Том Харпер - Гробница судьбы

– Это и был подлинник?

Дуг отрезал кусок бифштекса.

– Я не специалист, но этот пергамент показался мне аутентичным. На нем были видны следы воздействия кислоты. Я поинтересовался, не проводилась ли экспертиза, и помощник сообщил, что, как было установлено, пергамент относится к XII веку. Представляешь! Мистер Спенсер отказался от почерковедческой экспертизы, поскольку не хотел, чтобы кто-то прочитал поэму. Вполне логично. Я сказал, что мало смыслю в палеографии, но текст определенно принадлежит к этому периоду.

– Так что ему было нужно от тебя?

– Мистер Спенсер полагает, что поэма таит в себе загадку. По его мнению, в ней зашифровано местонахождение спрятанных сокровищ или что-то в этом роде, – Дуг округлил глаза, – по крайней мере, так сказал помощник. Старик за все время не произнес ни слова. Только сидел, не вынимая изо рта респиратора.

Элли наполнила бокалы вином.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Рукопись действительно таит в себе загадку, но она не имеет никакого отношения к спрятанным сокровищам, – Дуг наклонился через стол, сжав бокал в руке. – Вопрос в том, кто написал ее.

По лицу Дуга было видно, что у него имеется на этот счет чрезвычайно вдохновляющая его идея. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– И?

– Я не могу тебе сказать.

Она положила руки на стол.

– Почему?

Дуг виновато улыбнулся.

– Мне очень хотелось бы, но я подписал соглашение о конфиденциальности. – Дуг наклонил голову в сторону соседнего столика, за ним сидела группа хорошо одетых молодых людей и девушек, они громко разговаривали и смеялись. Понизив голос, он шутливо добавил: – Никогда не знаешь, кто может тебя подслушать.

Они слушают вас, Элли. Постоянно.

Неожиданно чугунные решетки и стеклянные стены зимнего сада показались ей клеткой. Элли поежилась. Дуг ничего не заметил.

– Я полночи изучал пергамент. Поэма включает всего восемь строк, но я хотел запомнить каждую деталь, каждый завиток. Я впитал ее в себя. Утром экономка забрала у меня пергамент, свернула в трубку и унесла. Помощник отвез меня обратно на станцию, и я вернулся в Оксфорд, – он встряхнул головой и задумчиво добавил: – Иногда я спрашиваю себя, не приснилось ли мне все это.

Рассказ о поездке в Шотландию явно улучшил Дугу настроение. Его скованность испарилась. С неподдельным энтузиазмом он принялся за свой бифштекс. Вино в бутылке очень скоро закончилось. Когда официантка убрала со стола тарелки и спросила, не желают ли они десерт, Элли взглянула на Дуга и увидела на его лице знакомую многозначительную улыбку.

– Пожалуйста, счет.

Впоследствии Элли поняла, что это была непростительная ошибка. Ей следовало сказать ему правду. Она никак не могла выбрать подходящий момент. В ту ночь они спали вместе, впервые за многие недели. Когда воскресным утром она проснулась, Дуг уже готовил на кухне завтрак. Они прогуливались по университетскому парку, побледневшему от мороза и зимнего солнца, и каждый раз, когда Элли набиралась смелости для решительного объяснения, все вокруг казалось настолько прекрасным, что ей не хотелось портить этот день. Возможно, это происходило потому, что их отношения почти закончились, но Дуг уже давно не казался ей таким близким, как сейчас. Все ее чувства были обострены. Элли отчетливо ощущала его запах, когда прижималась к нему на парковой скамейке, и прикосновение его губ, когда он целовал ее. Они весело смеялись, сидя в баре за бокалом глинтвейна. Все это напоминало ей первые недели, проведенные вместе с ним. Элли вернулась в Лондон, так ничего и не сказав ему.

Возвращаясь в понедельник после работы в Барбикан, она увидела стоявший у обочины «Бентли». Водитель опустил стекло.

– Мистер Бланшар хотел узнать, не согласитесь ли вы поужинать с ним сегодня.

Элли ответила без малейших колебаний:

– Подождите, я только захвачу с собой кое-что.

Следующим вечером было то же самое. Когда в среду «Бентли» у ее дома не оказалось, Элли охватила паника. Весь вечер она перебирала в памяти события этого дня, гадая, чем могла не угодить Бланшару. Но в четверг, как потом и в пятницу, автомобиль был на привычном месте.

В скором времени Элли поняла, что стала… кем же? Любовницей Бланшара? Он не был женат, и ее отношения с Дугом фактически закончились. Его подругой? Это слово звучало нелепо применительно к Бланшару, который, по всей видимости, не имел подруги лет с двадцати пяти, если ему вообще было когда-нибудь двадцать пять. Представить этого человека без возраста молодым было чрезвычайно трудно.

