Галина Павлова - Полупарюр
– Она гораздо красивей меня.
– Нет. Она твое отражение, прошедшее через мое сознание. Такой вижу тебя я.
– Ты меня здорово видишь. Хотела бы я иметь такое зеркало.
– Я согласен им быть до тех пор, пока тебе не надоест.
Какой странный день. Мои чувства регулировались каким-то небесным переключателем: то счастье, то ужас, то снова счастье – никаких плавных переходов. Я смотрела на своего Сказочного Принца и глупо молчала. Не дождавшись реакции на свои слова, он легко поцеловал меня и заглянул в глаза.
– Ну, теперь ты понимаешь, почему я начал искать эти драгоценности? – его глаза смотрели требовательно и горячо, и моя глупая голова начала кружиться.
– Кажется, начинаю понимать, – прошептала я.
– Ах, только начинаешь? – улыбнулся он. – Нужно над этим поработать.
Денис наклонился и снова поцеловал меня в губы. Я ответила, и мы скоро оказались на той самой кровати, где и познакомились. Наше свидание развивалось по тому же сценарию, что и первое, вот только на этот раз во мне ничто не сопротивлялось его рукам и губам. Я хотела забыться, и это у меня получалось даже слишком хорошо. Когда мы дошли до места, где завершилась наша первая встреча, и его руки потянулись к зипперу моих джинсов, раздался сакраментальный звонок. Я нервно хихикнула, а Денис на секунду замер.
– Чшш… – прошептал он. – Давай не будем открывать.
Но этого и не потребовалось. Дверь не была заперта, и вскоре над нашими головами раздался веселый хрипловатый голос:
– Секс втроем? – я застыла и открыла глаза. Над нами склонилось ярко накрашенное личико молоденькой «девочки по вызову». Она чем-то внешне напоминала меня, но мне это почему-то не льстило.
– Я не против. Но только за дополнительную оплату, – раздался из коридора мужской голос.
– Нет-нет. Вы получите, как положено, по тарифу. Не хочу разорять вашего клиента. Я уже ухожу.
Я с силой оттолкнула замершего Дениса и вскочила. На этот раз я выйду через дверь. И больше ни за что в нее не войду.
– Подожди! Ты же не должна была прийти! Я просто не хотел оставаться один!
– Ты и не остаешься, – я изо всей силы хлопнула дверью и побрела к общежитию пешком.
Круг замкнулся. Небесный переключатель снова сделал свой щелчок: от счастья к полному отчаянию.
* * *Опустошенная, но успокоенная, я добрела до общежития уже к рассвету. Рядом с подъездом на скамейке угадывались неясные очертания сидящего человека. Я настолько устала, что даже не испугалась.
– Привет! – на скамейке покорно мерз Игорь. – Ты из больницы?
Он кивнул.
– Давно пришел?
– Пару часов назад.
– Как Элла?
– С ней все в порядке. Череп цел, ничто не сломано. Только сотрясение мозга, да рассекла себе кожу об угол дома, когда падала. Неделю полежит в больнице.
– Слава богу! А почему же у тебя такой кислый вид? И почему ты уже пару часов сидишь на скамейке, а не спишь после сумасшедшего дня?
– Тебя жду.
– Почему?
Он помолчал, потом, сделав над собой усилие, спросил.
– Ты была у него?
– У кого? – не сразу сообразила я.
– У Дениса. Ты была…с ним?
Сначала я хотела огрызнуться и уйти в комнату. Но потом все мои нынешние горести вдруг навалились на меня невыносимой усталостью и равнодушием. Ноги мои подкосились, и я плюхнулась на лавку рядом с Игорем.
– Если тебе это интересно, то из меня любовницы не получилось.
– Как?
– По расписанию Дениса сегодня оказался не мой день, – я вспомнила сцену в постели и засмеялась. Во всяком случае, попыталась засмеяться. – Никому я не нужна.
– Ты нужна… мне, – он что-то внимательно рассматривал на кончиках своих кроссовок.
– Конечно, а еще маме и папе. Ты же понимаешь, что я не это имела в виду.
– А я, именно, это, – он грустно посмотрел на меня покрасневшими от бессонной ночи глазами.
– Не понимаю, – мне казалось, что Горошек жалеет меня, и мне это не нравилось.
– Где тебе! Я же – Горох, о котором ты знаешь все. «Даже на каком горшке он сидел в детстве». Никакой романтики! Вот МММ или «Поэт» – это так таинственно!
Я вздрогнула. Никогда я не разговаривала с Игорем о «Поэте» и только мой милый «Поэт» знал, что я называю Дениса МММ (Мужчина Моей Мечты). Страшное подозрение мелькнуло в моем мозгу.
– Откуда ты знаешь о «Поэте»? Ты подсматривал наши разговоры?
Он грустно засмеялся.
