Паула Гослинг - Тайна Люка Эббота

— Боже милостивый! Настоящая роковая женщина — и где, в моем ближайшем окружении. Вот уж буквально: роковая. — Дэвид неодобрительно покачал головой. — Да он просто блуждает во тьме, пытаясь избежать очевидного, потому что боится прессы, которая раздует это все до утверждений о его непрофессионализме. Или еще хуже, именно пресса так «достала» его, что он не может поймать этого мерзавца. Я невысокого мнения о вашем старшем уголовном инспекторе Эбботе.

— И неприкрыто показали это во время обеда вчера, — добавила Дженифер.

— Но послушайте, это же столь очевидно! Это совершенно случайные убийства. Какая связь возможна между бедной и тихой семейной уборщицей, гиперсексуальной шлюхой, — а теперь еще и богатейшей матроной? — В запале он ходил по комнате взад и вперед. — Нет, и не может быть никакой.

— Есть один момент, — сказала Дженифер по размышлении.

Он быстро обернулся и посмотрел на нее.

— Что же это, поведайте, Бога ради.

Глаза Дженифер были темны и широко раскрыты:

— Тягловая тропа вдоль реки. Все три убийства случились именно вдоль этой дорога.

— Первая женщина была убита в Вудбери.

— Да, но та тропа ведет вниз к реке и сливается с тягловой тропой. Мне она хорошо знакома: мы ходили по ней в лес, который был на месте теперешнего фотопредприятия. Главная дорога была тогда лишь тропой. Ее расширили, когда рядом пролегло шоссе, чтобы связать их. Там росла лучшая в Вичфорде ежевика, кусты ее прямо склонялись под тяжестью ягод.

— А вы сказали об этом Эбботу?

Дженифер улыбалась, полная воспоминаний:

— Да он знает. Мы иногда ходили туда вместе. Он должен помнить об этом.

— Понятно. — Дэвид взглянул на ее лицо, затем отвернулся и прошел к окну, чтобы посмотреть на свое собственное отражение. — А с Марком Пикоком вы тоже туда ходили?

— Бог мой, нет! Марк Пикок был тогда для меня недосягаем. Во всяком случае, он не ходил в здешнюю школу, а уезжал учиться далеко, и никогда не опускался до нашей компании. Мы были городские дети: Люк и я.

— Так, значит, вы с Эбботом — «старые друзья»? Прошлым вечером я стал догадываться кое о чем таком, но никогда бы не представил, что вы были в таких отношениях. Теперь я понимаю, отчего он был сразу же приглашен на обед: Клоди раздувает старое пламя, нет сомнений. Я-то в своем неведении думал, все подстроено для того, чтобы Уэлли мог побольше разнюхать об убийствах.

— Это так и было. Вы же знаете, как он ненасытен, когда дело доходит до сплетен и слухов. Он любит знать все мельчайшие подробности. Иногда я думаю, именно поэтому он стал врачом. Он очень скрытен, но страшно любит все знать…

— Довольно опасное хобби, я бы сказал, — задумчиво проговорил Дэвид. — Людям не нравится, когда кто-то знает их секреты.

— Ну, теперь-то он в безопасности, — добавила Дженифер, вставая. — Пойду сварю горячего шоколада. Не хотите ли?

— Спасибо. — Голос Дэвида был далек и задумчив, и он глядел в окно на изгородь, что отделяла их здание от главной дороги. — А что делал Эббот, когда вы уезжали?

Она остановилась в дверях.

— Смотрел на всех присутствующих строгим взглядом, — ответила она. — В особенности на меня.

Глава 15

В окрестностях Вичфорда проживал местный репортер, писавший также и для одной из общенациональных газет. Он не преминул послать туда материал об убийстве Берил Томпкинс, уборщицы с фотофабрики; в статейке говорилось также о том, в чем состоит производственный процесс на фабрике, что могла видеть там Берил Томпкинс — и чего бы ей видеть не следовало. От статейки осталось четыре строчки — в самом низу колонки новостей. Материал, помещенный выше, рассказывал о семейных проблемах известной поп-звезды. Когда репортер увидел, что от его статейки почти ничего не осталось, он утешился сознанием того, что произвел небольшой взрыв в местном болоте.

После убийства Уин Френхольм он послал другую корреспонденцию, на этот раз с комментарием относительно характера убийства, возможных мотивов убийцы — и с намеком на то, что эти два убийства могут быть каким-то образом связаны. К несчастью для него, накануне разразился громкий скандал в верхах, не оставивший на газетной полосе места для столь тонкого анализа местных происшествий. На этот раз корреспонденция состояла из двух абзацев, однако перекочевала на последнюю страницу газеты. Ни одна из других больших газет не придала значения происшествиям в Вичфорде.

