Подвал с секретом - Алексей Макеев
Описание мужика Гуров с него на всякий случай получил и данные в блокнот записал. Правда, по такому описанию можно было каждого второго хватать и в отдел везти. Рост чуть выше среднего, телосложение обычное, руки разве что чуть длинноваты. Волосы русые, подстрижены коротко. Нос, глаза, уши – все совершенно неприметное. Одежда поинтереснее: бежевые брюки, а к ним синяя, с белыми лампасами, спортивная куртка вроде фирмы «Адидас», только дешевая.
Второй водитель порадовал больше. И машину видел, и водителя, в ней сидящего, а вот примет не запомнил. Саму машину и то только потому вспомнил, что она раза четыре, если не больше, возле автостанции мелькала. Скол на крыле не запомнил, бампер тоже в глаза бросился. Этот же водитель дал дельный совет, отправив Гурова к местному алкашу. Звали его Петр Игнатьич, и ошивался он на станции круглыми сутками. Ходил от ларька к ларьку, от машины к машине, от автобуса к автобусу, выпрашивал пятаки на спиртное.
Идея Гурову понравилась. Кто еще более полную картину видит, если не попрошайки? Удивительно, как это ему самому такая мысль в голову не пришла? Обычно он подобных промахов не допускает. Пока искал Петра Игнатьича, наткнулся на бабульку, о которой вел речь первый водитель, узнал ее по пресловутым корзинам. Подвязав ручки льняной скатертью, она и сейчас несла их наперевес, и снова по сторонам не особо смотрела.
– Здравия желаю, гражданка! – притормаживая, поздоровался Лев. – Это вы на днях скандал возле парковки устроили?
– Какой скандал, милок? – Бабулька насторожилась, но виду решила не показывать. Голосок елейный, глаза честные, губы в улыбке растянула, а пальцы юбку мнут, под передник прячутся. – Отродясь я ни с кем не скандалила!
– Жаль, гражданочка, жаль. Я думал, вы московской полиции помощь окажете, а вы, оказывается, не тот человек, который нам нужен, – пошел Лев на хитрость. – Мне-то вас рекомендовали как самую внимательную женщину на всем вокзале. Что ж, простите за ошибку.
– Постой, милок, так ты не совестить меня остановился? Ну, надо же! А я-то думала… – оживилась бабуся. – Да погоди ты, милок, куда торопишься! Кто ж с такой грозной фразы беседу с пожилым человеком начинает?
– То с пожилым, а вы – совсем другое дело, женщина, так сказать, в самом расцвете, вот я и спросил напрямик.
– Скажешь тоже, милок, в самом расцвете! – захихикала бабуся. – Мне через два понедельника семьдесят стукнет, а ты вон что!
– Сколько? Да вы не привираете, мадам? Больше пятидесяти восьми я вам в жизни не дам, хоть паспорт покажите!
– От пятидесяти восьми я бы не отказалась, – продолжала хихикать бабуся. – До шестидесяти я молодухой себя ощущала, а теперь песок сыплется. Корзины уже еле-еле через плечо перебрасываю.
– Но глаза-то зоркие, сразу видно, – закинул удочку Лев. – Раз что увидели, на всю жизнь в память врежется, верно?
– На что не жалуюсь, так это на память, – приосанилась бабуся. – Что хочешь спроси, все вспомню.
– И мужчину, который в вас врезался и все яблоки ваши рассыпал?
– Этого? Да этого Чикатилу я захочу, не забуду! Этого сатрапа я бы нарисовать смогла, если б умела. Он ведь мне, считай, два кило съемных яблок испортил да еще и нахамил. Ты бы, милок, такое забыл?
– Почему Чикатилой обозвали?
– А как его еще назвать, коли он массовое убийство совершил? – удивилась вопросу бабуся.
– Какое еще убийство?
– Да яблоки же, ты что, не слушаешь? – возмутилась она. – Два кило – это, почитай, пятнадцать штук отборных плодов угробил. Чикатила и есть.
– Как выглядел Чикатила, помните? – еле сдержал улыбку Лев.
– Как Чикатила и выглядел. Злой, глаза краснючие, волосы вздыбленные. А как народ за меня вступаться начал, так он все бросил и бежать, – затараторила бабуся. – Убег, милок, даже яблочки мне другие люди собирать помогали.
– Особые приметы запомнили? Может, родинка или акцент?
– Акценту не было, родинок тоже. Волосы из носу смешно торчали, а так ничего, приличный мужик. А вот руки… Премерзкие руки, скажу я тебе, милок. Будь у меня такие, я бы их круглый год в перчатки прятала.
– А что не так с руками? – уточнил Гуров.
– Да все не так, – начала бабуся, но тут ее окликнули товарки. Она тут же сбилась с мысли, заохала, заахала и поспешила откланяться. – Ты прости, милок, мне бежать надо. Видишь, очередь выстроилась. Все бабы Клавиных яблочек поесть хотят.
– Скажите хоть, что за проблема с руками? – вдогонку крикнул Гуров.
– Мерзкие у него руки, милок. Жутко мерзкие! – прокричала баба Клава и припустила еще быстрее.
А он отправился дальше, искать местного алкаша и попрошайку Петра Игнатьича. Нашел его, как и положено, возле пивнушки. Без пятака тот и здороваться не захотел, но как только монетка перекочевала из кармана Гурова в ладонь Петра Игнатьича, тот сразу подобрел. Уселся на бордюр, подставил лицо заходящим лучам солнца, заулыбался, довольный жизнью, и вдруг выдал высокопарным слогом:
– Спросить чего хотели, многоуважаемый?
– Ищу владельца автомобиля «Фольксваген», цвет «серебристый металлик». Мне порекомендовали вас как профессионала. Говорят, вы в курсе всех передвижений в районе автостанции.
– Правильно говорят, – подтвердил Петр Игнатьич. – «Серебристый металлик», говорите? В районе автостанции таковых немало. Будем отсеивать по одному?
– Если есть необходимость, – слегка удивленно произнес Гуров. – Не думал, что «Фольксвагены» настолько популярны.
– Видите ли, многоуважаемый, в марках я недостаточно силен. Не разбираюсь, сказать по-простому. Мне что «Мерседес», что «Опель» – одна картина. Вот если бы подобную увидеть, то и отсеивать не пришлось бы. Предлагаю с этой целью перебазироваться ближе к проезжей части, там экземпляр, интересующий вашу персону, непременно промелькнет.
– Зачем же к проезжей части? Вот, смотрите. – Лев достал фотоснимок машины. – Меня интересует именно эта модель.
– О! Да вы профессионал, – пришла очередь Петра Игнатьича хвалить полковника. – Ничего не упустили, все нюансы учли.
– Это машина, подобная той, что мы ищем.
– Я догадался, – кивнул Петр Игнатьич. – Таких моделей на вверенной мне территории ровно две. Одной владеет Заур Нурланбеков, он
