Цю Сяолун - Закон триады
13
Чэнь не стал объяснять Кэтрин Рон, почему он решил сам вести автомобиль. Малышу Чжоу он полностью доверял, но другие сотрудники запросто могли через транспортную службу управления узнать, куда он направляется. Поэтому он взял машину, никого не поставив в известность.
До Цинпу было далеко. Словно по молчаливому соглашению, они не разговаривали о работе. Глядя на быстро мелькающие мимо окрестности и чувствуя на лице приятный ветерок, врывающийся в опущенное окно, Кэтрин стала расспрашивать его о программе обмена студентами, изучающими иностранные языки, в китайских институтах.
– Такие вузы, как Фудань, Восточно-Китайский политехнический и Шанхайский институт иностранных языков, могут предложить должности преподавателей англоговорящим студентам, а взамен их обучают китайскому, – сказал Чэнь. – Но предпочтение отдается тем, кто имеет английский или американский диплом.
– Я изучала два языка, один из них английский.
– По китайским стандартам занятым в программе обмена платят неплохо, но, конечно, на эти деньги не снимешь номер в гостинице «Мир».
– Мне не обязательно останавливаться в роскошном отеле. – Кэтрин заправила за ухо выбившуюся прядку волос. – Не волнуйтесь, старший инспектор Чэнь, я спросила только из любопытства.
Вскоре вдоль дороги потянулись рисовые поля, огороды, время от времени мелькали новые внушительные особняки. Благодаря провозглашенному Дэн Сяопином лозунгу «Пусть сперва люди разбогатеют» повсюду, как грибы, возникали предприятия ловких сельских фермеров. Когда они проезжали мимо заросшего обильной зеленью маленького поля, Чэнь воскликнул:
– Цзицай! Значит, здесь весна начинается гораздо позже.
– Что это?
– На английском это растение почему-то называется пастушья сумка. У нее очень вкусные цветы.
– Интересно! Вы, оказывается, еще и ботаник!
– Вовсе нет. Но однажды я пробовал перевести одно стихотворение времен династии Сун, в котором поэт с восторгом оказывается на языке своей возлюбленной вместе с этими зелеными цветками, а потом на своем языке.
– Какая жалость! Сегодня у вас нет времени собрать эти растения!
Только около двух они добрались до Цинпу, где, как предполагалось, находилась их беглянка. Разыскиваемый ими ресторан оказался довольно жалким заведением, расположенным на деревенской площади. Вход в открытую дверь перекрывала деревянная табуретка. В это время дня посетителей не было.
Чэнь громко крикнул:
– Есть здесь кто-нибудь?
Из видневшейся в конце коридора кухни появилась женщина, вытирая руки о замасленный передник, повязанный на слегка округлившемся животе. У нее было худое лицо с глубоко посаженными глазами, высокие скулы, а засаленные волосы забраны в пучок на затылке, на вид ей можно было дать около сорока лет.
Она не была похожа на женщину с фотографии, приложенной к заявлению о выдаче паспорта. Разочарование в глазах Кэтрин отразило и досаду Чэня. Он машинально протянул женщине свою карточку:
– Нам нужно задать вам несколько вопросов.
– Мне? – спросила она испуганно. – Но я не сделала ничего плохого.
– В таком случае вам нечего беспокоиться. Как вас зовут?
– Цяо Гочжэнь.
– У вас есть удостоверение личности?
– Да, вот оно.
Чэнь внимательно изучил его. Оно было выдано в провинции Гуанси. На фотографии была изображена стоявшая перед ними женщина.
– Значит, ваша семья живет еще там?
– Да, там живут мой муж и дочери.
– Почему же вы приехали сюда одна – да еще беременная? Должно быть, они о вас очень беспокоятся.
– Нет, не беспокоятся. Они знают, что я здесь.
– У вас какие-то проблемы в семье?
– Нет, никаких проблем.
– Было бы лучше, если бы вы не скрывали от нас правду, – сурово заявил он. Проблемы неизвестной женщины его не волновали, но присутствие Кэтрин Рон побуждало его проявить деловитость. – В противном случае у вас могут быть серьезные неприятности.
– Только не отправляйте меня домой, товарищ старший инспектор! Там меня заставят сделать аборт!
В разговор вмешалась Кэтрин:
– Что? Кто вас заставит?
– Деревенские власти. У них есть квоты на детей.
– Расскажите нам все подробно, – попросила ее Кэтрин. – Мы не сделаем вам ничего плохого.
Старший инспектор Чэнь смотрел на рыдающую Цяо и возмущенную Кэтрин и чувствовал себя беспомощным, как последний идиот.
– Что с вами произошло, товарищ Цяо?
