Цю Сяолун - Закон триады
– Видно, убитый мог себе позволить такие излишества, как дорогая пижама или редкий наркотик, но он не произвел на меня впечатление нового капиталиста.
– Согласен, – сказал Старый Охотник. – Завтра я продолжу работу.
– Спасибо, дядюшка Юй. Только ничего не говорите о своих открытиях людям из управления.
– Понимаю, старший инспектор Чэнь.
Было около двенадцати, когда Чэнь положил трубку. В конце концов, день прошел не совсем впустую, хотя звонок Старого Охотника и прервал его сон.
Он запомнил только один обрывок из своего сна. Он направлялся к старинному мосту через крепостной ров эпохи Цин, один, ступая по ковру из золотистых листьев, где-то в Запретном городе. Ему вспомнилось стихотворение поэта эпохи Тан Чжан Би:
Во сне все вижу старый дом:Веранду вкруг него и балюстраду.Для одинокого пришельца нет отраднее луны,Чей свет блестит на лепестках, во дворик по весне опавших.
Старший инспектор Чэнь приготовил себе еще одну чашку черного кофе, чтобы как следует очнуться от сна. Сегодня не время вспоминать стихи. Нужно крепко подумать.
12
Телефон зазвонил раньше будильника. Протирая глаза, Кэтрин схватила трубку. Раздался голос ее босса, знакомый и ясный, хотя он и находился за тысячи миль отсюда:
– Простите, что разбудил вас, Кэтрин.
– Ничего.
– Как дела?
– Плохо, – призналась она. – Полиция Фуцзяни не добилась никаких успехов. И мы в Шанхае не нашли никаких следов Вэнь, хотя уже побеседовали со всеми ее знакомыми.
– Вам известна дата суда. Служба иммиграции и натурализации не дает нам покоя.
– А можно перенести суд на другую дату?
– Боюсь, ваше предложение никто не поддержит.
– Все политика, как и здесь! Есть какие-нибудь сведения о банде, которая угрожала Фэну?
– Больше они не давали о себе знать. Мы последовали вашему совету и оставили его жить в том же доме. Думаю, если бандитам удастся схватить Вэнь, они пошлют ему более суровое предостережение.
– Китайцы считают, что триада тоже ее ищет, но, вероятно, еще не нашла.
– Какого вы мнения о китайцах?
– Об управлении полиции Шанхая или о старшем инспекторе Чэне?
– И о том и о другом.
– Управление решило относиться ко мне как к почетному гостю. Секретарь партийного комитета Ли Гохуа, высшее должностное лицо в управлении, собирается сегодня или завтра встретиться со мной. Оказать любезность, как я понимаю. А что касается старшего инспектора Чэня, я бы сказала, что он работает очень добросовестно.
– Рад слышать, что к вам хорошо относятся и что ваш китайский партнер порядочный парень. Должен сказать, что ЦРУ хотело бы, чтобы вы собрали на него сведения.
– Они хотят, чтобы я за ним шпионила?!
– Ну, Кэтрин, это уж слишком сильно сказано. Просто передавайте нам информацию, которую вы получаете в процессе общения с ним. С какими людьми он связан, какие дела расследует, какие книги читает и пишет, ну и тому подобное. У ЦРУ, конечно, есть свои источники, но они вам доверяют.
Она неохотно согласилась.
Затем снова раздался звонок телефона. На сей раз звонил Чэнь.
– Как вы себя чувствуете, инспектор Рон?
– Намного лучше.
– А ваша лодыжка?
– Мазь очень помогла, сегодня уже все в порядке, – сказала она, поглаживая лодыжку, которая еще слегка побаливала.
– Здорово вы меня вчера напугали, – с облегчением признался он. – Вы готовы принять участие в новой беседе?
– Конечно. А когда?
– На утро у меня назначена одна встреча. Как насчет двенадцати часов?
– Тогда до этого я схожу в шанхайскую библиотеку.
– Хотите найти что-нибудь о китайских преступных группировках?
– Да. – Она умолчала, что еще думала собрать побольше сведений о Чэне, и не только для ЦРУ.
– Библиотека тоже находится на улице Нанкинлу. Такси доставит вас туда за несколько минут.
– Ну, раз это так близко, то я пойду пешком.
– Как вам будет угодно. Я буду ждать вас в двенадцать в ресторане напротив библиотеки, на другой стороне улицы. Он называется «Деревня Зеленая Ива».
– Тогда до встречи.
