги, такие солидные и надежные. Машин стало больше, попадались и прохожие.
— Спроси их, что им надо, — сказал я. — Тут столько народу, что они ничего нам не сделают.
— Не надо. — Голос Дина дрожал. Я вспомнил, как его лягнули в живот.
Надя, как видно, правильно поняла его тон. Она резко затормозила. Я услышал, как взвизгнули тормоза преследующей нас машины, и ее занесло на повороте.
В "даймлере" сидели четверо. Тот, на которого я смотрел, сидел за рулем и пялился на меня. Круглое белое лицо и фуражка на голове. Ухмылка, в глазах столько же тепла, сколько в двух льдышках. Черная струйка крови стекает от уха.
Вместо правого верхнего клыка — темный провал.
Тут я понял, что спрашивать у них, чего им надо, — безумие, даже при свидетелях. Я покрылся потом. Теперь в любой миг, подумал я, он нажмет на педаль, выедет вперед и остановит нас. И нам каюк.
Надя нажала акселератор. Она вывела нос "кавалье" вперед "даймлера". Потом с силой повернула руль влево. Послышался страшный, оглушительный удар и вопли. "Даймлер" слетел с дороги.
Я начал было что-то говорить. Но тут я увидел дерево. Большая сикамора, при свете фар виден каждый листок. "Даймлер" пытался вернуться на дорогу, и это ему почти удалось.
Но не совсем.
Его передняя левая фара брякнулась о ствол на скорости пятьдесят миль в час. Кузов завихлял, стукнув нас сбоку. Встречная машина отчаянно засигналила, со скрежетом шин вильнула в сторону. Мир за окнами "кавалье" завертелся и снова встал на место. В заднее стекло было видно, как "даймлер" выпускает пар. Автомобили остановились. Вот-вот явится полиция. Я спросил:
— Где ты научилась так ездить?
Она промолчала.
— Брось машину, — сказал я. — Кто-нибудь наверняка заметил номер. Полиция будет тебя искать.
Она немного подумала.
— Ладно.
Мы оставили машину на привокзальной автостоянке для регулярных пассажиров, поврежденным боком к стене: просто еще один "воксхолл" в городе, где полно "воксхоллов".
Внезапно я почувствовал острое беспокойство из-за "Лисицы".
"Рэсси" можно оставить в порту, Гарри Федерстоун ее заберет. Мы поспешили на вокзал. Дин, пошатываясь, шел между мной и Надей, словно один из миллиона саутгемптонских алкашей. Мы успели на поезд, идущий в Портсмут.
Глава 14
Лицо Дина было белым как полотно, за исключением мест, где намечались синяки. Левый глаз превратился в черную щель. Правый был широко раскрыт и остекленел от шока. Говорят, испытавшим шок нужен отдых и горячий крепкий чай, если у них нет внутренних повреждений. Я дал Дину виски, этим же средством полечил себя и Надю.
Он сказал:
— Паскуда мистер Джонсон не пришел.
— Так что же случилось?
Дин большими глотками выпил виски.
— Я прошел мимо охранника у дверей, сказал, что кое-кого жду. Поболтался там немного, поздоровался с Дмитрием. А потом подумал: может, мистер Джонсон уже там, наверху? Ну, я пошел наверх и поглядел. — Дин осторожно помотал головой. Голос у него был хриплый, как у пьяного. — Они там всюду трахались. А его не было. Туда вообще-то никому нельзя. Я заглянул в одну комнату, а в коридоре меня засек вышибала. Я в комнату вошел и дверь запер. Там кровать на четырех столбах со свечами и всяким таким. Я видел, что в коридор нельзя, вот и вошел в комнату. Девка завопила "караул" Как резаная, тип, который был с ней, спрятался под кроватью, а вышибала колотил в дверь. Я выскочил в окно, но по пути сшиб чертову свечку, и занавески загорелись. Потом за мной погнались эти подонки. Из службы безопасности.
Я раздумывал: что же все-таки было на самом деле? С чего бы там оказаться службе безопасности? Если только они не пасли Дина. А если они пасли Дина, то должны были наблюдать за ним всю дорогу до Ланарк-Драйв из Новой Венеции. Но как они его нашли?
— Ах да! — вспомнил Дин. — Я прочитал, что у них написано на форме. Они называются "Противовес".
— "Противовес"?
— Дурацкое название, — сказал Дин.
Он допил виски. Его голова склонилась набок. Он заснул. Я вспомнил серебряные пуговицы на черном мундире. В ту ночь, когда сгорела Мэри, я тоже видел серебряные пуговицы, блестевшие при луне. Я оттащил Дина на койку. Черт возьми, как же они его нашли?
