Андрей Анисимов - Невеста Христова
– Знаете, я «Капилар» два месяца пила. Никакого результата.
– Возьмите «Глазолин». – Посоветовала аптекарша.
– Вы думаете, он лучше. А сколько стоит «Глазолин»?
– Двести двадцать.
– Нет, пожалуй, я должна посоветоваться с врачом. И потом что-нибудь от давления. Вчера было сто сорок пять на восемьдесят… Стоит мне понервничать, как давление поднимается…
Вязов сам начинал нервничать. Дама вела себя так, будто пришла ни в аптеку, а гости. Она и не думала уходить, а начала подробно излагать продавщице симптомы множества болезней, которыми якобы страдала. Вязов нервно посмотрел на часы. Они показывали ровно половину одиннадцатого.
– Нельзя ли поскорее? – Поторопил он женщину.
– Молодой человек, со здоровьем не шутят. Сколько мне нужно, столько я и буду консультироваться с работником аптеки.
Отреагировать на это заявление майору не удалось. Напротив витрины с визгом притормозила машина Управления. Вязов бросился на улицу. Он не успел занести правую ногу, а Слава уже тронул. Усевшись на ходу, майор захлопнул дверцу и посмотрел вперед. Серого Крайслера он не увидел:
– А где иномарка?
– Товарищ майор, они в черной «Волге». Видите, выворачивает к вокзалам?
Вязов заметил задний бампер черной машины. Волга» скрывалась за поворотом:
– Вижу. А в чем дело?
– Ровно в десять тридцать эта тачка подкатила к подъезду. Находился ли кто в салоне с водителем, я не разглядел. Стекла затемненные. Буквально тут же вывалилась из подъезда наша троица, и «Волга» рванула с места. Я даже номера не успел засечь. – Все это Слава сообщал, проделывая адские виражи. Через минуту «Волгу» они нагнали.
Вязов вздохнул с облегчением. Мало того, что лекарства сыну он так и не купил, а еще чуть не упустил подопечных. Теперь хоть можно расслабиться. Как водить по городу объект, Славу учить не надо. Сорокин умел садиться на хвост любой машине, оставаясь вне поля зрения находившихся в ней товарищей. И сейчас, судя по спокойному поведению водителя, ни сам водитель «Волги», ни его пассажиры, о существовании «хвоста» не догадывались. Они, чинно останавливаясь у светофоров, докатили до конца Щелковского шоссе. «Волга» ушла на МКАД и повернула на Восток.
– Куда они собрались? Уж ни в Гжель ли? – Гадал Вязов. Поездка загород лишала его даже теоретической возможности купить лекарство и доставить его домой. Майор вспомнил раздраженное лицо супруги и снова погрустнел. Жена, конечно, не права. На такой работе, как у него, не только про лекарства забудешь. Разговор о том, что ей не нравится служба мужа, поднимался не раз и всегда приводил к размолвкам. Хотя Дима сознавал, что оснований для раздражения у супруги хватает, менять работу пока не собирался.
– Нет, товарищ майор, ни в Гжель. Раньше свернули. – Запоздало возразил Слава. Маршрут черной «Волги» вскоре перестал быть загадкой. Машина въехала в дачный поселок «Кратово», прокатила по главной улице, свернула в переулок и остановилась у ворот дачи. Слава притормозил поодаль. Вязов притаился за стволом толщенной сосны, пытаясь разглядеть, куда они приехали. Саму дачу за высоким забором из струганных досок Вязов видеть не мог. Но ворота были добротные, и Дима предположил, что они скрывают солидное строение. Тем временем водительская дверца черной «Волги» открылась, и пожилой гражданин в желтой кожаной куртке не спеша выбрался из машины. Он согнул и разогнул спину, потянулся, будто проехал не тридцать километров, а всю тысячу, и пошел к воротам. Пока он колдовал с замком, распахнулась задняя дверца, и из нее буквально посыпались маленькие собачки. Вязов знал, что это собачки из породы «мопсов». Его соседи по этажу держали такую же. С громким лаем три мопса стали носиться вдоль забора и, радуясь отсутствию асфальта, помечали все, что им попадались на пути. Вслед за песиками легко, словно девочка, из машины выпорхнула сухая бабка в дубленом тулупчике. Удивленный Вязов не выдержал и походкой праздного гуляки зашагал к «Волге». Заднюю дверцу бабка закрыть не удосужилась, и он прекрасно видел пустой салон. Мысль о том, что три здоровенных парня превратились в мопсов, в голову Вязову не пришла. В чудеса майор не верил.
Пожилой водитель, наконец, справился с замком и распахнул ворота. Вязов заглянул на участок. Ветхий домик с терраской больше походил на сарай, чем на фешенебельную дачу. Дима понял, что и тут ошибся. Он вернулся назад и подсел к Славе:
– Ну, Сорокин, что все это значит?
– Товарищ майор, я сам ничего не понимаю. Я потерял машину из виду только на пару секунд. Помните, когда она сворачивала к вокзалам? Все остальное время мы шли рядом. Мрак какой-то.
