Екатерина Островская - Украденные воспоминания
— Я бы лучше в какой-нибудь пиццерии поела, — предложила Наташа, снова выходя на улицу.
Но Джейн ухватила ее за рукав.
— Нет, нет, пойдем сюда, здесь не так дорого, как ты думаешь. За триста баксов можно до отвала накушаться.
Наташа сделала несколько шагов, но идти с висящей на руке миссис Биркин было крайне тяжело, пришлось остановиться. И тут перед ними вырос темнокожий парень лет двадцати пяти, невысокий и пухлый. Он внимательно рассматривал обеих девушек, не давая им сделать и шага, — не стоял на месте спокойно, а покачивался и притоптывал, словно собирался начать какой-то танец. Джейн перестала упираться и улыбнулась негру приветливо. А тот, уверенный в своей неотразимости, как будто ждал этого сигнала. Поправил золотую цепь на шее, чуть высунув ее из-под воротника клетчатой рубашки, и произнес речитативом, словно не разговаривал, а исполнял рэп:
— Ну что, Белоснежка, может быть, вы шоколадки хотите? Предупреждаю, мой сникерс очень хорош…
— Разрешите пройти, — попросила Наташа, пытаясь обогнуть парня.
Но тот уже наседал и прижимал ее к стене, продолжая покачиваться и нести чушь о шоколаде. Наташа сделала попытку проскочить, но нахал выставил руку, отрезая путь к бегству. Тогда она перехватила его руку за запястье и, поймав парня на встречном движении, развернула кисть тыльной стороной к асфальту. Негр полетел головой вперед, а затем, ударившись о стену дома, рухнул.
— Пойдем скорее отсюда! — приказала Наташа миссис Биркин.
— А что это было? — удивилась Джейн, недоуменно глядя на поверженного толстяка.
— Ничего не было, приставала сам упал. Поскользнулся, вероятно.
Они бросились к краю тротуара и замахали руками. Тут же рядом остановилась желтая машина такси.
Наташа открыла заднюю дверцу и увидела подполковника Хендерсена.
— Добрый день, — улыбнулся он, — какая неожиданная встреча.
— Здрасьте, — попыталась просунуть голову в салон миссис Биркин. — А мы тут решили пообедать.
— В другой раз, — сказала Наташа и за руку потянула подругу в машину.
Но та снова начала упираться, говоря, что так долго без еды жить не может, то есть без секса день еще как-нибудь потерпит, а без еды не получается. Или наоборот. Но все равно кушать ей сейчас очень хочется. Потом миссис Биркин показала на лежащего на асфальте негра и объявила, что теперь ей ничто не угрожает, потому она просто обязана вернуться в бар. Наташа спорить не стала.
Машина опять пристроилась в медленный поток, и тогда майор Хендерсен вдруг сказал, что сам с раннего утра ничего не ел. В самолете, мол, отказался от того, что там предлагали, и, как теперь выяснилось, зря.
— Вы куда-то улетали? — поинтересовалась Наташа.
— Выступал с докладом на одной встрече. Все прошло удачно. Мне дали месяц на восстановление здоровья, а потом я должен буду отбыть к месту службы.
— Жаль, — вздохнула Наташа, — мне бы хотелось встречаться с вами почаще.
— Мне тоже, — признался Хендерсен и замолк на пару минут.
А потом предложил зайти в пиццерию возле его дома, где очень демократичные цены и приличное качество. Кроме того, он почти дружит с владельцем заведения, и тот всегда дарит ему бутылку итальянского вина «Бароло».
Вот таким странным образом майор Хендерсен пригласил Наташу пообедать.
Хозяин заведения и в самом деле встретил их очень радушно. Даже посидел с ними какое-то время, пока готовился заказ, и рассказал, что в Штатах уже двадцать лет, а до того жил в Турине и болел за «Ювентус». Узнав, что Наташа из России, он сообщил, что четверть века назад лично был на полуфинале первенства Европы, когда встречались сборные Италии и Советского Союза.
— И кто победил тогда? — спросила Наташа.
— Сейчас вам принесут пиццу, — вздохнул хозяин и ушел.
Они сидели долго, медленно пили вино. Им не хотелось уходить из пиццерии, как будто оба ждали здесь какого-то очень важного для них события. Время шло, а ничего не происходило, если не считать того, что позвонил мистер Хадсон и сказал супруге, что через полчаса вылетает на пару дней в Вашингтон, где у него намечено несколько важных встреч. Наташа пожелала ему счастливого пути, заметив вскользь, что эту ночь проведет в городской квартире на Манхэттене.
За окнами начало темнеть, а разговор с мистером Хендерсеном продолжался. Потом они заказали еще что-то, сыграли несколько партий на бильярде… А когда наконец вышли на улицу, Наташа увидела дом, в котором проживал Питер, и попросила показать, как он устроился.