Кэтрин быстро приняла душ и вскоре вышла из отеля и зашагала по улице Нанкинлу, центральной торговой улице Шанхая: по обе стороны сплошь тянулись магазины, а перед ними – бесконечные ряды уличных торговцев со своими переносными прилавками. Несколько раз она переходила с одной стороны улицы на другую, привлеченная витринами. Со времени приезда в Шанхай она еще ничего не покупала.
На перекрестке с улицей Чжэцзянлу она с трудом подавила искушение заглянуть в ресторан, выстроенный в старинном китайском стиле: деревянный, покрытый ярко-красным лаком фасад с резными столбиками, на которые опиралась круто изогнутая кровля, покрытая желтой черепицей. У входа зазывно улыбалась прохожим официантка, одетая в национальный костюм. В ресторан Кэтрин все же не зашла, а купила у уличного торговца пачку рисового печенья и принялась есть на ходу, как идущие навстречу шанхайские девушки. Сейчас стало очень модно называть китайцев естественными капиталистами, прирожденными трудягами и дельцами, объясняя этим экономический расцвет страны, но Кэтрин считала, что причиной бума явилась коллективная энергия народа, вырвавшаяся на свободу после долгих лет подавления со стороны государства. Люди впервые почувствовали возможность самостоятельно изменить свое положение, что и привело к многочисленным изменениям, которые она видела вокруг.
Кстати, она ловила на себе не больше любопытных взглядов, чем где-нибудь в Сент-Луисе. И никаких происшествий, если не считать случайных толчков плечом или локтем, когда она пробиралась в толпе перед каким-нибудь крупным магазином. Ее слегка встревожили инциденты двух прошедших дней, но, скорее всего, она просто не до конца оправилась от длительного перелета, после которого оказалась в другом часовом поясе. Сейчас она уже окончательно пришла в себя, хорошо отдохнула. Вскоре она увидела библиотеку. Поднимаясь по лестнице, она подала нищему милостыню, как сделала бы это в Сент-Луисе.
Когда она вошла в читальный зал, к ней поспешила библиотекарша, говорящая на английском. Кэтрин сделала два заказа: литература о «Летающих топорах» и сведения о Чэне. К удивлению Кэтрин, в библиотеке практически не было литературы о триаде. Вероятно, в современном Китае запрещались книги о деятельности преступников. Зато ей принесли несколько журналов со стихами и переводами Чэня. Некоторые из них она уже читала на английском. Она обратила внимание на стандартные «предисловия переводчика» в каждой из книг: они состояли из введения, в котором приводилась биография автора, краткого анализа произведения и неизменного заключения с использованием политических штампов – «из-за идеологических взглядов автора его произведения не могут не отражать декадентские ценности западного капиталистического общества, но китайские читатели не должны поддаваться этому влиянию»…
Абсурдное и лицемерное заявление, но, возможно, именно лицемерие и способствовало быстрой карьере Чэня.
Библиотекарша вошла в читальный зал с новыми журналами.
– Я принесла вам последнее интервью с Чэнь Цао.
В журнале была цветная фотография Чэня в черном костюме со строгим галстуком, отчего он походил на ученого профессора. В интервью Чэнь на примере Элиота утверждал, что поэт должен творить свободно, его не должна угнетать мысль о том, примут ли издатели его стихи, заплатят ли за них. Он сослался на Льюиса Макниса, которому приходилось зарабатывать на жизнь другим ремеслом. Чэнь признавал оказанное этими поэтами влияние на его поэзию и упомянул название одного стихотворения, пронизанного меланхолией. Она нашла «Свет солнечного сада», прочла его и переписала себе в блокнот. ЦРУ интересовали политические взгляды и связи Чэня, но это интервью помогло ей по-новому понять своего китайского коллегу. Чэнь воспользовался биографиями Элиота и Макниса, чтобы оправдать свою службу в народной полиции. Погруженная в свои мысли, Кэтрин возвратила материалы библиотекарше.
Выйдя на улицу, она сразу увидела Чэня, который ожидал ее у ресторана. В черном свитере и брюках цвета хаки он совсем не походил на того ученого, каким казался на фотографии в журнале. Он поспешил встретить ее посередине улицы и повел в ресторан. Хозяйка заведения проводила их в отдельный кабинет на втором этаже.
Кэтрин принялась было просматривать меню на двух языках, но вскоре передала его Чэню. Она понимала каждый иероглиф, но их сочетание ставило ее в тупик; не больше помогла и транслитерация китайских названий.
Официант принес медный чайник с длинным носиком и налил чаю ей в чашку. Кроме листочков зеленого чая на дне лежали крошечные кусочки каких-то красных и желтых растений.
– Чай «Восемь сокровищ», – пояснил Чэнь. – Считается, что он поддерживает и возбуждает энергию.
