Дмитрий Бычков - Лохо Эректус
— Видишь, не обманул, — вполголоса произнес я и перешагнул через Вову.
Теперь надо было подняться наверх и обезвредить второй пост охраны.
Я шел медленно, вытянув руку с пистолетом, и внимательно вглядывался вперед. Точно так, как когда-то играл в Counter Strike и другие похожие вещи. В ту минуту я ничуть не пожалел, наоборот, даже возблагодарил Господа за то, что потратил когда-то кучу ночей на подобные симуляторы. Теперь даже такой ненастоящий опыт боевых действий мог сохранить мне жизнь. На втором этаже, по моим сведениям, должен был находиться всего один охранник.
Я крался тихо, как барс, боясь только одного — как бы тот не услышал шум внизу во время моего знакомства с первыми ЧОПовцами. Подойдя к лестнице, я замер и прислушался. Похоже, все было спокойно. Я поднялся на несколько ступенек и, не высовываясь, снова застыл. На этот раз, показалось, кто-то шаркнул ногой.
— Саня, ты? — донеслось до меня сверху.
— Ага… — ответил я и изобрази слабый стон.
В проеме тут же показалась голова, а затем плечи и тело. Я резко выглянул и навел пушку. Палец мой дрожал, губы нервно подрагивали, так что со стороны ошибиться было нельзя — я еле сдерживался и готов в любой миг разрядить пистолет. Охранник открыл было от изумления рот, но я убедительно покачал головой. ЧОПовец поверил моей решительности и не стал искушать судьбу. Я поманил его свободной рукой. Он молча начал спускаться. Когда бандит приблизился настолько, что его уже нельзя было увидеть из коридора второго этажа, я жестом приказал ему лечь. И так же, как ранее, принялся обматывать скотчем. Охранник не сопротивлялся. По ходу, он был даже не вооружен.
— Есть еще люди на этаже? — шепотом спросил я бандита.
Тот выпрямил за спиной один палец.
— Один Венедикт? — уточнил я.
Охранник мигнул. Я начал подниматься дальше.
Теперь я был непосредственно в коридоре, и до меня доносилась громкая музыка. Однако все двери на этаже были закрыты, и за какой из них ревел центр, было неясно. Я бесшумно переставлял ноги, внимательно вслушиваясь, и пытался определить. Наконец стало понятно, что звуки доносятся из-за третьей права. Я подошел к двери и на секунду задумался. Чтобы застать Венедикта врасплох, надо было действовать так же внезапно, как ранее, и сделать все так, чтобы он не успел даже пикнуть. Однако положение мое усугублялось тем, что я не видел противника и не подозревал, в каком углу кабинета он может сейчас находиться. Я сосредоточился, досчитал до трех и, резко открыв дверь одним рывком, встал на пару секунд в проеме. Палец стал методично нажимать на курок. Я стрелял наугад и никакой цели не видел. Я заметил лишь, как в заполненной сизым дымом комнате со стола полетели бумаги, что-то грохнулось об пол, и вдребезги разлетелся стакан. Потом в глубине кто-то вскрикнул.
Патроны кончились, Вальтер смолк. Я прижался к стене и швырнул его на пол. Второй пистолет был уже готов к бою.
— Бросай оружие к двери, у меня граната! — рявкнул я. — Считаю до трех. — Раз, два…
— Все, сдаюсь! Не взрывай! — крикнули в ответ, и на паркет упало что-то тяжелое.
Я посмотрел в проем под углом и, увидев на полу пистолет, выглянул из-за укрытия. В комнате, облокотившись на длинный стол, с трудом удерживал равновесие полноватый мужчина. Плечо у него было в крови, от боли он стискивал зубы.
— Ты Венедикт? — спросил я, заходя в кабинет и направляя на него оружие.
— Ты кто, мать твою, а? Тебя кто подослал? Да ты знаешь, с кем ты связался?
— Я в последний раз спрашиваю, — злобно перебил я и, выстрелив в надоевший уже музыкальный центр, прицелился ему прямо в лоб. — Ты Венедикт?
— Да, да, это я… И что?.. А ты?.. Ну-ка, ну-ка… Постой, постой… Да ведь ты… А, теперь я, кажется, понял… Ты и есть этот самый собачник, да? — догадался бандит. — Так вот ты, значит, какой… Лихо, лихо… И под кем же ты ходишь, пацан? Сколько денег тебе заплатили? Ну, давай, не очкуй! Говори! Я дам тебе больше! Много больше, поверь! Тебе и не снилось! Слышь, ты это, брат… Ствол опусти. А то еще бахнет…
Я указал дулом на мягкую мебель.
— Садись и не дергайся! Стреляю без предупреждения! Кто еще в здании? Говори!
— Ты уже всех, наверное, почикал, раз до меня дошел, — усмехнулся авторитет и, взяв со стола бутылку, присел на диван. — Узкоглазый в подвале сидит. Это Мо все подстроил, верно?
— Что еще за узкоглазый? — игнорируя вопросы, спросил я.
