Приглашение на смерть - Юлия Фёдоровна Ивлиева
Для чего он их красит? Она не понимала этого психа. Кира потратила большую часть своей жизни на то, чтобы понимать больную психику. И вот она опять не понимала очередного больного урода.
Эксперты работали вокруг с помощью кисточек, пинцетов, пленок, еще каких-то инструментов, названий и назначений которых специалист по психопатологии не знала. Фотограф делал последние снимки женщины, которая не часто фотографировалась живой.
– Маргарита Николаевна Годяцкая, тридцать шесть лет, не замужем, зарегистрирована в этой квартире, работает в логистической компании менеджером. Тело нашла соседка, – отчитывался участковый подполковнику Самбурову. – Она же и сообщила в полицию.
Кира взглянула на совсем молоденького лейтенанта с большими глазами на худом лице. Потрясенного и ответственного. Он, наверное, только работать начал, а тут сразу убийство.
– Соседка, Фокина Нина Ивановна, собиралась оставить у Годяцкой детей, близнецов десяти лет. Годяцкая обещала посидеть, но в назначенное время дверь не открыла и телефон не брала. Старший сын Фокиной, Максим, двадцать один год, курил на балконе и, заглянув через перила, увидел женщину, сидящую в кресле. Голову за спинкой. Они с матерью решили, что Маргарите Николаевне стало плохо. Максим перелез через балкон, постучал в балконную дверь – женщина не реагировала; он разбил стекло, обнаружил труп.
– Тогда Максим обнаружил тело, а Фокина сообщила в полицию, – автоматически поправил Самбуров, расписываясь в документах.
– А? Да, – подтвердил участковый.
– На кухню он не ходил, – поведал эксперт в белом халате, снимая перчатки. – Вообще следов мало. Убиралась она хорошо. Даже спиртом обрабатывала поверхности.
Самбуров покивал, осматривая кухню.
На столе стояли чашки, на дне заварочного чайника покоились сухие чаинки, на тарелке уже подсыхали бутерброды. Она не успела заварить чай.
Володя осматривал кухню, отодвигая зеленые ветки и листья. На кухне растений оказалось не меньше, чем в комнате.
– Он ничего не искал, – сказала Кира, тоже явившись на кухню. – В квартирах обеих первых жертв был беспорядок. А здесь нет. То, что он искал, он нашел у Натальи. Он даже комод не открывал и шкаф. Там листья мешают, они бы наверняка застряли внутри. Но он ничего не трога… – Кира замолчала на полуслове.
– Ты думаешь, что все эти женщины были связаны каким-то предметом? И это причина убийства? – уточнил Григорий. – Тогда, если он нашел его у Фельдман, зачем он убил…
– Маргариту Годяцкую, – подсказал Володя.
– Нет, не из-за предмета убивает, – рассеянно прошептала Кира.
Она, словно сомнамбула, вернулась в коридор и присела у ящика с обувью. Вытащила одни туфли, рассмотрела их и поставила обратно. Потом также внимательно осмотрела вторые туфли и третьи. Прошла в комнату с убитой женщиной, осмотрела пол, прошла к шкафу. Одну за другой Вергасова открыла обувные коробки, стоящие на нижней полке, потом отошла подальше от шкафа, заглядывая на верхнюю полку.
– Там есть коробки с обувью? – спросила она у Самбурова, заинтригованного ее поведением.
– Две. – С высоты его роста полка под потолком осматривалась лучше.
– Что в них? – требовательно спросила Кира.
Самбуров пожал плечами и, дождавшись кивка от криминалиста, описывавшего место преступления, полез на стул, принесенный Володей с кухни.
– Сапоги и ботинки, – сообщил он Кире, стоя на стуле.
– Какие? Какие ботинки? – выспрашивала Кира.
Самбуров снял обе коробки и вручил специалисту по психопатологии.
Она открыла крышки.
– На каблуках, – Кира подняла взгляд на Григория.
– И что?
– Очень странно. У нее вся обувь на каблуках. Вообще вся. Нет ни одной пары на плоской подошве. Кроссовки и те на скрытом каблуке. Причем на приличных, не меньше восьми сантиметров. Даже тапочки домашние на высокой танкетке, – рассуждала специалист по психопатологии. – Скажи, Самбуров, какие женщины носят каблуки?
– Ну… сексуальные, яркие, желающие привлекать внимание, – отозвался подполковник осторожно, понимая, что вопрос провокационный. С Кирой он очень часто чувствовал себя, как студент на экзамене.
– Еще маленького роста и желающие, чтобы ножки казались длиннее, – улыбнулся Володя. Он не удержался и взглянул на Аню. Не то наглядно демонстрируя, насколько маленькими бывают женщины, не то намекая на то, что при ее миниатюрности каблучок бы не помешал. В ответ получил убийственный взгляд.
– Все верно, – согласилась Кира с обоими. – Но, во-первых, Годяцкая вообще не похожа на женщину, желающую привлекать внимание: она не стремилась ярко одеваться, не красилась, не слишком ухаживала за собой; во-вторых, она не маленького роста – сто семьдесят пять сантиметров, не меньше; а в-третьих, у нее обувь только на каблуках. Нет ни одной пары обычной обуви.
– Ненормально как-то, – закончила Аня.
– Согласна, – кивнула Кира. – Странно.
– Вот так вчистую, чтобы вся обувь была на каблуках, я ни разу не встречала, – продолжила Аня. – Моя мама вообще считает, что в обуви без каблуков женщина не женщина, но даже у нее нормальные домашние тапочки, есть кроссовки для поездок на природу и сапожки на плоской подошве, еще туфельки на маленьком каблучке под сарафан и для прогулок пешком, – задумчиво перечисляла Аня, не сводя взгляда с коробки в руках у Киры.
– И что это значит? – потребовал ответа Самбуров.
– Это ранний импринт или протест, – медленно проговорила Кира.
Взгляд девушки стал отсутствующим, устремился внутрь себя – это означало, что она удивлена, обескуражена и очень активно размышляет.
– Почти все психические неврозы, расстройства, аномалии поведения и мыслей родом из детства. Даже если что-то случается во взрослом возрасте… нет, не так… – поправила сама себя Кира. – Когда что-то, потрясающее человеческую психику, случается во взрослом возрасте, то как этот человек отреагирует и поведет себя, какое на него окажет воздействие то или иное событие, все равно заложилось в детстве. – Кира осторожно поставила обувную коробку на пол.
Отдел Самбурова в полном составе переместился в его машину, охлаждаемую кондиционером. День хоть и перевалил за полдень, а солнце поджаривало все, до чего могло дотянуться.
– Ребенок либо импринтит, копирует и переносит на себя поведение родственников и близкого окружения, либо, если те не поддерживают его, не понимают, не участвуют в его жизни, входит с ними в противостояние, – рассуждала Кира. – В нашем случае вариантов может быть много. Согласно всему остальному поведению и образу жизни, Маргарита не желала привлекать мужское внимание, но ходила исключительно на каблуках, потому что с детства подражала маме,
