Потерянная рукопись Глинки - Людмила Львовна Горелик
Так полны блаженства минуты свиданья,
Так сладки надеждой часы расставанья.‹…›
Веселится и ликует весь народ…
Нашли и ту захолустную церквушку, где произошло преступное венчание замужней Марьи Петровны с корнетом, нашли и пьяницу-священника, совершившего это действо.
Священник вначале все отрицал. Это не было удивительным: за незаконное венчание ему грозила Сибирь. Однако запись о венчании была сделана в метрической книге его рукой! Как отрицать?! И священник признался: да, был пьян, болен, поэтому обвенчал… за десять тысяч рублей. Подумав, священник добавил, что подкупил его… Глинка!
– Помилуйте! – восклицал композитор в суде. – Откуда же у меня такие деньги?!
Взятка действительно превышала его годовой доход, дать взятку на такую сумму из всех участников тяжбы мог только богач Васильчиков.
Однако и он, и Марья Петровна даже само участие в венчании отрицали, уже не говоря о взятке священнику. Мари плакала.
– Да, я была в тот день в этой церкви. Но какое венчание?! Я стояла и слушала службу. Я ничего не знала. Я думала, что священник просто служит обедню. Это все происки моего муженька. Он решил избавиться от меня таким способом – ведь у него есть любовница.
Юный Васильчиков, красный как рак (ему было стыдно), поддакивал.
– Я просто стоял рядом с красивой женщиной во время церковной службы. Про венчание я впервые слышу.
На другие слушания Мария Петровна не являлась, представляя справки о болезни. Глинка приходил и уходил ни с чем.
Нелюбимая жена-изменщица не напрасно боялась слушаний: Глинка умел держаться на публике много лучше ее и производил значительно более благоприятное впечатление.
Когда судебное заседание через несколько месяцев все же состоялось, искренность Глинки, его красивый голос, его благородная позиция поразили присутствующих. Прекрасно владея собой, он не стал рассказывать о преступлениях жены, но настоятельно просил расторжения брака.
– Я прошу у вас прощения за невольно причиненные вам огорчения, – повернулся он к жене в конце речи.
Она плакала – была растрогана. После заседания они сидели вдвоем в большой приемной суда на софе – обоим это напомнило далекий тысяча восемьсот тридцать пятый год, гостиную в Новоспасском, когда они могли легко и с удовольствием вот так разговаривать, сидя на диване.
Она опять начала плакать. Глинка стал ее утешать.
– Не должно, сударыня, плакать на людях.
И, как прежде бывало, она его тотчас послушалась и вытерла слезы. Глинка тоже был растроган. Он действительно не хотел ее обидеть. Ведь можно уладить дело мирно!
– Послушайте, Мари, – сказал он с чувством, – я не держу на вас зла. Наймите адвоката, он поможет уладить дело. Я сам, когда получу развод, помогу вам со всеми вопросами. И отдам все причитающееся от моего наследства.
Она слушала поначалу внимательно, кивала…
Глинка предлагал не заводить уголовного и полицейского разбирательства. Такой ход дела мог сильно навредить корнету.
– Всего менее я сержусь на него, – говорил Глинка. – Давайте решим дело мирно, между собой. Мне нужна от вас только свобода. Я тотчас уеду в Малороссию…
Вот Малороссию ему упоминать не следовало! Услышав это слово, женщина встрепенулась.
– Вы собираетесь жениться на своей любовнице, вы надеетесь быть счастливым! – Уже без слез и со злобой заговорила она. – А я получу осуждение и наказание в виде «вечного безбрачия»!
«Вечное безбрачие» присуждалось женщине, изменившей мужу. В случае такого наказания она не могла больше выйти замуж официально. Запрет на брак ужасно пугал Марью Петровну, хотя корнет Васильчиков был готов на все – они могли создать неофициальную семью. Однако Марье Петровне для счастья необходимо было блистать в свете, а невенчанный брак