– Разворачивайся и жми назад. Будем дожидаться их у подъезда. Выговор от начальства мне уже обеспечен.
Слава проявил все свое мастерство. Через пятьдесят три минуты они вернулись на Красносельскую. Во дворе за их отсутствие ничего не изменилось, если не считать, что серый Крайслер, стоявший ранее у подъезда, исчез. Вязов матом ругался редко. Но сейчас не выдержал и выдал такое, чего даже опытный в ненормативной лексике Слава Сорокин никогда раньше не слышал.
– Товарищ майор, это я виноват. Хотите, напишу объяснительную записку?
– Вязов покосил на своего водителя недобрым глазом и выругался вторично. Слава понял, что лучше майора сейчас не тревожить, и больше альтруизмом не занимался. Они просидели до вечера, но ни серого Крайслера, ни черной «Волги» не дождались. В десять Вязова сменили. По дороге домой он зашел в аптеку Ленинградского вокзала и купил лекарство для сына.
* * *9 Ноября 2004 года
– Почему кашу не доел? – Строго спросила Люба.
– Больше не могу. Ты же сама с утра ешь мало. А я уже в школу опаздываю. – Фоня допил сок и побежал одеваться.
– Не забудь, у тебя сегодня английский. Валентин Николаевич сердится, когда к нему на урок опаздывают. – Крикнула Люба сыну вдогонку и проворчала про себя:
– Не в отца пошел.
Проводив чадо, она вернулась в комнату, скинула халат и забралась к мужу под одеяло. Глеб тут же сгреб жену в охапку.
– Господи, я думала, ты спишь?
Супруг решил не тратить времени на ответ. Они уже десятый год жили в однокомнатной квартире в Чертаново. Квартиру Глеб получил от Ерожина, и они с Любой несколько лет наслаждались собственным жильем. Теперь троим стало тесновато, но денег на более просторное жилье семья не скопила. Новорожденный Фоня поначалу родителей не стеснял. Когда сын подрос, свои интимные отношения старались от него скрывать. Михеев не каждый день мог себе позволить спать дольше Фони. Сегодня такой день выдался, и он не преминул воспользоваться случаем.
– Ты как из плаванья… – Люба погладила грудь удовлетворенного супруга и попыталась подняться.
– Давай еще поваляемся. – Попросил Михеев, прижимая Любу к себе: – Мне сегодня в командировку ехать. Не знаю, когда вернусь.
– Далеко? – В последнее время Глеб редко уезжал, и она отвыкла от разлук и тревожного ожидания.
– Да нет. Под Москву. В Гжель. Слышала такое место?
– Конечно, слышала. Там посуду делают. У мамы целая коллекция на кухне.
– Туда и еду.
– Надолго?
– Не знаю… Как пойдет.
– Тогда вставай. Кормить буду. – Супруг отсутствием аппетита не страдал. И в обычные дни он завтракал крепко. Кроме серьезного горячего блюда выпивал пять стаканов чая с бутербродами и только после этого уходил на работу. Что и вызвало замечание Любы к сыну: «Не в отца пошел». Перед дальней поездкой завтрак Глеба перерастал в обед.
– Вставай. – Повторила она и сама попыталась подняться.
– Успеется. Иди ко мне. – Он снова сгреб жену в охапку, но нежнее, чем в первый раз. Если поначалу молодая женщина не была готова к любовным ласкам, то теперь она полностью отвечала страсти мужа.
Михеев предположил, что шестьдесят километров дороги до Гжели больше двух часов не займут. Поэтому позволил себе расслабиться и выехал из дома в десять. Но недооценил московских реалий. До Кольцевой с трудом пробился к двенадцати. И снова попал в пробку. На самом выезде перевернулась фура. Попытался дать назад. Но за ним уже скопилась вереница машин. Глеб выругался и заглушил двигатель. Накануне он долго изучал карту Московской области. Чтобы найти Егорьевское шоссе, надо было проехать километров пятнадцать по Рязанке, свернуть на стрелку, указывающую «аэропорт Быково», но, не доезжая до самого аэропорта, еще раз повернуть, переехать по эстакаде железнодорожные пути и только после этого попасть на нужную магистраль. Но перед тем как Михееву удалось все это проделать, он отстоял в пробке два с половиной часа. На Егорьевское выехал в начале четвертого. Здесь, к его удивлению, движения почти не наблюдалось. В этих краях Глеб раньше не бывал. Но прокатив километров тридцать, он скорее ощутил, чем увидел за окном пейзажи, напомнившие ему родную Вологодчину. Восточное Подмосковье имело глуховатый, северный привкус. Елки здесь зарастали мхами, болота острой колючей осокой, а деревеньки, чудом дожившие в своем первозданном убожестве до виртуального двадцать первого века, несли кровлю из дранки и резные почерневшие наличники в подслеповатых оконцах. Да и названия у них оказались жалобные, вроде деревни Хрипань или Кузяево… Из покосившихся бревенчатых изб тянулся к небу горьковатый дымок, и если встречались на дороге представители людского племени, то это были либо старые бабки, либо сильно захмелевшие мужички неопределенного возраста.