— Скромно, — признался подполковник Хендерсен.
Они поднялись на шестой этаж и вошли в квартирку, которая оказалась очень уютной, на стенах висели фотографии самолетов, от самых древних до современных, а также снимки пилотов. Питер принялся рассказывать о людях, на них запечатленных.
— Вот Джимми Коллинз — лучший американский летчик-испытатель. Жил очень бедно и голодал, не имел постоянной работы и занимался тем, что подрабатывал на коммерческих рейсах, во время одного из которых и погиб в 1935 году. А это Чарльз Огастес Линдберг — первый, кто перелетел Атлантический океан в 1927 году. Дальше русский старший лейтенант Александр Горовец. В июле 1943 года в составе эскадрильи полетел на задание, но отстал из-за отказа техники и хотел уже вернуться на базу, когда вдруг увидел девять нацистских «Юнкерсов». Летчик атаковал их и восемь сбил, по у него кончился боезапас, и тогда Горовец таранил девятый, срезав ему хвост своим винтом. Но сам не выпрыгнул с парашютом, а пытался долететь до аэродрома, однако его настигли четыре «Мессершмитта» и сбили. А это…
— Погоди, — сказала Наташа.
Она повернулась к Питеру, обняла и, перед тем как поцеловать, прошептала:
— А это майор Хендерсен, которого я полюбила с первого взгляда.
Наташа проснулась ночью оттого, что вспомнила: а ведь она видела Питера прежде, в далеком и уже почти забытом сне — пряталась в нем за шторой окна родительской квартиры и смотрела вниз, а там возле автомобиля стоял высокий молодой человек и улыбался ей. Теперь она не сомневалась, что это был именно Питер. Почему они встретились только сейчас?
А разве можно было встретиться раньше?..
Питеру Наташа рассказала, разумеется, что у нее странный брак. Что Джон сделал предложение, и она его приняла, ведь мистер Хадсон не был ей противен, а больше никто не предлагал. С мужем она дружит, но не спит, поскольку тот…
— Я понял, — шепнул Питер. — Ты для него всего-навсего изысканный аксессуар. И к тому же вопросов меньше.
Теперь она лежала рядом с ним, положив голову на его мускулистое плечо, и знала, что Питер тоже не спит.
— Я бы не хотела отсюда уходить, — шепнула Наташа по-русски.
— А я думаю, каким обманом тебя удержать здесь, — ответил ей он тоже на ее родном языке.
Почти без акцента.
— Ты уже обманул — сказал, что любишь. И мне этой лжи хватит до самой смерти.
— Но это правда.
— Если так, то я уже счастлива. Но все же уйду утром, чтобы решить все вопросы с фондом и с Джоном. Ничего не бойся, ты же знаешь, мой брак — фикция.
— Я и так ничего не боюсь, — улыбнулся Питер. — То есть не боялся, а теперь боюсь, что ты мне просто приснилась.
— Ну, тогда пусть сон будет еще более приятным, — шепнула Наташа, целуя шрам на его плече.
Летчики смотрели на них со своих фотографий и улыбались радостно.
Глава 16
Павел открыл глаза и поморщился — все вокруг было ослепительно белым, легкое и естественное движение век отозвалось болью в груди. Постепенно начали появляться какие-то силуэты.
— Примула… — пошевелил губами Томин.
— Что он сказал? — прозвучал чей-то знакомый голос, но кому он принадлежит, раненый вспомнить не мог.
Наконец мир прояснился, теперь отчетливо проступили стены и двое мужчин в белых халатах. Только у одного халат был наброшен на плечи, и лицо его было знакомым, но кто он, никак не вспоминалось.
— Кто в вас стрелял? — спросил этот человек.
— Я же вас предупреждал, чтобы никаких вопросов не задавали! — с упреком сказал второй. — И вы мне обещали! Вот через пару дней…
— Я хотел взять Хейза, но его… — едва слышно прошептал Томин. Говорить было трудно, язык во рту казался чужим и не хотел слушаться. — Но его пасли другие. Хотели убрать Хейза. Я их… а Хейз меня… Вы его взяли?
Только сейчас Павел вспомнил, что человека напротив — сотрудник ФСБ. А вот имя его вылетело из головы.
— Напрасно вы решили действовать сами, — вздохнул фээсбэшник. — Надо было сразу мне звонить, я бы вызвал группу.
— Примула, — повторил Томин, — я ее сегодня в камере оставил.
— Вчера это было, — уточнил фээсбэшник. — Там все нормально, мы ее уже допросили.
— Все! — сказал врач. — Закончили беседу и уходим.