Смерть Мейбл Пикок Тобмэн произошла перед часом пополуночи. Если выражаться журналистским языком, вечер накануне был скучен. Не было зафиксировано ни одного скандала в ночных клубах; не наблюдалось ни одного бурного романа; правительство безмолвствовало: зализывало свежие раны и вырабатывало дальнейшую стратегию; фунт стерлинга был устойчив, а небо — ясно. Подгоняемый журналистской прытью и сведениями из полицейского участка, репортер был у ворот Пикок Мэнор через десять минут после прибытия главного медицинского эксперта. Он опоздал подать материал в утренние газеты, однако он дозвонился до двух редакторов выпусков новостей местного телевидения, которых он хорошо знал.

Когда Вичфорд проснулся, в Лондоне журналисты уже паковали багаж. Репортер, циничное и кровожадное порождение Флит-стрит, готовился защищать свои владения. Он оказался в центре громкой истории — и намеревался и впредь оставаться в центре.

Мейбл Пикок Тобмэн была на верху социальной лестницы (первая аристократка графства), она была богата (счет в «фортамз»), и она была очередной жертвой потрошителя из Костуолда (подробности — в нашем сегодняшнем номере).

Люк Эббот слушал заголовки газет по местному радио в столовой гостиницы и красноречиво посматривал на Пэдди Смита.

— Напомни мне, чтобы я распорядился отрегулировать вентиляцию, — сказал он.

Кэй Холл стояла у стола Дженифер и хмурилась.

— Они желают знать группу крови Марка Пикока. Прикажете сказать им — или нет?

Дженифер, изумленная, подняла голову:

— Кто — они?

— Полиция. По телефону. Что мне отвечать?

— У нас есть данные?

— Да. Группа А, резус отрицательный.

Дженифер взглянула на нее и вздохнула:

— Говорить ли им или нет — все это не сделает погоды в ближайшем будущем. Не скажем мы — они с исполнительным ордером обратятся к другому источнику и узнают. В госпиталь, в банк крови, куда угодно… Очевидно, Марк отказался сам назвать полиции свои данные.

— Очевидно, отказался, — с иронией ответила Кэй. — Разве станет он направо и налево разбазаривать сведения о своей крови? Они, конечно, могут надеяться поймать Марка на вождении машины в состоянии опьянения, однако, скорее всего, он сам напросится подышать в трубку или даже прямо на них — а это им не поможет, верно? Им нужна именно его кровь. Как всегда, впрочем.

— Ты тоже не любишь полицию? — спросила Дженифер.

— Люблю только тогда, когда мне это выгодно, — парировала Кэй. В ее глазах был странный блеск. Кое-кто оказался в беде, и им двоим это было хорошо известно. — Сегодня утром мне это невыгодно: какой-то пройдоха на том конце провода требует, чтобы я занялась этим кровавым делом. Вот когда они поймают и посадят стервеца, что украл мопед Рэймонда, я снова буду на их стороне.

— Понятно, — улыбаясь сказала Дженифер. — В логике тебе не откажешь.

— Конечно. Так что мне ответить по телефону?

— Извинись и скажи… — начала было Дженифер.

— Черт возьми, — прервала ее Кэй. — Извиняться обязательно?

— Да. Скажи, что это тайна, охраняемая врачебной этикой в интересах пациента.

— Хорошо, я подержу их так некоторое время, а затем «случайно» связь оборвется, — сказала Кэй. Она улыбнулась. — В таком случае они будут вынуждены позвонить вновь.

— Тогда ты и извинишься.

— Это не моя вина, что британские телефонные линии халтурят, правда? — радостно сказала Кэй и вышла, оставив медицинскую карту Марка Пикока на столе Дженифер.

Дженифер вздохнула. Конечно, она имела право отказать в информации. Но Люк и его люди просто выполняют свою работу. Глупо было вызывать подозрения у Люка; однако, если Марк окажется невиновен, а для нее это ясно, — получится, что она не совершила ничего преступного. Запрос о группе крови Марка был, очевидно, необходимой составляющей расследования. И она знала, для чего это: чтобы проверить, не является ли Марк отцом нерожденного ребенка Уин Френхольм. И это, и мысль о том, что Марк убил свою мать, были равно смехотворны. Разве не так?

И она лениво открыла карту. Глаз ее постоянно натыкался на красную черту под некоторыми фразами. Она начала читать, уже зная, что найдет там. Красные чернила использовались для пометок психиатра. В этой карте материалы психиатра занимали довольно много места.

Люк положил телефонную трубку и посмотрел на Пэдди.