Лариса Соболева - Дом непредсказуемого счастья
— Куда мы? — пролепетала насмерть перепуганная Влада.
— В объезд, — бросил Иван. — Боюсь, подрыватели где-то здесь… Мы объедем поселок с другой стороны…
Влада наблюдала в окно за пожарищем на месте взрыва. Потом, когда выехали на трассу, ведущую к городу, она вспомнила, что сидит полуголая, начала лихорадочно одеваться. Теперь ее трясло, как недавно Ивана, только по другой причине. Затем и она перелезла на первое сиденье, опять села на футляр и перекинула его на заднее сиденье.
— Боже, боже, боже… — повторяла она без остановок. — Что это было?
— Покушение на меня.
— На тебя? — бормотала девушка. — Но взорвали… взорвали не тебя… а других…
— Не повезло им! — огрызнулся Иван. — А нам повезло. Может быть.
— Что значит может быть? — взвизгнула Влада.
— Моли бога, чтобы нас не заметили.
— Кто не заметил?
— Кто взорвал! — заорал Иван, которого достали идиотские вопросы в обстановке ужаса и хаоса. Она замолчала, но всхлипывала. Через минуту он заговорил мирно: — Кто-то ведь взорвал мой дом, этот человек близко… возможно, он не один. Они наверняка видели, как мы уезжали… Посмотри назад — едут за нами или нет?
— А тебе разве не видно в зеркала? — обернувшись, проговорила она и тут же сообщила: — Никого.
— Забыл, черт, забыл… зеркала же есть… Фу!.. Надо придумать что-нибудь… Думаю, нас видели… убийцы. Меня хотели убить.
Влада откинулась на сиденье, запрокинув голову, пролепетала:
— Я же могла спать и со всеми вместе… О-о-ой…
— Не хнычь, не хнычь! Мне тоже страшно. Очень.
Дальше ехали молча. Да и какие разговоры могут быть после такого дикого происшествия? В голове не укладывалось! Это нужно было переварить, пережить, примириться, понять-то все равно невозможно.
Въехали в город. Здесь почему-то стало спокойней, во всяком случае, на душе Влады. То ли здания и деревья выглядели надежным щитом, то ли стройные ряды фонарных столбов обнадеживали, что опасность обязательно будет видна, а значит, ее можно избежать, то ли уверенность, что здесь живут тысячи людей, они прибегут на помощь, если потребуется.
Остановились. И сидели долго-долго, сидели без движений, ошарашенные, подавленные, выжатые как лимон, осмысляя происшествие. Первой очнулась Влада, огляделась — на улице никого, словно город вымер. Иван будто спал, но он не спал, она знала это.
— Почему мы стоим? — спросила.
— Бензин кончился, — вяло ответил Иван, не открывая глаз.
— И что теперь делать?
— Не знаю.
Снова молчали. Долго молчали. Мимо проехал автомобиль, оба вздрогнули и проводили его настороженными глазами. Но он уехал. А они думали, это те… взорвавшие красивый дом вместе с людьми в нем. Владе захотелось укрыться где-нибудь в надежном месте, но без любовника дяди Вани, который не зря заработал бомбу, ой, не зря. А она-то при чем?
— Мы так и будем здесь сидеть?
Он не сразу ответил, сначала вдохнул, потом медленно выпрямился, подумал и посмотрел на нее.
— Выходи, — приказал.
Внедорожник он поставил на сигнализацию, затем устало махнул, мол, идем вперед. И пошли. Все дальше и дальше от машины. Влада занервничала:
— Куда мы идем?
— Подальше от моего коня.
— Зачем? Зачем подальше?
Иван остановился, взял ее за плечи, сжал пальцами до боли. А заговорил так отчаянно, что показался страшным, но таким он виделся ей наверняка из-за освещения, падающего сверху и чуть сзади:
— Все должны думать, что я погиб на даче. Ты понимаешь? Все! И ты не должна выходить из дома. Сейчас поедешь домой — я вызову такси, запрись и сиди, пока не скажу выходить. Выйдешь, когда в полиции нужно будет рассказать, как все было. Поняла? Я спрашиваю: ты поняла?
— По… поняла… Запрусь. И не выйду. А почему?
— Прекрати задавать тупые вопросы! — сорвался непредсказуемый Иван. — Сказал — сидеть дома, значит, сиди! Никаких общений с подружками! Нет тебя, ясно? Если тебе дорога жизнь. Она дорога тебе? Говори, дорога?
— Дорога, дорога, — закивала Влада. — Только не делай мне больно… пожалуйста… отпусти.
