Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]
— Входите, Алексей Петрович! — пригласил Вилкин стоявшего за дверью представительного мужчину. Войдя в помещение, новоприбывший показал присутствующим удостоверение:
— Помощник прокурора Панин. Что здесь происходит?
— Документируем факт дачи взятки частным предпринимателем Вилкиным работнику милиции, — с вызовом объявил Стрижов.
— Серьезное преступление, — кивнул головой Панин. — А что с доказательствами?
— В конверте на столе — пять сотенных купюр с отпечатками пальцев Вилкина. Деньги были даны за то, чтобы участковый не возбуждал уголовное дело по попытке изнасилования, совершенной неделю назад Вилкиным.
— Убедительно, — протянул помощник прокурора. — Где материалы о попытке изнасилования?
— Копии — в сумке участкового, оригиналы, как я понимаю, у Вилкина, — охотно объяснил Стрижов, победоносно поглядывая на сыщика.
— Я копии тоже отдал, — вмешался в разговор Иващенко.
— Иначе он деньги давать не хотел.
— Значит, все документы у него, — сделал вывод Стрижов и приказал участковому: — Заберите!
Схватив картонные папки, Иващенко открыл их, недоуменно поднял брови, перевел взгляд на поверхность стола и ринулся к Вилкину. Наткнувшись на тазик, зло заорал:
— Он все сжег: и копии, и оригиналы!
— Как же ты позволил, идиот! — выругался Стрижов, потом, сдержавшись, сладко улыбнулся Панину:
— Документы потом восстановим. Главное доказательство: деньги!
— Согласен! — кивнул головой Панин. — Демонстрируйте!
Взяв конверт, Стрижов вынул пять прошлогодних лотерейных билетов.
— Там были деньги, — взвизгнул Иващенко, отступая под свирепым взглядом Стрижова. — Он конверт, наверное, подменил!
— Похоже на клоунаду! — констатировал Панин. — Причем при свидетелях.
— Ошибочка вышла, — пролепетал Стрижов, ненавидяще глядя на Вилкина, и бросил стоявшим у стены мужчине и женщине:
— Свободны! Идите в свою очередь!
— Почему же? — поднялся из — за стола Вилкин. — Нам нужны свидетели.
Подойдя к сейфу, Вилкин достал две аудио и видео кассеты, затем вынул из ящика стола полиэтиленовый пакет с конвертом внутри.
— Прошу составить акт передачи в прокуратуру доказательства преступления, совершенного Иващенко и Стрижовым, а именно: провокация взятки. На конверте из пакета: деньги, переданные мне два часа назад Стрижовым, причем на конверте должны сохраниться, кроме моих, отпечатки пальцев Стрижова. На кассетах: записи моих разговоров с Иващенко и Стрижовым, доказывающие их преступные действия. На этих листах: объяснение гражданки Сачевой, которую Иващенко угрозами принудил разыграть сцену изнасилования, а также мои объяснения по всем событиям и заявление в прокуратуру о привлечении данных лиц к ответственности.
Глянув на посеревшие лица Иващенко и Стрижова, Панин пробормотал: «Не рой другому яму: сам в нее попадешь», достал ручку и начал составлять акт о приобщении к заявлению Вилкина доказательств о совершенном преступлении.
— Какие негодяи! — возмущалась Анна Николаевна. — Хорошо, Валерочка, что ты такой умный! Как ты догадался?
— Скажу честно: не сразу понял цель этих действий, наивно считая, что являюсь субъектом, а не объектом охоты. Взятка — это преступление, которое государство придумало для тех, кто его составляет, представляет и охраняет, — какое отношение имеет к нему частный сыщик? А когда слушал Стрижова, проявившего поразительную осведомленность о том, что взятку участковый будет брать именно в офисе и что фамилия провокаторши Сачева, понял, что вовлечен в операцию, разработанную совместными усилиями Иващенко и Стрижова. И тогда вспомнил, что взятка — единственный вид преступления, где жертву уравняли сроком наказания — от двух до пяти лет лишения свободы — с преступником. При взятке легко перенести криминальную ответственность с взяткополучателя на взяткодателя: что меня и ожидало.
— И ты перебросил акцент дальше.
— Да: с 369 статьи Криминального кодекса на 370 статью: провокация взятки, наказывающая работника милиции лишением свободы от трех до семи лет. Конечно, помог Панин — знакомый Свидлова с давних времен. Применяя на мне свою разработку, люди Чакуна сильно рисковали: за что и поплатились.
— Зачем ты им нужен?
