Галина Павлова - Полупарюр
Говорят, чтобы выйти из состояния депрессии, нужно сначала поддаться ей и упасть на самое дно отчаяния, оттолкнуться от него и снова вынырнуть на поверхность нормального бытия. Следуя мудрому совету, я попробовала убедить себя, что жизнь – это сплошная гадость. Однако все во мне возражало этому тезису. И самоубийцей я не смогла себя представить даже виртуально – жизнь, все-таки, пока еще мне не надоела. Значит, нужно побыстрей выныривать на поверхность. Пусть даже там придется начинать с нуля.
Как ни странно, после этой мудрой мысли мне стало немного спокойнее, я почувствовала себя одинокой и свободной и постаралась сосредоточиться на пропавшем парюре. Вся авантюра, связанная с фальшивыми драгоценностями, представлялась мне, как захватывающее кино в стиле исторических детективов Акунина. Только конец оказался печальным. Никто из главных героев не нашел своего счастья. Шмавца, скорее всего, убили в Швейцарии по заказу Брюгге. Пулавский провел всю свою жизнь в глухом сибирском селе. Островцев, который по какой-то причине все-таки обменялся альбомами с Мариновичем (возможно, сам Маринович заметил, что у него оказался чужой альбом), так и не понял тайны, заключенной в одном из них. А может, просто не успел – был репрессирован и окончил свою жизнь в каком-нибудь лагере. И все страсти разгорались из-за подделки, жалкой бижутерии. Грустно, но, по крайней мере, почти все загадки половины парюра прояснились. Оставались открытыми более животрепещущие для меня вопросы. Кто напал на Эллу? Пострадал ли Карпов, или нападение – его рук дело? Куда исчезли фальшивые драгоценности? О каком сроке разговаривали Элла и Карпов, когда их разговор подслушала Лариса?
Мне казалось, что ответ где-то в моей голове. Что говорил по поводу продажи драгоценностей Пулавский? Он назвал предполагаемую цену гарнитура, но предупредил, что продать его практически невозможно. Слишком известная вещь среди ювелиров и с криминальным прошлым. Продавать же ее черным скупщикам очень опасно. Вывод: самый простой выход из положения – предложить их владельцам дома Брюгге Они, без сомнения, не откажутся от такого приобретения. Особенно, если им известна тайна гарнитура. Конечно! Это богатый ювелирный дом, со старинной историей и железной репутацией. Если кто-нибудь узнает о том, что его основатель начинал, как мошенник, респектабельность этого дома будет под вопросом. Гипотеза о покупателе из Дома Брюгге мне показалась интересной. Кроме того, она была одной из немногих моих версий, которые возможно проверить. Я посмотрела на часы. Стоило поторопиться. Надо успеть добраться университета до того времени, когда по коридорам начнут сновать преподаватели, а в аудитории сонно сползаться студенты.
Охранник только лениво махнул рукой мне вслед, когда я ворвалась в вестибюль и устремилась прямо к кабинету зав. кафедрой Карпова Е. Б. Для того, чтобы вскрыть дверь, у меня была заготовлена шпилька. Я никогда не пользовалась шпильками таким образом, но если это получается у других, неужели не получится у меня? Однако дверь, к моему удивлению, была не заперта. Я поторопилась к книжному шкафу. Книг было много, и все старые и скучные: учебные руководства, методические пособия, узкоспециализированные исторические труды середины прошлого века. Яркое иллюстрированное издание о Юргене Брюгге выделялось на этом тусклом фоне ярким пятном. Быстро оглянувшись, я схватила драгоценное издание и быстро пролистала его до нужной страницы. Есть! Изучал это издание мой преподаватель очень скрупулезно. Непонятные слова немецкого языка были выписаны на листик, вложенный в книгу вместо закладки, и тщательно переведены. Фамилии трех молодых людей – подчеркнуты. Неужели Карпов, все-таки, и есть главный злодей? Тогда бомжик рядом с общежитием – его помощник? Я представила проницательные холодные глаза бомжа. Глаза. Карпов всегда носил очки, которые искажали его взгляд. А если представить, что он их снял? Я попробовала мысленно снять с Карпова очки. Нет. Бомж не помощник. Лицо Карпова без очков было лицом бомжика у дверей выставки. Конечно, оно было подгримировано, и все же, это было одно и то же лицо. Карпов не рискнул вовлекать посторонних людей в свои дела. Чего же он боялся? Я села за стол и начала листать книгу. Может, в ней найдется какая-нибудь запись, заметка, которая могла бы что-то объяснить. К сожалению, мои труды были настолько же скучны, насколько бесполезны. Время поджимало, и единственное, что мне еще оставалось – это переписать адрес Ювелирного Дома Брюгге. Я начала торопливо листать книгу, стараясь добраться до ее конца, где наверняка размещалась реклама и адреса, но закончить это свое занятие не успела.
