Шесть из восьми - Вера Ард
– Нет, не разные! – все больше заводился Матвей. – Это то, во что верят глупцы, которым не хватает ума взять учебник по астрономии и понять, что небо никак не может влиять на судьбу. И то, что мы называем созвездиями, на самом деле состоит из совершенно разрозненных звезд, не имеющих между собой ничего общего, кроме того, что при приближении к Земле свет от них располагается рядом на ночном небе.
За этой тирадой он не заметил, что и Лиля изменилась в лице.
– Ты сейчас назвал меня глупой? – жестко произнесла она.
Матвей осекся, грубить не хотелось. Но и отступать он не привык.
– Нет, я сказал, что многие люди, которые в это верят, заблуждаются.
– А я считаю, что заблуждаются те, кто не верит.
Злость. То, что раньше в ее глазах мелькало лишь бледным отсветом, сейчас разгоралось во всю силу.
– Думай что хочешь, – сказал он. Желания продолжать разговор не было.
– Я пойду спать, – кивнула в ответ Лиля.
– Иди, – пожал плечами Матвей.
Лиля демонстративно развернулась и сделала несколько шагов в сторону палатки, но потом вновь посмотрела на Матвея и буквально за секунду оказалась рядом с ним. Она обняла его и поцеловала. Он почувствовал движения ее языка по его губам, но внутри не испытал ничего. Сейчас он как никогда ощущал, что она чужая, что ничего общего их не связывает, и не понимал, как он мог думать по-другому. Она обычная пустая девица тридцати с лишним лет, ищущая себе мужика. А Матвей не хотел быть тем, кого она подобрала по одной ей понятной безумной логике. Он-то искренне верил, что заинтересовал красивую девушку. Красивую, но пустую.
– Ты так и будешь стоять как истукан? – с еще большей злостью спросила Лиля, отстраняясь.
Матвей выдохнул:
– Давай поговорим завтра. Я думаю, что ничего хорошего не выйдет, если мы будем продолжать.
– Ты злишься на меня? – спросила Лиля. Голос ее изменился, опять стал нежным и мягким. Но сейчас Матвей чувствовал в нем не заботу, а сплошную фальшь.
– Нет, не злюсь. Но если ты не уйдешь, то буду, – сказал он, садясь к костру, и демонстративно отвернулся, перемешивая горящие ветки палкой.
– Ну и оставайся здесь! – злобно выкрикнула Лиля и быстро пошла к палатке. Матвей не знал, специально ли она сказала достаточно громко или просто не удержалась, но до него донеслось еще одно слово: «Импотент». Он мысленно ответил: «Дура».
Матвей сел на корточки у костра и схватился за голову, хотелось откинуться на спинку кресла или хотя бы просто на что-то опереться. А еще пожаловаться. Мать правильно говорила: нечего делать на этом острове, какая приличная девушка поедет в такое место. Мама, мама… Что бы в его жизни ни случалось, она оказывалась права. Ему хотелось сейчас стать маленьким ребенком, чтобы мама пришла и решила его проблемы. Подула на разбитую коленку, поцеловала прищемленный пальчик. В детстве же все было так просто. Матвей искренне верил, что мама может все. И мечтал, когда вырастет, жениться на маме. Даже думал иногда: вот хорошо бы папа умер, и тогда он остался бы с мамой вдвоем. Подростком он бесконечно корил себя за эти мысли, когда отец бросил их и ушел к другой женщине. Матвею было всего тринадцать. Он остался единственным мужчиной в семье и отца так и не простил. Друзья говорили ему: «Почему ты не возьмешь ипотеку и не уедешь от матери?» Но он предпочитал тратить деньги на новый ремонт в их старенькой квартире. Ему было хорошо и спокойно. И жену он хотел бы привести именно в этот дом. Жену… Но разве такую, как Лиля? По гороскопу она его выбрала, дура. Какая ж дура!
Матвей еще раз помешал ветки в костре. Взглянул на часы. Оказывается, он сидел в размышлениях минут сорок. Ну хорошо, значит, уже меньше двух часов осталось до конца дежурства, когда его должен был сменить Марк. Матвею становилось спокойнее от вида пламени. Вдруг за треском поленьев он услышал какой-то шум. Матвей обернулся. Как медведь из берлоги, из палатки неуклюже выбралась Надя. Впервые ему захотелось, чтобы она сейчас направилась не к туалету, а подошла к нему. Как-то очень уж одиноко было сидеть у костра. Надя будто услышала его мысли. Боязливо она присела на бревнышко рядом с Матвеем.
– Как дежурство? – спросила она. Чувствовалось, что ей тяжело первой начинать разговор.
– Все спокойно, – мягко ответил Матвей и посмотрел на неожиданную собеседницу. Интересно, но в отсветах пламени она не казалась ему такой уж страшненькой. Да, полненькая, ну так и он уже не был тем спортсменом на велике, что десять лет назад. Возраст давал о себе знать.
Повисла небольшая пауза. Он понимал, что если будет молчать, то она уйдет. А ему этого не хотелось.
– Не спится? – спросил он, ничего лучше не придумав.
– Нет, – покачала головой Надя. – Я вообще здесь очень плохо сплю.
– Странно, – пожал плечами Матвей, – мы же постоянно на свежем воздухе, я засыпаю без труда.
– Ты привык, наверно, спать в палатке?
– Да, в молодости часто ездил с друзьями на великах. В палатках ночевали. И Крым объездил, и север. От Питера до Мурманска раз на великах доехали. Но давно уже никуда не выбирался. Друзья все женаты, никого не вытащишь.
Надя закивала:
– У меня такие же сложности. Все подруги замужем, с детьми. Не знаешь, куда себя деть на выходных от одиночества.
– Так что даже на остров поехала? – улыбнулся Матвей. Надя опять кивнула. – Не жалеешь, что сюда забралась? – Матвей внимательно посмотрел на собеседницу.
– Наверно, нет, – ответила Надя как-то неуверенно. – Не высыпаюсь, конечно, зато здесь очень тихо, спокойно. Когда бы я еще выбралась в такую даль?
– А почему нет? Все же зависит только от тебя.
Надя посмотрела на Матвея, и он видел, как борется сейчас она с собой. И пооткровенничать хочет, и стесняется. Лиля бы ему уйму всего рассказала про свою жизнь, лишь дай повод.
– Иногда мне кажется, что от меня ничего не зависит, – наконец произнесла она. – Мне всегда говорили: будь хорошей девочкой, будь скромной, делай все правильно, и у тебя все будет хорошо. Я все это делала, – голос дрогнул, – и что?
Матвей заметил в ее глазах слезы. Она попыталась их сдержать, но не получилось. Следующие слова выплеснулись из нее быстрым потоком, перемешанным со слезами:
– Да что со мной не так! На что вы смотрите? На идеальное тело? На эти фальшивые брови и наращенные ногти? Неужели никто из вас не готов заглянуть глубже?
