Александр Звягинцев - Швейцарские горки
— Не думаешь же ты, что Грюнвальд была права, когда утверждала, что Разумовскую действительно убрали наши, чтобы потом обвинить в этом американцев?
— Не надо думать, что всякое решение утверждается на высоком государственном уровне. В любой конторе есть люди, которые заняты своей карьерой и готовы пойти на многое, если им покажется, что успех обеспечен… В надежде, что победителей не судят. И не наказывают.
— Как-то уж слишком цинично…
— Слишком цинично в таких делах не аргумент. Тут оперируют другими понятиями.
— Я знаю, но… Не верится мне как-то.
— Да и мне не хочется верить. Но всякую версию надо обдумать.
Немец включил радио, и на них обрушился шквал новостей.
Бывший глава российского Министерства атомной энергетики, задержанный в Швейцарии по запросу американских властей, пока отказался от процедуры упрощенной экстрадиции в США.
Одновременно он заявил, что готов предстать перед судом в США. «Я воспользуюсь своим правом предстать перед американским судом как свободный человек, чтобы доказать свою невиновность, — заявил он. — Я готов сделать все, чтобы очистить мое имя от ложных обвинений. Я готов для участия в честном судебном процессе в США. Но я должен быть уверен, что американским спецслужбам будет запрещено контактировать со мной во время моего пребывания в США и предпринимать какие-то действия против меня».
Подозрительным выглядит то обстоятельство, что дочь господина Абрамова Евгения, проживающая в Швейцарии, уже несколько дней не отвечает на телефонные звонки. Нет ее и в ее собственном доме. Некоторые эксперты высказывают мнение, что Евгению могли задержать российские агенты с целью оказания давления на господина Абрамова.
В пользу последнего мнения говорят и новые обстоятельства гибели российской гражданки Анны Разумовской, ставшие известными в последние дни. Госпожа Разумовская была близкой подругой госпожи Евгении Абрамовой, хорошо знала господина Абрамова…
Сотрудники американского фонда, где работала госпожа Разумовская, рассказывают, что в последнее время она стала объектом пристального внимания российских спецслужб. Видимо, это связано с ее интересом к ядерному черному рынку, о котором ей многое мог рассказать господин Абрамов…
— Да-а, — протянул Немец. — Ребята сработали грамотно. Телега покатилась, причем под гору. И попробуй ее теперь останови.
Глава 22
Nucleum qui esse vult, frangit nucem
Кто хочет съесть орех, должен разбить скорлупу
Даже «слабые» доказательства вины обретают силу при совокупном их предъявлении.
Валентин Константинович, надеюсь, вы понимаете, что все это брехня? Хорошо просчитанная дезинформация!
Гриб выглядел взволнованным и откровенно расстроенным.
— Как вы могли в такое поверить! — удрученно воскликнул он. Потом обернулся к Немцу и беспомощно всплеснул руками.
— Юрий, ну вы-то, человек разумный, объясните своему другу!
— Я объяснял, — уклончиво сказал Немец.
— Нет, ну как же так можно! Опытный человек, и… Я понимаю, вы крайне удручены тем, что случилось с Аней Разумовской, но нельзя же верить в такую грубую и откровенную провокацию!
Ледников молчал. Они брели втроем по узкой бернской улице, по которой ходили трамваи. Дома были украшены бесчисленными флагами с гербами, на окнах красовались корзиночки с цветами… Неторопливо, с достоинством идущие люди выглядели отрешенными от дел и забот мирских. Вот прошли мимо молодая женщина в куртке с капюшоном, отороченным мехом, и девушка в короткой майке с мужчиной в шортах. Продефилировали дама в пальто с лисьим воротником и какие-то вальяжные мужчины в деловых костюмах.
Сделав небольшой крюк, они оказались на Юнкергассе возле небольшого ухоженного домика, в котором, как поведал Гриб, во время Второй мировой войны находилась резидентура американцев. Тогда здесь работал Аллен Даллес. Затем они повернули обратно и, пройдя мимо отеля «Bellevue», подошли к парламенту. Выйдя на площадь, они увидели как прямо перед ними из-под земли вырывались многочисленные струи танцующего фонтана, вокруг резвилась молодежь, не обращая никакого внимания ни на них, ни на проходящих мимо чопорных парламентариев. Как всегда в Швейцарии, вдруг начинало казаться, что все это только декорации и ничего реального и серьезного тут происходить не может.
Ледников внимательно наблюдал за Грибом, пытаясь понять — он действительно так разгорячился или играет?