– Коваленко! Вы что делаете в моем кабинете? – возмущенно проскрипел надо мной голос Карпова. – Не трогайте издание! Это редкая и дорогая вещь! Подумать только! Нельзя ни на минуту оставить кабинет открытым!
Я посмотрела на моего преподавателя, как на привидение. Почему я была так уверена, что он скрывается и больше в кабинете не появится? Он был удивительно реален, совершенно спокоен, полон сил и очень раздражен. И на его лице не было заметно мук нечистой совести – только гнев. Вся моя красиво построенная версия о соучастии Евгения Борисовича в Эллочкиной афере стремительно понеслась под откос! Мало ли высоких и худых людей в Киеве и за его пределами? Да и его лицо мне уже не казалось таким уж похожим на лицо бомжика с выставки…
Я резко вскочила и выронила издание из рук. Оно с глухим стуком упало на пол. Брови Карпова сдвинулись, и я бросилась под стол за книгой, отчасти, чтобы поднять ее, а отчасти, чтобы не видеть выражение лица моего преподавателя. Книга была в полном порядке. Но из ее страниц выпал небольшой клочок бумаги. Не задумываясь, сунула его в карман куртки и виновато вылезла из-под стола. Нужно было срочно объяснить свое поведение, и как можно правдоподобнее.
– Извините, Евгений Борисович. Просто Вас так долго не было, а я никогда не видела такой книги. Я не знала, что ее брать нельзя. Она совершенно целая. Только исчерканная в конце. Но это сделала не я.
Я хотела посмотреть на его реакцию, и была тотчас вознаграждена. У моего врага очки съехали на кончик носа. Он был потрясен.
– Вы хотите сказать, что кто-то рисовал в этой книге?
– Я думала, что это вы.
– Да вы смеетесь! Это библиотечная книга. Она была совершенно новая! Где?
– Ближе к концу.
Он взял том в руки, внимательно осмотрел его, нашел место, где книга была исчеркана карандашом. Потом схватил ластик и начал лихорадочно стирать надписи.
– Ах, бессовестная девчонка! Как можно так обращаться с такой вещью! За это надо наказывать.
«Какое лицемерие» – мелькнула у меня в голове мысль.
– Но это сделала не я!
Мой испуганный вид смягчил сердце хозяина кабинета. Он постарался взять себя в руки и сказал почти нормальным голосом:
– Я знаю, что это не вы. Это новенькая лаборантка – Элла. Она очень была привязана к этой книге. Больше никогда не берите чужие вещи без разрешения. Чего вы хотели?
– Можно мне сдать темы, которые я вам задолжала, не на экзамене, а раньше?
Он с удивлением взглянул на меня.
– И ради этой просьбы вы пришли в университет на полчаса раньше?
– На пятнадцать минут. Я старалась вчера найти Вас на переменах между парами, но безуспешно. Поэтому решила встретиться с Вами до занятий. Подошла – а дверь открыта…
Глаза мои излучали столько чистоты и искренности, насколько хватало моего актерского таланта. Я знала, что эти дни Карпов отсутствовал на работе, поэтому моя история была правдоподобной. И он поверил. Мой мучитель посмотрел свое расписание и назначил время, когда он мог меня принять. Наша беседа была окончена, конфликт исчерпан.
Конечно, теперь мне придется дополнительно потрудиться, но в данный момент первым всеобъемлющим и полностью захватывающим все мои ощущения было чувство облегчения, граничащее со счастьем. Возможно, этот человек опасен, но я буду его бояться потом. Сейчас он ничего не заподозрил. Я в относительной безопасности и свободна. В кармане у меня записка, которая, возможно, подскажет, кто и когда должен купить этот многострадальный гарнитур. А если повезет, мне удастся вывести притворщика Карпова на чистую воду. Как чудесно он разыграл удивление и возмущение! После того, как мое проклятое любопытство будет удовлетворено, я успокоюсь. И тогда можно будет начать новую жизнь с новыми друзьями и новыми правилами, главное из которых никогда ни во что не вмешиваться. И никаких принцев на белых лошадях, никаких виртуальных поэтов и близких друзей. Баста! Впереди будет только необыкновенная легкость бытия!
Прозвенел звонок, вдохновленная своими размышлениями я попрощалась с преподавателем истории и под его хмурым взглядом выпорхнула прочь. В коридоре мялся Игорь.
– Что ты там делала? Он тебя вызвал? Все в порядке? – невинно спросил он, как ни в чем не бывало. Уж не приснилось ли мне его вчерашнее ночное признание? Я внимательно посмотрела на Гороха. В нем не было ни тени притворства, в глазах забота и сострадание. Наверное, начать с чистой страницы не удастся. Горох не желал исчезать из моей жизни. Придется взять этот пережиток прошлого с собой. Я вздохнула и тоже сделала вид, что вчерашнего вечера не было. Мало ли что происходит между друзьями!