– Приятно все-таки сознавать, что не так уж ты меня и хорошо знаешь. То, что «Поэт» – это я, ты мысли не допускаешь?
Я лягу спиной на скамейку в парке,А ты положи мою голову к себе на колени…
Как ты не догадалась, ведь мы с тобой в нашем парке обычно сидим именно так.
Я замерла. Не может быть! С другой стороны, какой для него смысл обманывать? Может, он просто издевался? Зачем? Мы же не ссорились!
– А зачем нужна была вся эта конспирация? – осторожно спросила я.
Он пожал плечами.
– А ты захотела бы слушать эти стихи, если бы тебе писал их не «Поэт», а я?
Он был прав. Я просто высмеяла бы его. Неужели я НАСТОЛЬКО дура? Нет-нет.
– Нет-нет. Подожди. Ты же в Эллочку был влюблен? Ты только что себя обвинял во всех ее бедах!
– Потому что я во всем виноват.
– Ты говорил, что и она к тебе привязана.
– Конечно, привязана. Эллочка – моя двоюродная сестра.
– Я не знала.
– Потому что никогда не интересовалась моей жизнью. Так вот, Эллочка приехала по просьбе Яны к Денису. Яна просила Эллу уговорить его вернуться к ней. Но это оказалось совершенно бесполезным занятием. Если бы не я, она давно вернулась бы домой. Но получилось по-другому. Элла видела нас с тобой вместе и быстро сообразила, как я к тебе отношусь и в чем моя проблема. Как всегда в ее голове промелькнула очередная гениальная мысль заставить тебя ревновать. Поэтому мы и начали разыгрывать под ее руководством этот спектакль со страданиями и переодеваниями. Она устроилась в институт и сумела переехать к тебе в комнату, чтобы держать все под контролем. К сожалению, как и в отношении Яны, ее план не сработал. Она уже начала собираться домой, почему-то передумала. Через некоторое время я и вовсе перестал ее понимать. Она изменилась. Стала рассеянной, раздражительной. Постоянно куда-то пропадала. Когда она исчезла совсем, я, действительно, начал очень волноваться. Я же не знал, что она начала претворять в жизнь следующий свой гениальный план, связанный с драгоценностями. Кроме того, мне постоянно звонила ее мать и спрашивала о ней. А что я мог сказать?
– И начал во всем обвинять себя, – в этом был весь Горох. Всегда за всех в ответе, как пионер.
– А потом… Я же сам вас с Денисом познакомил! Все безнадежно, правда? Я, действительно, пустоголовый Горох, – продолжал истязать себя Игорь.
Боже мой! Когда же окончатся эти сутки. С утра прошлого дня на меня падают неожиданности, как конфетти на маскараде. И нет этому конца. И с каждой новой неожиданностью я становлюсь все более одинокой. Я заглянула в глаза Игорю и увидела в них свое отражение, ласково прикоснулась к его плечу, и он резко отодвинулся от меня.
– Слушай, Горошек. Давай пойдем спать. Мы слишком много наволновались сегодня. Это просто стрессовая ситуация выбила нас из колеи. Я совершенно ничего не соображаю. Завтра на свежую голову разберемся во всем. Но чтобы ты спал спокойно, могу сказать, что с Денисом у нас все окончилось, так и не начавшись. Вставай. Ты сейчас примерзнешь к скамейке.
Игорь покорно кивнул, и мы двинулись каждый в свою комнату.
* * *В кровать я, конечно же, ложиться не стала. Глупо ложиться спать, если через час тебе уже нужно быть в институте. Я села за стол, включила лампу и попыталась хотя бы что-нибудь подготовить к семинару по истории. Идея была провальной с самого начала. Вместо смысла слов, прочитанных в книге, я видела только буквы, которые не хотели складываться в слова. Вместо этого в голове прокручивались последние события. Денис, в общем, не удивил меня. Глупо было рассчитывать на что-то другое. Мне было горько, но потрясения я не ощущала. Но Горох! Простой и понятный, почти родной и такой предсказуемый, и вдруг он – «Поэт», эрудированный, ироничный, загадочный. Я попробовала представить Игоря, сочиняющего стихи. Нет. Все безнадежно. Образы не сливались. Воспоминание об Игоре не вызывало волнения ни духовного, как при общении с «Поэтом», ни телесного, как при общении с МММ. Эллочкина идея заставить меня посмотреть на Горошка другими глазами не сработала. Он навсегда останется для меня только другом. Однако я сильно сомневалась, что он на это согласится. Поэтому можно было заключить, что итогом дня была потеря одного потенциального возлюбленного, одного очень близкого друга и одного виртуального поклонника. В сумме получался нуль. У меня не осталось никого, с кем мне хотелось бы общаться. На душе было отвратительно, и страшно жалко себя. Я, наверное, поплакала бы, но для этого эмоционального всплеска слишком устала, и мои чувства несколько атрофировались.