Он разжал пальцы и двинул дальше по мокрой дороге; к этому времени тучи снова закрыли звезды, снова заморосил мелкий дождь с крошечными ледяными осколками, попадавшими на лицо. Влада семенила на высоких каблуках за Иваном, мечтая добраться до квартиры. Через несколько кварталов он вызвал такси, посадил девушку, а сам отправился пешком.
* * *— Я приехала домой и упала на диван. Одетой. Не знаю, сколько проспала, проснулась днем… — закончила историю Влада.
Наступила пауза. Рассказчица понимала, что миссию выполнила, пора и честь знать, но не решалась попрощаться и уйти, она лишь остановила взгляд на каждом из присутствующих. Юля сидела на стуле, забросив ногу на ногу, и рассматривала носок тапочки из искусственного меха в форме мордочки неизвестного существа, но очень смешного и веселого. Алик потирал небритый подбородок, прохаживаясь, а Иван… он так и остался на стуле в углу, отвернувшись от всех, сидел статично, словно проглотил кол, сцепив переплетенные пальцы на колене. Длинная пауза напрягала, Влада подумала, что от нее ждут еще каких-то сообщений, поэтому робко проговорила:
— Потом приехала Мила из Франции. Ее пытались убить, когда меня не было дома. Я вернулась, а она лежала на полу… в крови…
— А ты где шлялась в это время, если я приказал не выходить? — подал голос из своего угла Иван.
— Не хами девушке, — бросила ему Юля. — Она хоть честно отрабатывала, а ты бесчестно обманывал.
Приложила. Иван — ни слова. А нечего противопоставить. Он бездарно провалился, потому пыхтел, как скороварка, но взорваться не посмел — куда там. Наверное, его извилины в узлы закручивались, просчитывая ходы и выстраивая оправдательные фразы, а может быть, и обвинительные.
— Мила… хорошее имя, — произнес Алик задумчиво. — Думаю, убить пришли тебя, Влада.
— Я тоже так думаю, — вздохнула та. — Мне стало очень страшно, я вызвала «скорую», оставила свой медицинский полис, дверь открытой и… и ушла… Потом стояла во дворе дома, это напротив, и видела, как вынесли Милу… Я боялась, что меня обвинят и посадят.
— А убийца разве не видел, что убивает не тебя?
— На лице Милы была маска от морщин… такая… схватывается и становится как резина. А размер у нас почти одинаковый. Нельзя было понять, что это не я.
Алик подумал еще и:
— А почему тебя решили убить, как думаешь?
Всхлипнув, она пожала плечами, покачала головой, мол, не знаю.
— Да что тут думать! — из угла бросил Иван. — Убийцы знают, что мы остались живы, это не входило в их планы.
— Но за то, что кто-то выжил, не убивают, — возразил Алик. — Тем более молодую девушку, а не главную жертву, то есть вас. Должна быть весомая причина. Может, ты что-то знаешь, Влада… секрет какой-нибудь…
— Я?! — обалдела она. — Скажешь тоже! Да кто мне секреты доверит? А мне они на фиг? Иван вон о работе ничего не рассказывал…
— Его страсти по работе достались моим ушам, — вставила Юля с хладнокровным спокойствием, но это же внешний фактор, не более. Что внутри нее делалось, вряд ли поддается описанию. — Странно, почему меня не взорвали следом за верным мужем?
— Странно, — согласился Алик, думая о своем. — А причина-то есть. Ладно, пойдем дальше. Иван…
— Николаевич, — обернувшись к ним лицом и проткнув воздух указательным пальцем в направлении Алика, внес дополнение Иван.
Юля прыснула на реплику и закатила глаза к потолку, демонстрируя отношение к «Николаевичу».
— Иван Николаевич, — не возражал Алик, — но вы-то знаете, за что на вас покушались?
— Ну что ты, Алик, — криво усмехнулась Юля, — разве не видишь, наш с Владой Ванечка пострадал не за хрен собачий… то есть пока пострадали совершенно невинные люди, а ему повезло. Ване всегда везет. Во всем.
— Хватит! — вскочил Иван. — Хватит издеваться! Я не виноват ни в чем. Зависть подложила бомбу, зависть! Вам всем известно такое слово? Да, я везуч, так это достоинство, но в нашей стране — порок. Потому что каждая тля считает себя бегемотом. И гадит, гадит всем, кто удачлив, богат, талантлив. Откуда я знаю, кого корежит от моего вида! У меня все есть, все. А у кого-то нет и половины. И вот кому-то приспичило отнять это все, присвоить себе…
— Подождите, Иван Николаевич, — перебил его Алик. — Ваши слова можно свести к тому, что вы не знаете мотивов покушения на вас.
