Тик-так - Александр Руж
— Игру? Какую игру?
— Вам виднее… — она сорвала крышку с близстоящей бочки. — Как-то очень уж легко у вас в трюме открывается тара… Не потому ли, что в ней нет ни пороха, ни сахара, ни кофе?.. Что же вы везете? Алекс, загляни!
Максимов ощупью нашел вскрытую бочку, нагнулся над ней.
— Там ни шиша не видно…
— А так? — Анита, не дав сеньору Руэде опомниться, отобрала у него трубку и дунула на тлевший табак, взметнув огненные крошки.
Алекс запустил в бочку руку, зачерпнул что-то сыпкое, поднес к глазам.
— Песок?
Да, это был заурядный песок, какого полным-полно на пляжах стран, окружающих Карибское море. Транспортировать его в Венесуэлу было так же неразумно, как ехать в Астрахань с воблой.
— Что скажете, сеньор? — Максимов сунул капитану под нос горсть желтоватых кристалликов. — Вы пустились в плавание, угодили в шторм, потеряли половину экипажа… Ради чего? Чтобы доставить в Маракайбо бесполезный мусор?
Руэда сник, опустил плечи. Анита вернула ему трубку, и он вгрызся зубами в мундштук, будто хотел размолоть его в прах.
— Вы меня подловили, сеньоры… Я недооценил вашу сметливость, каюсь. Но что теперь! Так и быть, слушайте… Ту женщину, что сейчас ушла отсюда, зовут Деметра. Деметра Иоаннис, по мужу Бартли. Она гречанка, на Ямайку ее привезли родители, которые покинули Европу в поисках лучшей жизни. Их мечты не сбылись, они погибли во время наводнения, а Деметра была вынуждена в шестнадцать лет выйти за ямайского плантатора, чтобы не умереть от голода. Ее муж — сущая мразь, уже через полгода жизни с ним она собиралась наглотаться мышьяка. Я помог ей бежать и взял к себе на судно, чтобы отвезти туда, где ее не найдут. Для маскировки она переоделась мальчишкой. Если вы считаете мои действия преступными, что ж… судите меня.
Он произнес этот монолог так бесхитростно, что у Аниты язык не повернулся потребовать доказательств. А и то — какие доказательства он мог предъявить? Разве что Джесси… то есть теперь уже Деметра захватила с собой документы, но это уже вопрос к ней, а не к капитану.
Все же сомнения закрадывались, и Анита позволила себе их высказать:
— Не обижайтесь, сеньор Руэда, но плохо верится, что вы снарядили корабль себе в убыток только ради того, чтобы переправить эту бедняжку на континент и избавить от мужа-деспота. Либо вы что-то недоговариваете, либо вас с ней связывают отношения более чем дружеские…
Поневоле она задела щекотливую тему. Руэда нахохлился и выдул из трубки кольцо дыма. Потом повернулся и пошел меж бочек к лестнице. Максимов рванулся, чтобы заставить его остановиться, но Анита не позволила. Они направились за капитаном, держась позади.
Он встал под люком, посмотрел вверх, на круглый проем, сквозь который косо пробивались солнечные лучи. Вынул трубку изо рта и разжал губы.
— Не думайте, сеньоры, что вы запугали меня и заставили выдать чужие секреты. Я вижу, что вам можно доверять, поэтому отвечу. Но все это сугубо конфиденциально… Я увожу от несчастий не только Деметру, но и всех, кто ступил на палубу «Избавителя». О Санкаре, Мак-Лесли, Нконо и Харлинге вы уже знаете. Им грозили поимка и виселица. У других проблем не меньше, но позвольте мне не вдаваться в подробности, я не хочу никого компрометировать…
Он окончательно сбросил маску, мысли излагал стройно, используя лексикон, характерный для культурного общества. Уточнять, не состоит ли он в дворянском звании, Анита сочла лишним — это и так само собой разумелось.
Признание капитана открыло ей глаза на многое, что доселе было непонятным. Наличие на судне непрофессиональной команды объяснялось тем, что под видом матросов Руэда собрал под своим крылом тех, кого требовалось вывезти в безопасное место. Иными словами, они спасали себя сами. Чтобы взять их в качестве пассажиров, ему пришлось бы приобрести корабль гораздо большего размера и в придачу нанять настоящих моряков. Дорого и к тому же небезопасно. Кто-нибудь из экипажа мог заинтересоваться, каких это людей предстоит перевезти. Слух дошел бы до властей, те явились бы с расспросами… А так шхуна зарегистрирована в Кингстоне как грузовая, и никому не было дела, какой сброд набран для ее обслуживания. Небогатые шкиперы часто экономили средства и подыскивали себе в портовых кабаках дешевую рабочую силу. Это было их личное право, и разномастные ватаги, выходившие в море под командованием таких скупердяев, мало кого удивляли. Что до груза, то и он при выходе из Кингстона не проходил проверку. Вывозить дозволялось все, что угодно.
Итак, сеньор Руэда организовал этот рейс, дабы вывезти с Ямайки гонимых и притесняемых. Возможно, не только с Ямайки. Что мешало ему перед тем зайти в Мексику, на Кубу, на Гаити? В Южной Америке, на обширном материке, еще до конца не заселенном, они получали возможность затеряться и начать новую жизнь, либо, в зависимости от их устремлений, переждать год-два, выправить новые документы и уехать в Европу, Штаты, Азию.
Шхуна с символичным названием «Избавитель» — своего рода Ноев ковчег, призванный стать островком спасения. Однако на него проник некто, поставивший целью сорвать альтруистические планы капитана. И четверо счастливчиков, избежавших горькой участи на земле, поражены его рукой и обрели покой в водах, что вряд ли соответствовало их чаяниям.
— Сеньор, — заговорил Максимов, — вы повествуете красиво и производите впечатление джентльмена. Я готов вам поверить. Но насколько хорошо вы знакомы с теми, кого решили спасти?
— Вы имеете в виду, что среди них затесался человек недостойный? — разгадал его мысли Руэда. — Это невозможно. Я даю вам слово испанского гранда, что между ними нет ни убийц, ни грабителей, ни прочих негодяев. Вам достаточно?
— Более чем… Тогда, раз уж вы с нами столь откровенны, быть может, скажете, что подвигло вас на такой шаг? Пустившись в это плавание, вы потратили уйму денег, пошли на риск…
Браво, Алекс, про себя похвалила его Анита. Не в бровь, а в глаз. А ну-ка, уважаемый сеньор, внесите ясность!
В отверстии люка появился Рамос.
— Капитан! — позвал он. — Капитан, у вас все в порядке? Ребята уже к вам на выручку собрались…
— Они думают, что меня взяли в заложники? — острота далась Руэде трудно и прозвучала несмешно. — Передай, что я сейчас поднимусь.
Он как будто ощутил поддержку своих подопечных. Обдав Аниту и Алекса табачным амбре, заявил:
— Прекратим словопрения, господа. Я и так сказал вам слишком много.
Он величественно, как на трон, взошел по лестнице и покинул трюм.
— Досадно! — заметила Анита. — Только-только разговорился… Я бы еще