Еще по дороге он решил, что будет полезно несколько расшевелить любезного Романа Аркадьевича, сделав вид, что он поверил в заявления Грюнвальд. Может быть, тогда Гриб в запале выложит какую-то дополнительную информацию. Знает-то он значительно больше, чем говорит. Вернее, считает нужным сказать.
И вот теперь он никак не мог понять — где Гриб наигрывает свое изумление и расстройство, а где действительно взволнован тем, что задуманная им операция может сорваться, если Ледников поверит заявлениям Грюнвальд и откажется встречаться с Женей и говорить с ней об ее отце.
Да Гриб был еще тот фрукт. Хотя в природе грибы, как известно, не принадлежат ни к овощам, ни к фруктам, они вообще составляют свой особый класс. И это, как теперь убедился Ледников, было именно так.
— В конце концов, она была нашим человеком, — уже раздраженно сказал Гриб и строго добавил: — Но это только между нами.
— В каком это смысле «нашим человеком»? — насмешливо хмыкнул Ледников.
— В том самом. А то вы не догадывались!
Интересно, о чем именно я должен был догадываться, подумал Ледников. И понял, что обманывает себя, потому что на самом деле сразу понял, о чем толкует Гриб. А толкует он о том, что Разумовская каким-то манером была связана с российскими спецслужбами. Всего-навсего…
Только следи за своим лицом, убеждал он себя. Держи физиономию. Иначе Гриб поймет, что на самом деле ты ничего не знал о Разумовской, ровным счетом ничего. А с другой стороны, какая, к черту, разница, что там решит этот самый Гриб!
— Так, господа-товарищи, — многозначительно протянул Немец. И внимательно посмотрел на Ледникова, а потом на Гриба. — Вот, значит, как!
Да, вот так, грустно улыбнулся про себя Ледников. Вот такой она была, его Анетта. И теперь многое становится ясным. Например, почему ее доблестный муж-разведчик не возражал против ее учебы на хитрых американских курсах и ее работы в фондах с двойным дном… Видимо, получил разрешение у своего начальства. И работали они вместе. Именно через него она, судя по всему, передавала информацию. Потому она всегда и сразу пресекала вопросы об отношениях с мужем…
— Она что, была штатным сотрудником? — не мог успокоиться Немец. Ему надо было выяснить все до конца.
— Это теперь уже не имеет никакого значения, — отрезал Гриб. — Она была прекрасным человеком и хорошо знала свое дело. Это главное.
Потом он тяжело вздохнул и добавил:
— Видимо, тут, в Берне, ее вычислили. Кстати, вчера в Берн из Италии прилетел некий господин Доусон. Его прозвище в ЦРУ
— «Безумный изобретатель». Он большой затейник и любитель всевозможных трюков, представлений и необычных ходов. Винеры, между прочим, его придумка и его подопечные. А Анна ими очень интересовалась…
— И что визит сего господина значит? — поинтересовался Немец. — Этого самого изобретателя?
Гриб многозначительно помолчал, а потом удрученно доложил:
— Я думаю, разработанная им операция, целью которой был Абрамов, вступает в завершающую фазу.
— Господи, — вздохнул Немец, — Роман Аркадьевич, где вас научили так выражаться! От этих ваших суконных фраз жить не хочется…
— Я думаю, Грюнвальд стала уже им туг не нужна, — не обращая внимания на стоны Немца, продолжил Гриб. — Она все-таки больше консультант и эксперт, чем разведчик. Поэтому ее отправили домой, чтобы не путалась под ногами. Теперь все возьмет в свои руки «Изобретатель».
Так незаметно они дошли до одного из бесчисленных бернских мостов, с которого открывался прекрасный вид на горы. Среди зелени, как грибы, краснели крыши домов. Каменный парапет был такой низкий, что ничего не стоило свалиться, перегнувшись чуть посильнее. Правда, он был довольно широкий. Настолько, что на нем уселась, вытянув ноги, девушка в куртке солдатского цвета, и принялась что-то изучать в своем ноутбуке.
— И ты действительно ничего не знал? Ни о чем не догадывался? — спросил у Ледникова Немец, как только их покинул Гриб.
Ледников молчал.
— Она за столько лет ни разу не проговорилась? — продолжал удивляться Немец, глядя на своего друга искренне изумленными глазами. — Не намекнула даже?
— Нет, — устало отмахнулся Ледников. — Я? Я всегда боялся другого — что она может работать на них. Об этом я пытался пару раз с ней говорить… Но она только смеялась: «Я, конечно, западница с головы до ног, но шпионить против родины? Это не для меня».
