Дмитрий Дубинин - Убийство к Рождеству
– Мне известно, – начала она все же, – что когда Тома побежала встречать Дину, на всякий случай захватив деньги, в подъезде их скрутили, усадили в какую-то машину и повезли. Томе завязали глаза, обмотали скотчем руки, а потом она оказалась в каком-то подвале. Дины рядом не было. Ну, надо знать Тому. Она зубами порвала скотч, нашла какую-то отдушину с решеткой и принялась ее расшатывать.
– И неужели расшатала?
– Нет. Но ее держали в подвале несколько дней. И пока за ней не следили, она дергала решетку. Наконец ей удалось выдернуть один слабо державшийся прут. Когда в подвал за ней пришел какой-то мужик, Тома недолго думая хватила его по башке железякой, но убежать ей не дали. Ну, а потом… Ей опять завязали глаза, посадили в машину и повезли куда-то. Остановились. Оставили одну. Так Тома умудрилась меньше чем за минуту содрать повязку с глаз и открыть дверь машины. Без помощи рук. Только зубами.
– И что – неужели далеко смогла уехать?
– Не очень. Выбралась из машины, буквально перекатилась через переулок и спряталась в какой-то канаве. Нашла стекло, освободила руки и ноги. Страшно изрезалась, конечно. Потом потихоньку отбежала дальше, поймала такси, и…
– Машина какая была?
– Точно не знаю. Кажется, немецкая.
– А какая? «Мерседес»? «Опель»?
– Только не «Мерседес». Может быть, «Опель». Не уверена.
– А цвет?
– Зеленоватый такой, наверное.
– А место, куда ее привозили, можно найти?
– Думаю, можно. Улицу, наверное, она должна запомнить. Правда, Тома удирала оттуда так быстро, как только могла. А дело было поздним вечером, темно… Стой, больше я тебе ничего говорить не буду, пойми меня правильно.
– Скажи только, это был поздний вечер какого дня?
– Четверга.
Опять, что ли, совпадение?
– Кому мешали сестры? – спросил я. – Кто мог желать им плохого?
– Если говорить о Дине, то могу перечислить: первое – Авдеев. Он считает себя неотразимым, а его, понимаешь ли, отвергли.
– Так. Ну и что? Из-за этого под статью идти?
– Второе – «Северина». Дина отказалась от контракта.
– Мало ли девушек вокруг?
– Допустим. Наконец, друзья Светланы Истоминой.
– Но тут, знаешь, тоже нечего валить с больной головы на здоровую. Если претендентка на звание «Мисс» выходит на сцену пьяная, она и ее друзья должны знать, кого винить.
– Тоже правильно… Стой! Что ты сказал?
– Повторяю: Если претендентка на звание «Мисс» выходит пьяная…
– Нет. Ты что-то сказал про псевдооперацию.
– Да. Я не верю, чтобы какая-то девушка согласилась себя изуродовать, чтобы потом разыграть какого-то человека. Притом незнакомого.
– Псевдооперация… – задумчиво протянула Галя.
– Почему «псевдо»? Мне Михаил сказал, что Дину сразу после финала увезли в больницу с острым аппендицитом.
– Что он тебе еще говорил?
– Что попала она к плохому хирургу. Во-первых, он сделал слишком заметный разрез, во-вторых, забыл что-то у Дины в животе, и пришлось делать повторную операцию. Так?
– Да. Но…
– И Дина заявила, что все это было подстроено. Я это понял так, что хирургу забашляли за эти шрамы. Могло такое быть? Дина собралась подавать в суд, а сестра стала обращаться в газеты.
– А тебе не могло прийти в голову, что никакого аппендицита не было? Что Дине подсыпали какую-то гадость на банкете? И что хирургу, как ты говоришь, забашляли за шрамы еще до того, как Дину привезли к нему? А?
– Довольно безумная версия, но в ней что-то есть.
– Вот видишь! Если бы Дина действительно обратилась в суд, на который бы вытащили хирурга, он мог запросто отбояриться, заявив, что операция была сложная, ничего он там не забыл и всякое такое. Но если бы вскрылось, что операцию делали не по показаниям, а…
– Я понял! Поэтому Дину и решили спрятать, а раз сестра была в курсе, то и ее.
– Это уже хоть что-то объясняет.
– Кроме некоторых ключевых моментов.
– Почему Дина, сбежав от похитителей, пришла ко мне?
– Да. И почему она ничего не сказала родным.
– И почему не попыталась выйти на связь с сестрой?
– И это тоже.
– А кстати, Тамара ведь тоже своим ничего не сказала, ведь так?
– И тут тоже не все так просто. Не забывай, что она им не родная дочь.
– А теперь слушай еще. После того, как Дина, если это была действительно она, провела у меня последний вечер, я нашел под кроватью тонкую стеклянную трубочку длины примерно вот такой – я показал. – У меня ничего подобного сроду не было. Смотрел я на нее, и подумал: а не для кокаина ли ее использовали?
