Подвал с секретом - Алексей Макеев
Почему-то на память пришел последний из клиентов. Рыбак, кажется. Ох он зануда! Час про рыбу да про наживку талдычил. Видел ведь, что ему на рыбу плевать, но все равно продолжал. Вена у него на шее билась так, что смотреть на нее было одновременно и сладко и муторно. Кровь по ней текла сильно, прерывисто. Три удара, резкая остановка, потом еще два удара, и снова остановка. А размер – корова позавидует. В палец толщиной.
Потом, когда задыхаться начал, она совсем взбесилась. Такое вытворяла, до сих пор перед глазами стоит. Он тогда за рулем сидел и все думал: каково это будет, если чиркнуть по вене самым кончиком его орудия? Фонтан или ручей? Почему-то он представлял себе фонтан. Густая теплая кровь брызжет вперед и вверх. Это и остановило, побоялся машину запачкать, а ведь знал, что по вене фонтана не должно быть. Знал, но в тот момент не вспомнил.
И хорошо, иначе не сидеть бы ему на земляном полу в душном подвале, не чертить острым лезвием по потной ладони. Кровь уже проступила. Маленькие капельки только-только начали стекаться в ручеек, а в голове зашумело. Что это? Дурнота для него – дело непривычное. Может, реакция на погоду? Жара стоит адская, а тут еще и влажность. Или что-то другое?
– Ладно, потом разберемся. Надо выбираться отсюда, пока окончательно не прихватило.
Он встал с земляного пола, отбросил в сторону орудие. Лезвие наполовину вошло в землю и зашаталось из стороны в сторону. Тошнота усилилась. Он поспешно отвернулся, прижал травмированную ладонь к животу и поспешил наверх. Там произвел привычную процедуру. Вымыл руку в рукомойнике, залил перекисью. Доплелся до постели и рухнул прямо поверх одеяла.
Пару минут голова кружилась сильнее, чем с похмелья. Вертолетики не просто летали перед закрытыми глазами, они превратились в «Мессершмитты» и носились по кругу, вызывая позывы к рвоте. Тошноту он сдержал, постепенно ослабли и «Мессершмитты». Спустя полчаса он спал крепким сном, подложив, как младенец, ладони под щеку.
– Ты только подумай, Лева! Все сходится, понимаешь, все! Этот Зуб переехал в Локотню три месяца назад, а накуролесить успел, мама не горюй! Что ему стоит провернуть свою гнусную операцию, чуть изменив окончательный вариант? Да ничего не стоит. И фантазии применять не нужно.
– Погоди, Стас, не кипятись! Косвенные улики – это еще не доказательства. И тот факт, что Зуб, выйдя из заключения, примерным мальчиком не стал, сам по себе ни о чем не говорит.
– Да как же не говорит, Лева! Очень даже говорит. Тебе просто по какой-то совершенно непонятной причине не хочется, чтобы маньяком был именно Зуб. А почему? Вот объясни мне! Нет, ты не отворачивайся, брови не хмурь, ты аргументы приводи, аргументы!
Спор между напарниками происходил посреди поля на пыльной дороге, ведущей к Локотне. К выезду они подъехали практически одновременно, правда, Крячко до этого успел сгонять в Локотню, отыскать дом Зуба и пообщаться с соседями. Те охотно просветили полковника насчет житья-бытья нового домовладельца, к тому же и телефоном участкового снабдили, чтобы Крячко мог получить подтверждение их словам из компетентных уст, что тот не преминул сделать. Усидеть на месте, имея на руках убойную информацию, он уже не мог и решил поехать навстречу другу.
Стас всего на несколько минут опередил напарника. Он остановился перевести дух и собраться с мыслями, когда на дороге показался автомобиль Гурова. И если Крячко чувствовал воодушевление и был на сто процентов уверен, что дело Струбалина сегодня же и завершится, то Гурову перспектива не виделась настолько радужной. Отсюда и вышел спор.
– Автомобиль Зуба мы еще не видели, – привел первый аргумент Лев. – Если приметы не совпадают, придется копать дальше.
– Говорю же тебе, Зуб этот – тот еще фрукт, только за последнюю неделю дважды обворовывал соседские огороды. Согласен, брал сущую ерунду, помидорчики-огурчики, но тащил-то их на базар! Это значит, что с деньгами у него совсем туго. А промышляет он чем? Чермет по деревням собирает и в пункты приема сдает. Это тебе ни о чем не говорит?
– У пьющих людей других занятий не бывает, только шабашки.
– Вот он и нашел себе новую шабашку, побогаче чермета. Он же по всей округе ездит, запросто мог и Паранина, и Струбалина подцепить. А вообще, я думаю, на автовокзал он специально приезжал, чтобы попутчика побогаче поднять.
– И чем же он у них особо поживился? Деньги с карты Струбалина никто не снимал. С карты Паранина, кстати, тоже.
– Так ему, может, налички достаточно. С переводами и картами он в прошлый раз так попал, что больше связываться с ними не желает, вот тебе и ответ.
– Ради пары сотен человека похищать? Это до какой степени цинизма дойти нужно?
– До какой степени синевы, ты хотел спросить. А я тебе отвечу: соседи в один голос твердят, что пьет Зуб, не просыхая.
– Как же он на машине через все посты гоняет? Или он заговоренный, его дэпээсники не тормозят?
– Может, и не тормозят, с алкаша что взять, а может, он перерывы делает. – Крячко на секунду запнулся и снова ринулся в атаку: – А ты думаешь, ему не по барабану, пьяным ли, трезвым ли за руль садиться? Да у него вместо совести бутылка выросла. Хорошо, если пустая.
– Чего зря спорить, поехали в Локотню, осмотрим дом, – устав пререкаться, предложил Лев. – Если у Зуба рыльце в пушку, наверняка доказательства найдем.
– Так у тебя же ордера нет, – напомнил Стас.
– Разберемся, – отмахнулся Гуров.
Десять минут спустя они входили во двор дома Леонида Зуба. Машины ни у ворот, ни во дворе не было. Сосед, коротконогий мужичок лет сорока, сообщил, что Зуб еще в пять утра уехал «на заработки». По наблюдениям того же соседа, вернуться он должен был не раньше пяти часов вечера. Это если с «уловом» повезет, а если нет, то и до следующего дня задержаться может.
Дом, в котором обосновался Зуб, напоминал скорее избушку Бабы-яги из сказок Роу, чем жилое помещение. Деревянные стены почернели от старости и дождей, большая часть досок покрылась плесенью. Над дальней частью дома крыша провалилась внутрь, образовав внушительную