Потом Элли остановилась на определении «возлюбленная». Оно было изысканным, что ей нравилось, и слегка старомодным, как сам Бланшар. К тому же оно точно отражало их отношения. Сколько бы ни было ужинов, концертов, встреч с клиентами, суть этих отношений проявлялась там, где они начались, – в спальне.

А возможно, она была для него чем-то бо́льшим, нежели просто возлюбленной. Иначе Бланшар вряд ли вызвал бы ее в следующий понедельник к себе и взял с собой на седьмой этаж.

Глава 20

Из-за сильного дождя деревянная крыша замка протекает. В камине тлеют угли, зал заполняется удушливым дымом. Ги в раздражении ходит взад и вперед, в то время как Горнемант, Джоселин и полдюжины рыцарей, которых ему удалось созвать, стоят в почтительном ожидании. Я тоже стою, опершись спиной о гобелен, и понимаю, что должен сосредоточить внимание на том, о чем они собираются вести разговор, но могу думать лишь про Аду. Мне известно, что она вернулась в замок, целая и невредимая, и я не могу побороть желания видеть ее. Я вспоминаю мягкую кожу ее грудей, вкус ее губ, ее роскошное тело. В ярости от того, что не в силах удовлетворить свою страсть, я сжимаю кулаки.

Ги ведет речь об Этольде дю Лорьере, своем соседе. Я никогда не видел его, но много слышал. Если у Ги пропадает овца, сгорает стог сена или кто-то крадет плуг, он обвиняет в этом Этольда. Вполне вероятно, что Этольд то же самое говорит о Ги.

– Пока мы охотились, они напали на Массиньи, – сообщает Горнемант. Массиньи – деревня, расположенная неподалеку от границы владений Ги. – Они убили трех человек и еще дюжину увели с собой.

Ги ударяет ладонью по колонне. Он отнюдь не скорбит. Его не может заботить жизнь нескольких крестьян. Он возмущен причиненным ему ущербом – как моральным, так и материальным. Теперь ему придется платить выкуп за пленных, и если он не выкупит их, крестьяне задумаются, не поменять ли им господина.

– Если он хочет войны, он ее получит.

Это небольшая, но жестокая война. Она приносит много страданий, хотя и не так много смертей. Трудно убивать, когда рука промерзла до кости, рубаха промокла насквозь, и меч затупился от покрывшей его ржавчины. Об этом никогда не сочинят захватывающую историю. Иногда мне приходит в голову мысль, не я ли навлек на Ги эти несчастья – не является ли эта война Божьим наказанием за мой грех. Однако это не удерживает меня от дальнейших прегрешений. Очень трудно поддерживать любовную связь в замке, находящемся в состоянии войны, – события непредсказуемы, коридоры многолюдны, все настороже. Но нам удается это делать. Каждая встреча проходит стремительно, хотя страх перед разоблачением добавляет горечи в наши встречи. Иногда Ада плачет и говорит, что больше так не может. Я прижимаю ее к себе и рассказываю ей о том, как сильна моя любовь к ней.

Оставшись один, я вспоминаю наши встречи. Они происходят в конюшне, за грудой сена, в ее спальне, когда Ги отсутствует, в кладовой в задней части башни, где вокруг мешков с зерном бегают мыши. Мы встречаемся в перерывах между сражениями этой невидимой войны, которая ведется против всего мира. Я вспоминаю прикосновение ее тела и чувствую свои раны.

Война заканчивается в марте.

Туманное утро. Мир зажат между зимой и весной. Голые деревья как будто плывут в тумане. Восходящее солнце золотит небо. Мы втроем едем верхом по лугу на склоне холма, охраняя наши земли от людей Этольда. Но в таком тумане враги могут проехать мимо в сотне метров и остаться невидимыми для нас.

Впереди едет Джоселин. В нескольких шагах следуем за ним мы с Уильямом, одним из оруженосцев. Я и Джоселин никогда не будем друзьями, но со временем мы научились игнорировать друг друга. Мы полностью вооружены, за исключением шпор, вручением которых ни одного из нас еще не удостоили. Вес доспехов уже давно привычен, они стали второй кожей. Я благодарен стеганой куртке, согревающей мое тело.

Джоселин останавливается и внимательно изучает следы копыт на земле. Ночью шел дождь, и эти следы были свежими.

– Всего один, – бормочет Уильям.

Джоселин бросает на него уничтожающий взгляд.

– Только если он ехал на лошади с десятью ногами. Посмотри, как близко расположены следы. Они ехали друг за другом, чтобы скрыть свою численность.