– Я же тебе говорила: не было у сестер этого.
– Ты меня недавно переспросила, когда я говорил, что нечего претендентке выходить к жюри и зрителям поддавшей. Истомина даже упала и не могла встать. А если она не водки напилась? А нанюхалась «кокса»?
– И ты все-таки полагаешь…
– Нет, – сказал я. – Не сходится. Опять эти шрамы, которые не лезут ни в какие ворота.
– Слушай, а Истомина не могла попасть в больницу по тому же поводу?
– Это могло бы объяснить, например, почему ее не видно на рекламных постерах. Но не знаю, специально не искал. Я встречал много разных совпадений, но одинаковые шрамы у участниц одного и того же конкурса – это, по-моему, перебор.
– Я могла бы хоть завтра в конторе найти несколько постеров «Северины» с Истоминой. Но у меня другие планы.
– В «Раймонде»? А что, если я с утра пойду сам туда вместе с Оскаром, и попрошу поискать?
– Думаю, он тебе поможет. Только дождись, пока он опохмелится. С похмелья он непредсказуем…
Мы опять помолчали. Часы показывали половину двенадцатого.
– Кстати, про Оскара. Мужик он в сущности неплохой, и я многое ему могла бы доверить, но если бы была парнем, то ни за что не оставила бы наедине с ним подругу. Когда он выпивши, то добродушен и излишне доверчив, но когда трезвый, с ним надо держать уход востро. Завтра он наверняка спросит тебя, о чем мы с тобой болтали. Можешь его огорошить – скажи, что я рассказывала тебе о присутствующих…
И Галя выдала мне несколько характеристик, вполне, надо думать объективных.
– Творческая натура, – закончила она, – это сложно. Этакая смесь святого и дьявола.
– И ты такая же? – спросил я.
– Не обо мне речь, – спокойно произнесла Галя.
Мы немного помолчали.
– Егоров говорил, что сестры очень похожи, – сказал я.
– Похожи, – согласилась Галя.
– А Тамара не переносила такую операцию?
– Нет, – с уверенностью сказала Галя и уставилась на меня. – Саша, это самая бредовая идея, которую я сегодня услышала!
– Истомина тоже чем-то похожа на Дину, – сказал я без особой уверенности. Галя пожала плечами.
– Истомина – блондинка. Натуральная, – сказала она.
– А моя девушка была крашеная.
– Вот видишь!
– А шрамы?
Снова повисло молчание. Разговор начал иссякать.
– Мне бы не хотелось, – сказала Галя, – чтобы к проблемам Томы прибавилось что-то еще, поэтому я тебе ничего не могу обещать. Но завтра я в любом случае с тобой свяжусь.
– Хорошо. Только не звони на мой старый номер, который я тебе давал. У меня временно другой.
– Я тебе вообще звонить не буду.
– «Эсэмэску» пришлешь?
– Разве ты не знаешь, что общаться по мобильнику – все равно что орать в мегафон на Красной площади?
– Вообще-то догадываюсь.
– Поэтому сделаем так. Постарайся не позже, скажем, половины двенадцатого зарегистрировать электронный почтовый ящик на какой-нибудь бесплатной службе, хотя бы на том же «Яндексе». С непроизносимым названием, чтобы не было совпадений. В полдень проверь почту – я тебе напишу из Интернет-кафе. В письме будет сказано, что делать.
– Конспирация, как в шпионских романах.
– Тамара на самом деле серьезно опасается за свою жизнь. Поэтому я буду ночевать не дома, а где, никому не скажу, а утром несколько раз поменяю транспорт. То же самое советую сделать завтра и тебе. Если мы договоримся о встрече, конечно.
– Понимаю. Давай сочиним имя почтового ящика.
– Пиши в двух экземплярах. – Галя достала блокнотик и авторучку.
Я написал логин – длинный и заковыристый, состоящий из пятнадцати, наверное, букв и цифр, следующих одна за другой без всякой системы. Паролей таких сроду не придумывал! Затем, стараясь не ошибиться, переписал его на другой листок из блокнота, предварительно вырвав.
– А теперь я поеду, – произнесла Галя, вставая и потягиваясь всем телом. Как мне ни было тяжело, я не мог в очередной раз не оценить красоту художницы. Но привлекала она меня не только сексуально. Сложное чувство я испытывал.
– Ты знаешь, – сказал я серьезно, – если бы не подобные обстоятельства, я был бы рад тебя проводить. И даже сейчас рискну напроситься.
Все-таки будь я совершенно трезв, вряд ли сказал бы сейчас такое.
– Ни в коем случае, – так же серьезно ответила Галя. – Сейчас не самое лучшее время для этого.
– А оно, как ты думаешь, наступит? Лучшее время?
– Поживем – увидим, – улыбнулась Галя. Она впервые улыбнулась мне за этот вечер.