Затем подобрал, не оставляя следов, брошенный Венедиктом пистолет и вынул на всякий случай обойму. У него, вот странно, тоже был Вальтер.
— Китаец, гэбешник, из Пекина, — сказал Венедикт, отрываясь от бутылки. — Это он мне тебя заказал…
— Ясно, — я оглядел кабинет. — А ты, значит, тут ни при чем.
Авторитет нахмурился.
— Китаец за чемодан конкретно денег пообещал. Но убивать мы тебя не собирались.
— Я понял, понял, — ответил я. — А картину кому сдать хотели?
— Какую картину? — вылупился бандит. — Ах, вот оно что… Постой, постой… Так это… А я-то, черт побери, думал, там деньги… Слышь, — он пристально посмотрел на меня. — Слышь, пацан, я тебе пятьдесят тысяч долларов дам. Прямо сейчас. Отпусти меня, правда. Ну, зачем я тебе? Ну, сам, в натуре, подумай. Я же тебе ничего плохого не сделал… Даже стрелять не стал, как ты приказал, видишь. Да и ранен я. Помощь нужна мне. Больно. А картину… Картину можешь оставить себе, если она тебе нравится. Она мне и даром…
— Это что? — перебил я, указывая пистолетом в похожую на гранатомет трубу.
— Огнемет, брат. В прошлом году на юбилей подарили, — вымученно улыбнулся авторитет и снова отхлебнул из горла. — Хочешь? Тоже бери. Да, кстати, вот деньги… — он приподнялся с явным намерением подойти к сейфу, но я жестом остановил.
— Код, — отрывисто произнес я. — Сам открою. Сиди.
Венедикт назвал комбинацию.
Я подошел к тяжелому шкафу и, не спуская глаз с преступника, начал нажимать на желтые кнопки. Венедикт снова отпил из бутылки и смачно рыгнул. Похоже, он был уже никакой. Открыв дверцу, я пошарил внутри и извлек на свет несколько пачек долларов. Затем протер кнопки своим рукавом. Авторитет не соврал, здесь действительно был ровно полтинник. Я взял со стола большой конверт, вытряхнул содержимое и сложил туда деньги.
— Что еще ценного, говори!
Венедикт, морщась от боли, пожал плечами. Потом многозначительно посмотрел на свой перстень.
— Бумажник давай! — скомандовал я.
Он бросил на стол портмоне. Порывшись, я извлек всю наличность.
— Конечно, брат, бери. Нет вопросов, — скривился бандит и допил бутылку.
— Ключи от подвала! — бросил я, засовывая бабки в задний карман брюк.
— Внизу на охране. Ну, что? По рукам?
— По рукам, — усмехнулся я и прицелился ему в голову.
Оставлять на свете этого гада было нельзя. В противном случае я мог не дожить до завтра.
Венедикт увидел глядевший ему в переносицу ствол, и глаза его выпучились так, словно готовы были тотчас же выпрыгнуть. Подумать он успел только о том, что в хьюмидоре еще оставалась одна сигара. Лицо его исказилось в недоумении.
— Эй, да ты что! Подожди! Да ты знаешь, кто я!
— Знаю, — произнес я. — Ты обычный кусок дерьма. Лошина чилийская!
Я выстрелил, и стена позади дивана окрасилась красными брызгами. Надо же, как красиво, подумал я, заворожено глядя на растекающееся по обоям пятно. Вот где — искусство и истинный авангард. Не то, что какая-то непонятная лужа из пролитой банки. Вот где — последняя мысль. И конечно — внутренний мир человека…
— Ключи от подвала! — бросил я, засовывая бабки в задний карман брюк.
— Внизу на охране. Ну, что? По рукам?
— По рукам, — усмехнулся я и прицелился ему в голову.
Оставлять на свете этого гада было нельзя. В противном случае я мог не дожить до завтра. Но на курок нажать я так и не решился. Рука с пистолетом медленно опустилась, я подошел к окну и выглянул. Внизу было тихо.
Венедикт странным образом протрезвел и теперь в истерике всхлипывал. Выходит, не увидеть мне авангард, подумал я. Не судьба. И последнюю мысль. И внутренний мир человека…
Я повернулся к бюро и начал по очереди выдвигать все ящики. Ничего стоящего, к сожалению, не оказалось. На самом столе тоже.
Я окликнул бандита. Тот, шмыгая, сидел уже на полу и, не реагируя на мой голос, ощупывал развороченную шкатулку. Внутри ее находилось то, что когда-то называлось сигарой. Теперь же это был обычный хлам, состоявший из клочков листьев и табачной трухи. Но Венедикт, как будто это был золотой песок, аккуратно высыпал его на ладонь и, внимательно разглядывая, стал пропускать между пальцев на пол. Я наблюдал. Когда содержимое хьюмидора в ладони закончилось, он с криком отшвырнул шкатулку в стену и странно захохотал. Я подумал сперва, что у него поехала крыша, но, вспомнив свой собственный последний разговор с Джорджем, изменил свое мнение. Видимо, у Венедикта сейчас была какая-то своя непонятная постороннему тема.
