Убежище - Нора Робертс
– Ты побудешь со мной, пока я буду умываться и переодеваться? Посидишь в моей комнате?
– Она боится оставаться одна, – тихо сказал Эйдан. – Кейт всегда была такой независимой, готовой исследовать мир или засесть где-нибудь с книгой или какой-нибудь игрушкой. А теперь она боится оставаться одна.
– Не хочу лезть не в свое дело, мистер Салливан, но неплохо было бы показать ее специалисту.
– Да. – Эйдан кивнул Микаэле. – Я уже сделал пару звонков и навел справки. Кейт не хочет возвращаться в Лос-Анджелес, поэтому, как она и сказала, мы поживем в гостевом доме у моего отца. А потом поедем в Ирландию – постараемся как можно дольше ограждать ее от общественного внимания. Я знаю, что у вас еще много работы, а день выдался долгим. Не хочу вас задерживать, но мне нужно спросить. Будет ли суд? И придется ли Кейт давать показания?
– Мисс Дюпон признала себя виновной, так что суда не будет. О Спарксе и Денби говорить пока рано. Но скажу так: хоть умом эти двое и не блещут, его может хватить на то, чтобы признать вину. Если они этого не сделают, у нас достаточно доказательств, чтобы добиться для них пожизненного без права условно-досрочного освобождения. А двадцать лет – это куда как лучше пожизненного.
Рэд встал:
– Мы будем держать вас в курсе. Как скоро вы возвращаетесь в Лос-Анджелес?
– Как можно скорее.
– У меня есть номер вашего мобильного. Если что – я на связи.
По дороге к машине Рэд взглянул на часы:
– Думаю, мы сможем перекусить у Мэгги, когда заполним все бумаги. Позволь мне сказать тебе, Мик, эти женщины умеют готовить.
Микаэла задумалась.
– Я бы поужинала. Займемся Денби и Спарксом сегодня?
– С таким же успехом можно ковать железо, пока оно горячо, чтобы подпалить им задницы. Готова?
Микаэла удобно устроилась на пассажирском сиденье, оглянулась на дом и подумала о девочке.
– Готова.
– Адвоката.
Рэд заранее приготовился к такому развитию событий и начал поиски адвоката для Денби, который утверждал, что не может позволить себе защитника, и разрешил Спарксу связаться со своим адвокатом.
До отвала наевшись курицей и клецками, которые приготовила Мэгги, и кексом с пряностями, который испекла Джулия, он совещался с Микаэлой.
Оба сошлись на том, что в соревновании по глупости Денби ведет в счете. Поэтому его будут допрашивать первым.
Они вошли в комнату для допросов. Запустив запись, Рэд поднял руку:
– Суду потребуется время, чтобы назначить вам адвоката, а ему потребуется время, чтобы приехать сюда. Можете ничего не говорить, это ваше право. Мы пришли только для того, чтобы сообщить вам, что допрос может затянуться до утра, и проинформировать вас.
– Мне нечего сказать.
– А никто и не просит вас что-то говорить. Просто ставлю вас в известность, что Шарлотта Дюпон поделилась важной информацией в обмен на сделку со следствием. Кто успел, того и тапки – вы же знаете, как это работает, Фрэнк. С учетом того, что мы узнали от нее и из других источников, штат намерен добиться пожизненного заключения без права досрочного освобождения.
– Чушь собачья. – Цвет его лица изменился до болезненно-серого. – Я ничего не сделал.
– Я не спрашиваю вас, что вы сделали или не сделали. Не так ли, Мик?
– Нет, сэр, подозреваемый воспользовался правом на адвоката. Пока адвокат – тот, которого суд сможет отыскать, – не приедет сюда, мы ни о чем не спрашиваем. Просто информируем.
– Держу пари, это Бильбо, – тихо засмеялся Рэд. – Учитывая, какой этот парень удачливый, держу пари, что это Бильбо. В любом случае мы уже знаем, что операцией руководили вы, поэтому вам придется тяжко.
– Я? Да вы просто…
– Погодите, Фрэнк, – снова поднял руку Рэд. – Вы же не хотите сказать что-то прежде, чем переговорите со своим адвокатом, – он взглянул на Микаэлу, – адвокатом, который приедет к вам. У нас с Мик выдался длинный денек, но, думаю, прежде чем мы запрем тебя здесь и отправимся по домам, стоит рассказать тебе, как обстоят дела. Блондинка? Она сдала тебя с потрохами, Фрэнк. И ты был единственным, у кого был пистолет. А потом начался шантаж.
– Никто никого не шантажировал! Все было подстроено.
– Фрэнк, если ты продолжишь говорить, нам придется посадить тебя обратно в камеру и ты не узнаешь того, что может помочь тебе решить, как вести себя дальше, когда завтра сюда приедет адвокат.
– К черту адвоката. Не было никакого шантажа. Я не собираюсь мотать срок из-за шантажа.
– Послушай, если ты хочешь нам что-то рассказать, то тебе придется отказаться от права на адвоката. В противном случае…
– Я же сказал – к черту адвоката! – Он смотрел то на Рэда, то на Микаэлу, и взгляд его выражал неподдельный страх. – Я отказываюсь от этого вздора. Шантаж, мать его.
– Хорошо, запись зафиксирует, что ты отказался от права на адвоката и хочешь поговорить. Ты показал мисс Дюпон и мистеру Спарксу фотографии, на которых они были запечатлены в крайне компрометирующих ситуациях.
– Да, верно. Заснял их камерой Спаркса, чтоб его. Неужели вы и правда думаете, что я могу себе позволить купить длинную линзу? Смог бы я проникнуть в тот громадный особняк без его помощи?
Микаэла не стала терять времени даром и подняла глаза к потолку:
– Господи, он и правда думает, что мы поверим, будто Спаркс все это подстроил? Мы напрасно теряем время, шериф.
– Но так и было! Так все и было, это все его затея. Он соблазняет богатых женщин. Он просит у них деньги в долг, дорогие подарки, наличные, что угодно. И без труда выманит у них еще больше, если решит, что это возможно.
– Откуда тебе это известно? – спросил Рэд.
– Возможно я пару раз ему помогал. Это не первый случай, когда он приглашает меня в игру.
– Ах, они еще и работают вместе. – Микаэла откинулась на стуле и зевнула. – Спаркс хорошо зарабатывает в качестве персонального тренера для богачей. Зачем ему рисковать и брать в дело такого второсортного мошенника, как ты?
– Смотри, сука…
– Так, так, – спокойно сказал Рэд. – Следи за языком.
– У него есть стиль, ясно? Это его работа. Секс, стиль, поиск женщин, которые хотят и того, и другого. Иногда он хочет, чтобы кто-нибудь приехал и сделал фото. Это я. Ты выманиваешь несколько тысяч и едешь дальше.
– Несколько тысяч? Вы требовали десять миллионов.
– Десять… – Денби резко поморщился. – Вот же сукин сын. Он сказал, два. Мы должны были поделить их поровну. Самый большой куш. Он соблазнил женщину. Он видел, как обстоят