– У нас уже есть две дочки, но муж мечтает о сыне. И вот я снова забеременела. За рождение второй дочки нас заставили заплатить большой штраф. В деревенском комитете сказали, что на этот раз штрафа будет недостаточно, мне придется сделать аборт. Поэтому я и убежала.
– Вы же из провинции Гуанси, – сказал Чэнь, чувствуя на себе пристальный взгляд Кэтрин. – Почему вы приехали в такую даль?
– Муж хотел, чтобы я пожила у его двоюродной сестры, но она уехала отсюда. К счастью, я встретила госпожу Ян, хозяйку этого ресторана, и она дала мне работу.
– Значит, вы работаете у нее за жилье и питание?
– Еще Ян платит мне двести юаней в месяц да плюс чаевые, – сказала Цяо, положив руку на живот. – Скоро я не смогу уже работать, поэтому стараюсь успеть как можно больше отложить.
– И каковы же ваши планы? – спросила Кэтрин.
– Я рожу ребенка здесь. И когда сынишке исполнится два-три месяца, вернусь домой.
– Что тогда сделают с вами деревенские власти?
– Когда ребенок уже родился, они ничего не смогут сделать, разве только наложить большой штраф. Но нас это не пугает. – Она обратилась к Чэню, умоляя его дрожащими губами: – Значит, вы не заставите меня вернуться домой?
– Нет. Вам надо решить ваши проблемы с деревенскими властями, а не со мной. Только я думаю, что для беременной женщины не лучший выход уехать так далеко от дома.
– Вы можете предложить ей более подходящий вариант? – язвительно осведомилась Кэтрин.
К ресторану приблизился какой-то мужчина, но, увидев старшего инспектора с иностранкой, поспешно удалился.
– У вас есть моя визитка. Берегите себя, – вставая, сказал Чэнь. – Если вам понадобится помощь, дайте мне знать.
Они молча вышли из ресторана и уселись в машину, по-прежнему чувствуя отчуждение и натянутость. Чэнь так резко тронул машину с места, что только шины взвизгнули.
Казалось, в салоне машины стало нечем дышать.
Просто позор, думал он, что местные власти так преследуют Цяо и что Кэтрин Рон оказалась свидетельницей ее рассказа. Уже не в первый раз приходилось ему слышать, что беременные женщины покидают дом и скрываются до рождения ребенка. Однако слышать такое из уст самой будущей матери было еще тяжелее.
Его американская партнерша наверняка размышляет о нарушении в Китае прав человека. В этом эпизоде ситуация отразилась полностью, как в капле воды. Кэтрин хранила упорное молчание. Он случайно нажал на клаксон.
– Что ж, местные власти, конечно, перестарались, – заговорил он, чтобы разрядить обстановку, – но у правительства нет другого выхода. У нас просто не обойдешься без контроля над рождаемостью.
– Какие бы проблемы ни возникали у вашего правительства, женщина должна иметь право сама решать, хочет она иметь ребенка или нет, и делать это у себя дома.
– Инспектор Рон, вы не представляете, насколько серьезную проблему для нас составляет перенаселение. Возьмите, к примеру, семью Цяо. У них уже есть две дочери, но они хотят иметь больше детей – до тех пор, пока у них не появится сын. Сохранение имени семьи, как вы, вероятно, знаете, для простых людей имеет огромное значение.
– Сколько иметь детей – их дело!
– Вы не понимаете нашей ситуации! – возразил он. Вчера вечером Ли предостерег его не выходить из себя перед американкой. И вот он должен выслушивать от американки лекцию насчет прав человека в Китае! – В Китае недостаточно пахотных земель. Если говорить точно, то они составляют меньше девяноста миллионов гектаров. Вы думаете, бедные крестьяне вроде Цяо в состоянии прокормить пятерых или шестерых детишек в такой истощенной провинции, как Гуанси?
– Вы пользуетесь цифрами, которые публикуются в «Жэньминь жибао».
– Но они правдивы! Если бы вы прожили здесь как обычный китаец лет тридцать, то взглянули бы на сложившееся положение по-другому.
– Что вы хотите сказать, товарищ старший инспектор Чэнь? – Впервые за поездку она взглянула на него.
– Вы бы сами увидели, как три поколения семьи ютятся под одной крышей в единственной комнатушке, как люди набиваются в автобусы, как сельди в бочке, как молодожены ночуют на столах у себя на работе, требуя у жилищных комитетов выделения жилья. У следователя Юя, например, до сих пор нет своего жилья – он вынужден с женой и ребенком ютиться в отцовской квартирке. Девятилетний сын Юя, Циньцинь, спит в одной комнате с родителями. А почему? Потому что страна перенаселена. Людям не хватает жилья и даже просто жизненного пространства! Как же может правительство ничего не предпринимать при таком положении!