Они потеряли Дина после того, как тот выскочил из окна своего притона. Но они, должно быть, пасли и Надю. Поэтому оказались в Пауни, там выследили Мэри. Нас с Надей они потеряли в Пауни. Они помогают Дикки выйти из мелкой неприятности с фотографиями, и вот сегодня вечером Надя выскочила прямо на них. А я на нее — и они снова напали на след Дина.
Хотел бы я знать, что им нужно от Нади.
Я сам начал находить ее весьма интересной.
Когда я вернулся в салон, она сидела выпрямившись и задумчиво смотрела на виски в стакане.
Я сказал:
— Ты вытащила меня из густой грязи на высокую пристань без всякой посторонней помощи. Ты вытолкала крупную женщину по вертикальному трапу. Ты водишь машину, как будто тебя хорошо научили разным трюкам. Ты ведешь себя так, будто ты здесь хозяйка. — Я плеснул в свой стакан на четверть дюйма виски. — Ты работаешь в полиции. Я не прав?
Она пожала плечами.
— А тебя хорошо научили задавать вопросы. Если я скажу тебе, ты никому не расскажешь? — Она сидела очень прямо, руки на коленях, большие золотистые серьезные глаза.
— В прошлый раз, — напомнил я, — ты сбежала с пленкой, которая принадлежит мне. Не вижу, с какой стати я тебе должен доверять.
— Ты не понимаешь, — сказала она.
Я обнаружил, что на самом деле очень ей рад. Сидя в теплом сиянии панелей из красного дерева, она излучала уют, как кошка, спящая на диване. Это чувство было прилипчивым. Надя, я и "Лисица", внезапно подумал я, славная компания...
Хватит, мысленно велел я себе. У нее красивое лицо и красивое тело, и ты видел, что она не прочь воспользоваться ими.
— Так объясни, — предложил я. Мой голос прозвучал резче, чем мне хотелось.
— Я лейтенант криминальной полиции Республики Эстония. Я говорю по-английски, поэтому мой начальник поручил мне провести расследование гибели Леннарта Ребейна. — Она пожала плечами. — Это вовсе не значит, что я поступаю дурно. У нас в Эстонии, как и здесь, есть законы, защищающие общество. Я не шпионка и не из тайной полиции.
— Кто знает, что ты здесь?
— У меня английская виза для посещения Европейской конференции по личной и общественной безопасности в колледже "Империал" в Лондоне. Теперь ты все знаешь. — Она смотрела на меня со странным выражением лица: как будто хотела, чтобы ее успокоили. — Конечно, я здесь неофициально. Так что можешь отправить меня туда, откуда я приехала.
— Ты же не уедешь.
Она улыбнулась. Широкой ослепительной улыбкой.
— Думаю, мы с тобой оба ищем одно и то же.
— О чем ты разговаривала с Дикки Уилсоном? — спросил я.
Она пожала плечами:
— Это же расследование. Я собираю сведения. Я сказала ему, что я журналистка из эстонской газеты. — Она похлопала ресницами и изобразила губами поцелуй. — Он с большим удовольствием поговорил со мной.
— Он что-нибудь тебе сообщил?
— Он крепкий орешек. Очень крепкий. Делает вид, что заботится о молодежи, но на самом деле бюрократ. В нашей стране мы разбираемся в бюрократах. Их интересует только показуха. — Ее мнение о Дикки настолько совпадало с моим, что я снова ощутил к ней теплое чувство. — Он сказал мне, что команда на "Лисице" была пьяна, — продолжала она. — И обвинял в этом некого Уильяма Тиррелла.
Все это была очень милая убаюкивающая болтовня. Может быть, даже правда. Но чего-то важного не хватало.
— Тебе лучше оставаться на судне, — посоветовал я.
— Ну конечно. — Она поколебалась и сказала: — А знаешь, я рада, что вернулась сюда! — Она взяла меня за руку. — Ну да, я работаю в полиции. Но ведь я тоже человек. И я никогда не бывала на такой яхте. — Она опустила глаза. — И у меня не было знакомых, имеющих такую яхту. Я очень рада, что познакомилась с тобой, Уильям Тиррелл. — Она наклонилась и быстро поцеловала меня в щеку.
Это было сверх всяких ожиданий. Я был очень доволен. Полуполицейский, полуженщина. Что ж, в этом есть смысл.
— Добро пожаловать на борт. — Я чинно провел ее в свою каюту и запер там.
А сам забрался с ногами на скамейку в кают-компании и заснул.