— Не я. Как думаешь: если бы Саше Свидлову предложили написать заявление об увольнении или согласиться на заключение меня в тюрьму, что он бы выбрал?
— Конечно, первое.
— Верно. Но профессионалы, в отличие от дилетантов, лучше знают правила игры. Поэтому их операция провалилась. Неси шампанское, мама!
Через неделю Старцев принес сыщику предусмотренный договором гонорар. Долго хвалил, предлагал должность заместителя по безопасности, сожалел, получив отказ.
Спирину сыщик больше не видел. Только в последних числах марта пришла открытка без обратного адреса с короткой надписью: «Розы еще стоят».
ВЫБОРЫ
Апрель в этом году оказался теплым, с дождями и белым цветением черешен. Порадовавшись за росшее возле его агентства ореховое дерево, Вилкин прошелся по комнате, включил размещенный на угловом столике компьютер, подмигнул портрету Аллы Пугачевой и, сев за стол, занялся просматриванием сегодняшних газет, с отвращением пропуская программные статьи кандидатов в депутаты: намеченные на конец мая выборы в советы всех уровней его не интересовали. Стук в дверь заставил его приподнять голову, а при виде посетителя выскочить из — за стола.
— Вовка! Юразов! — Вилкин обрадовано пожал руку одетому в костюм высокому парню. — Со школьного выпускного не виделись! Говорили: в Днепропетровске обосновался?
— Правильно говорили. Закончил там физмат, женился на местной девочке, ушел в бизнес, потом в политику.
— Так ты проездом?
— Нет. С прошлой осени — житель Симферополя. Купил консолевскую квартиру, открыл филиал своей фирмы.
— Потянуло на родину?
— Вынуждено. Дочь Леночка заболела, врачи велели поменять климат. Предполагал Южный берег, но деятельность фирмы связана с обслуживанием железной дороги, да и родители в Симферополе, и со здоровьем у них не гладко. Но, Валерик, я по другому поводу. У меня неприятности.
— Садись и рассказывай, — Вилкин вернулся в кресло, незаметно включил магнитофон.
— Я в Днепропетровске четыре года назад выиграл избирательную кампанию в областной совет и понял, насколько выгодно для бизнеса быть на верхушке пирамиды. Депутатство — это место рядом с бюджетной кормушкой и власть без ответственности. Поэтому, перебравшись в Крым, в соответствии с правилами мажоритарной системы зарегистрировал себя независимым кандидатом в депутаты по Красноармейскому округу. На депутатский мандат претендуют еще четыре человека, точнее, претендовало: одного из них — представителя компартии — Тютюнов через суд снял позавчера с избирательной гонки.
— Тютюнов — это криминальный авторитет? Он что: тоже в депутаты ринулся?
— Конечно. Лучшей крыши для бандита найти трудно. Да и бюджетные расходы всегда в нужную сторону направить можно. Он — главный соперник, остальные двое — бизнесмен Чвагин и юрист Варкутин — серьезной угрозы не представляют. Из — за Тютюнова к тебе и пришел.
— Рассказывай!
— Зная отношение к чр<акам, как конкурента он вначале меня не воспринял. Полагал, что сунет перед днем голосования кусок колбасы и сыра каждому избирателю — и победа у него в кармане. Но народ поумнел, голодные годы закончились, стали прислушиваться, кто из кандидатов что обещает. Я ораторствовать всегда умел: помнишь, как учительница литературы в школе меня хвалила?! Когда Тютюнов понял, что электорат ко мне перебегает, начались угрозы. Пытался договориться со мной, но я упрямый. Да и что его десять тысяч долларов: при правильном подходе месяц депутатства больше приносит! Тогда попытался расправиться: возле домашнего подъезда двое на меня напали, но не учли мой дан по каратэ. Отделался несколькими синяками, однако с тех пор по темным и пустынным местам не хожу. А моим доверенным лицам — их у меня трое — не повезло: одному разбили бутылкой голову, второму подстроили автомобильную аварию, а третьего так запугали, что принес заявление об увольнении. Набрал новую команду, но неудачно: кто — то из них работает на Тютюнова. Что ни задумаю: Тютюнов знает и помешать старается. А этой ночью кто — то диверсию совершил: вечером привезли на фургоне из типографии печатную продукцию — листовки, плакаты, мои изображения, шаржи на соперников, — оставили до утра в гараже, а утром обнаружилось, что все залито машинным маслом. Кучу денег на ветер выбросил и без средств агитации остался.
— Володя, я сочувствую, но сразу скажу: заниматься твоим делом не буду.
