Екатерина Савина - Иллюзия любви
Я подошла к окну.
Занавески вздрогнули и пошевелились, словно волосы на голове убитого. Что-то ударило в стекло. Вскрикнув от испуга, я отпрянула в сторону и вдруг что-то заколотилось у меня в голове.
Господи, как я могла забыть?!
Ведь мы с Дашей шли к дяде Моне, когда попали в квартиру Марианны Генриховны... Постойте, так она же и живет в той самой квартире, где должен жить дядя Моня. Она нам сказала, когда мы пришли туда...
Я замычала от невероятного напряжения. Закрыла глаза, но в моем памяти удивительным образом стерлись все последние события и мысли. Только улыбалось лицо Ивана – такое милое и родное, что я едва заставила себя снова открыть глаза.
Она нам сказала...
Черт возьми, ничего не помню...
Вот тут-то я испугалась по-настоящему. Я бросилась к телефону и набрала номер Даши. Мне пришлось прослушать более десяти длинных гудков, прежде чем Даша подняла трубку.
– Алло... – проговорила она. Голос ее звучал так устало, что я едва узнала его, – что с тобой случилось? – спросила я, прежде чем заговорить о том, что случилось со мной. – Твой голос...
– А что с моим голосом? – сказала Даша.
Я не нашлась, что ответить.
– Устала просто, – сказала Даша, – я ведь еще не ложилась. Все пишу, пишу... Знаешь, я подумала, что мне необходимо зайти еще раз к Марианне Генриховне. Так сказать, почерпнуть вдохновение.
– Я тебе как раз по этому поводу и звоню, – сказала я.
– Да? – обрадовалась Даша. – Тоже хочешь пойти? Тогда пойдем вместе... Я еще хотела купить чего-нибудь к чаю... Торт там или пирожное. Как ты считаешь, что лучше? А, может быть, цветов купить ей – Марианне Генриховне?
– Погоди, погоди, погоди! – остановила я Дашину скороговорку. – Ты хоть помнишь, зачем мы приходили в эту квартиру?
– К Марианее Генриховне, – как-то неуверенно проговорила Даша. – Мы же с ней сколько общались...
– Вспомни! – воскликнула я. – Мы же – когда на ту квартиру шли – и понятия не имели ни о какой Марианне Генриховне! Мы искали... Кого?
– Кого? – повторила Даша. Она явно была очень озадачена этим вопросом.
– Дядю Моню, – сказала я.
Даша минуту молчала.
– Ты знаешь, Ольга, – медленно выговорила она, – я не помню, кто такой этот дядя Моня. То есть – что-то знакомое слышится в имени, но... Ничего определенного. Не могу вспомнить и все тут.
– Понятно, – сказала я. – Тогда программа действий такая...
– Какая? – живо поинтересовалась Даша. – Сначала в кондитерскую зайдем?
– Никакой кондитерской! – завопила я. – Сиди дома и жди, пока я приеду, понятно? У меня такое впечатление – довольно устойчивое – что нам с тобой очень умело запудрили мозги. Гипноз или... что-то в этом роде. Впрочем, на гипноз не похоже – тебя можно было бы им одурманить, но на меня он вряд ли бы подействовал... Я же все-таки... сама понимаешь, кто...
– Кто? – очень тихо проговорила Даша.
Мне вдруг стало страшно.
– Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что я говорю тебе? – спросила я.
– Прости, Ольга... – после длительной паузы ответила Даша каким-то не своим голосом, – я вообще что-то после того, как ты мне позвонила, соображать перестала. В ушах трещит и голова... словно раскалывается. Ты извини, но я, наверное, разговор продолжать не смогу. Выпью таблетку какую-нибудь и лягу.
– И хорошо! – поддержала я свою подругу. – И ложись! Отдохни немного и никуда не ходи. Ни в кондитерскую, ни... Я к тебе скоро приеду, поняла?
– Ага, – уже совсем слабо вякнула Даша и положила трубку.
Я отошла от телефона и вдруг почувствовала, что у меня подкашиваются ноги. В ушах раздавался мерный шум – словно волны накатывали, а голова закружилась вдруг так, что мне пришлось опереться о стену, чтобы не упасть.
«Вот так новости, – подумала я, – что же это со мной происходит? Дядя Моня... Господи, да тут и без него, как выяснилось, история покруче, чем можно было бы предположить. Или нет. Или не так все совсем... А может быть, дело все в том»...
Почувствовав, что я сейчас точно упаду, я кое-как добрела до дивана и тяжело опустилась на мягкие подушки.
Голова болела адски. И кружилась так, что мне стало дурно. Я едва успела наклониться и меня вырвало прямо на пол.
– Что за чертовщина, – пробормотала я, вытирая с губ горькую липкую слюну, – мне нужно... мне нужно...
Что мне было сейчас нужно, я внезапно поняла четко и ясно. Единственный выход из сложившейся ужасной ситуации.
