Цыпленок Лисы Патрикеевны - Дарья Донцова

бабуле позвонила главврач клиники, ее бывшая ученица, и сообщила, что ночью у них разрешилась от бремени женщина по фамилии Блюменгуртен. А сейчас она собирается оформить отказ от здорового, доношенного младенца. Бабуля поехала в тот роддом, увидела свою непутевую дочь и забрала меня. Сейчас уже можно рассказать правду, ни бабушки, ни доктора, которая принимала меня, давно нет в живых. Обе они нарушили закон. Бабулю задним числом оформили как роженицу, по всем документам я ее дочь. Но мне об этом стало известно, лишь когда потребовалось поступать в институт. Бабушка тогда сказала мне: «Мое имя хорошо известно в советской медицине. То, что ты Блюменгуртен, очень поможет тебе в дальнейшем. Поэтому записала тебя как своего ребенка». И я опять поверила! Но вернусь к моменту, когда мою биологическую мамашу осудили и отправили на зону. Бабушка не поддерживала связь с ней. В те годы желтая пресса еще не появилась, хранить тайну было намного легче, чем сейчас. Прошло время, и к бабуле в полном отчаянии обратился полковник Никитин. Он руководил следственной бригадой, которая занималась поисками моего отца, маньяка. На тот момент его уже расстреляли, а мама находилась в лагере. У Никитиных долгое время не было детей, потом наступила долгожданная беременность, но супруга полицейского угодила в больницу. Следователь очень нервничал, подозревал, что супругу плохо лечат, и обратился к бабушке. Та взяла дело в свои руки, и в положенное время супруга следователя родила здорового ребенка.

Ксения опять глубоко вздохнула.

– Я уже заканчивала ординатуру, когда бабуля куда-то на весь день пропала. Домой она вернулась с маленькой девочкой и рассказала историю. Ей позвонил Никитин и сообщил, что баба – помощница садиста родила в заключении дочку. От кого она забеременела, так и не сумели выяснить, но, скорее всего, отец – кто-то из охраны. Девочку мать назвала Ренатой, малышка содержалась при зоне. Когда ребенку исполнилось три года, встал вопрос о его дальнейшей судьбе: или кто-то из родни забирает крошку, или дорога ей в интернат. Ну, и бабушка взяла внучку!

Ксения замолчала.

Глава двадцать третья

– Антонина Васильевна была отчаянным человеком, – заметил Эди, – ребенка от такой матери не каждая приведет в свой дом.

– Бабуля свято верила, что воспитание побеждает генетику. Я же никогда не хотела никого убить, – неожиданно улыбнулась Ксения. – Рената оказалась милой, тихой и ласковой. Правда, слегка отставала в развитии, ее хотели отправить в коррекционную школу. Но бабуля использовала свои связи, и Рени окончила десять классов. Бабушка скончалась в глубокой старости, она успела узнать, что я стала доктором наук. А Рената мечтала о карьере актрисы, несколько раз пыталась поступить театральный вуз, но неудачно. Ей приходилось работать там, куда ее брали. Потом она заболела гриппом, тяжело перенесла болезнь, а после того, как выздоровела, начались проблемы с психикой. Сестру лечили, но особого успеха не достигли. Я в конце концов нашла группу ученых, которые разрабатывают новое лекарство для таких, как Рени. Ее взяли в группу клинических исследований, надели браслет, поставили помпу. Руководитель предупредил, что браслет придется носить около двух лет. И он же пристроил мою сестру в фирму, которая поздравляет детей и взрослых с праздниками. Я сначала отговаривала сестру от такой работы, боялась, что она не справится. Рената попала туда, где сотрудники наряжались какими-то сказочными героями, изображали принцесс, русалочек, царевен, Винни Пуха. Это же то самое актерство, о котором Рената страстно мечтала! Целый год сестра ощущала себя счастливой, с горящими глазами рассказывала, как радуются дети, увидев в свой день рождения принцессу.

Ксения покачала головой.

– И вот что удивительно: Рената, учась в школе, не могла выучить простой стих и таблицу умножения, но в агентстве она живо запоминала тексты ролей, имена детей-именинников и их родни. В сестре неожиданно проснулся бизнесмен, она начала потихоньку брать частных клиентов. И им, и ей выгоднее работать без агентства. Близкими друзьями Рени так и не обзавелась, она стеснялась людей, но на работе становилась другой. О своем последнем заказе она говорила с придыханием. К ней обратились не заранее, предложили работу накануне. Прислали с курьером очень красивую одежду, сообщили адрес, куда надо прийти. Надо было медленно подойти к дому, встать около него и ждать ну очень богатую клиентку. Заказчица расскажет, что требуется делать.

Голос Ксении прервался, Блюменгуртен сделала глоток из стакана и договорила:

– Надо было прийти вовремя, опаздывать нельзя. Клиентка – владелица театра. Если Рената хорошо выполнит задание, ее возьмут в штат и дадут главные роли… Ну, вы знаете, чем дело завершилось.

– Ваша сестра в каком агентстве работала? – поинтересовалась я.

– Цифры там. Глупое что-то… Секундочку. – Ксения вынула телефон. – «Семьдесят семь счастливых поросят», вот такая контора.

– Оригинально, – усмехнулась Алевтина, – простенько и со вкусом. А по какой причине Романов захотел «засыпать» студентку-отличницу? Откуда ему известно, кто ваши родители?

– Мать Филиппа стала одной из последних жертв родителей, – тихо ответила Ксения. – Судебный процесс сделали закрытым, в зал никого из зевак не впустили. Знаете, наверное, что есть люди, которые ходят по судам, чтобы просто послушать о каких-то преступлениях.

– Да, конечно, – кивнула я. – Но сейчас иначе, чем в советские времена. Тогда пресса не рвалась в зал с фотоаппаратами. Филипп аспирант, вы второкурсница – у вас не такая уж большая разница в возрасте.

– Он старше меня на девять лет. Не сразу поступил в институт. Срезался на вступительных, отслужил в армии и только тогда попал на первый курс. В советское время демобилизованные после срочной службы получали разные льготы. Одна из них – поступление в вуз, даже если не набрал проходной балл. Филипп участвовал в судебном процессе и, более того, стал одним из ключевых свидетелей. Мальчику исполнилось девять лет, в тот день ребенок находился в больнице – скарлатиной заразили. Невеселый праздник получился. Маму не пустили в инфекционное отделение. Она постояла во дворе, показала пакет с подарком, потом ушла. Сынишка продолжал смотреть на женщину из окна. Видел, как мама поймала машину. Мальчик запомнил номер. Это все, что он мне рассказал. Кстати, сейчас Романов – прекрасный врач.

Когда Ксения ушла, Эди потер затылок.

– Тяжелая история. Жаль мальчика. Тот, кто активно помог Давинчи скрыться, решил представить ее жертвой ДТП, все сделать для того, чтобы не было проблем с установлением личности. Ренату одели нужным образом, велели идти медленно, не опаздывать. И, обратите внимание, заказ она получила накануне вечером. Не всякий артист согласится взяться так спешно за работу.

– Знали, к кому обращались, – сказала Аля, –