– Мне нужно ввести себя в транс, – прошептала я, не видя уже ничего вокруг, кроме кружащихся зеленых пятен, – нужно успеть ввести себя в транс, пока я не потеряла сознание... Нужно... А потом поехать к Даше и соответствующим образом обработать ее, пока мозги у нее окончательно не свихнулись набекрень...
Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Очень мешала надоедливая проклятая зелень перед глазами. Потребовалось просто титаническое усилие воли, чтобы отогнать круги, я готова была уже войти в транс, но тут прозвенел звонок в дверь.
– К черту! – яростно прохрипела я. – К чертовой матери! Меня ни для кого нет дома.
Наверное, мое сознание совсем взбесилось – второй дверной звонок я услышала настолько отчетливо, как если бы сама сидела в маленькой металлической тарелочке, по которой невыносимо звонко молотил бы металлический молоточек.
Третий звонок стряхнул меня с дивана.
Застонав от мучительной боли в гудевших висках, я открыла глаза.
В дверь звонили настойчиво и упорно. Чтобы прекратить этот ужасный, сводящий меня с ума шум, я с трудом поднялась на ноги и пошла к двери.
Никаких сил, чтобы посмотреть в глазок или спросить – «Кто там?» – у меня уже не оставалось. Мертвеющей рукой я отомкнула замок и открыла дверь.
– Привет, – сказал стоящий на пороге Иван и с улыбкой протянул мне огромный букет цветов, – извини меня, пожалуйста, но я так и не смог дождаться вечера. Можно пройти?
– Конечно, – опуская глаза, прошептала я и пропустила его в прихожую.
С радостью чувствуя, как терзающая меня боль и дурнота бесследно уходят, уступая место всеобъемлющей эйфории и неземному счастью.
* * *Врач – типичный такой эскулап – полноватый мужчина средних лет с седеющей бородкой и в серебряных очках – деловито установил капельницу.
– Вот так, – ласково проговорил он, – теперь уже можно не опасаться.
– Доктор, – чуть не плача, произнесла Нина, – он... будет жить?
– Пока серьезных опасений нет, – сказал врач, – вы молодец – успели вовремя вызвать скорую. Если бы вы опоздали хоть на минуту – ему пришел бы конец. Приступ у него был – ого-го! Но только вот в чем загвоздка – он, кажется, в коме...
– А что с ним? – спросила Нина.
– Острая сердечная недостаточность, – сказал врач, – у него, наверное, давно проблемы с сердцем были?
– Я не знаю, – ответила Нина.
– Как это? – нахмурился врач. – Ведь это вы вызвали скорую?
– Ну да...
Они вместе посмотрели на раскинувшееся на больничной койке полуголое тело.
– Я думал, это ваш муж, – проговорил врач, – мне санитары говорили, которые привезли его – женщина вызвала скорую, сказала, что мужу плохо стало.
«Что я там могла наговорить по телефону? – устало подумала Нина. – Я так испугалась. Выглянула в окно, а там... Завизжала как сумасшедшая, тут же кинулась к телефону... Сказала первое, что пришло на ум. Хорошо, что машина быстро пришла».
– Тогда кем же вы ему приходитесь? – удивленно спросил врач.
– Боюсь, что... никем, – ответила Нина.
– Вы что – даже не знаете, как его зовут?
– Знаю, – сказала Нина, – мы были знакомы... То есть – мы знакомы. Его зовут Васик... Василий.
– Это хорошо, что вы с ним знакомы, – заметил врач, – вы сообщите родным о случившемся. А то – у него при себе документов не было. Ни документов, ни денег. Хорошо... А то нам пришлось бы с милицией связываться, чтобы они потом сами выясняли. С него-то теперь с самого не спросишь...
– А надолго он... в коме? – тихо выговорила Нина.
Врач пожал плечами.
– Этого я вам сказать не могу, – ответил он, – тут по-разному бывает. Может быть, он через час очнется, а, может быть, через десять лет. Вы же читали в средствах массовой информации статьи о случаях, когда больные впадали в летаргический сон? Сейчас об этом много пишут.
– Читала, – прошептала Нина.
Врач посмотрел на часы и озабоченно погладил свою бородку.
– Вы извините, – сказал он, – мне нужно идти. На осмотр. Всего хорошего. Не забудьте, пожалуйста, сообщить родным пострадавшего о случившемся.
Прежде чем Нина успела что-либо ответить, врач поднялся со стула и стремительно покинул палату.
«Вот так дела... – устало шевелились в голове Нины мысли, – это он, наверное, из-за меня... С приступом-то. Даже и не знала, что есть на свете такая сумасшедшая любовь. А мне теперь – как поступить? Я ведь о нем ничего не знаю. Доктор сказал – сообщите родным, а откуда я этих родных возьму?.. Ладно... Черт возьми, о чем это я? Ведь он... ведь у него был приступ как раз после того, как я поцеловала его, нанеся на губы мазь из коробочки дяди Мони... Нужно идти. Бориса я одного оставила. А он что-то надолго затих в своей комнате. На него не похоже – раньше такого с ним не бывало. Он обычно в такое время»...
