Дом лжи - Дэвид Эллис
– То есть ты скупаешь земли.
– Точно. Я уже принес моим инвесторам больше трехсот процентов КОИ[24]. А следующие пять лет станут еще лучше. Ты даешь мне двадцать один миллион долларов сегодня, а я возвращаю тебе сто пять миллионов через пять лет. Обещаю, Вики, это будет лучшее ралли в твоей жизни.
У меня перехватывает дыхание. Еще бы не лучшее. Помню, когда мне было шесть, я обвязывала шнурком левый башмак, потому что подошва совсем отстала, а на новую обувь родителям не хватало денег. Так я и проходила целый год, приволакивая левую ногу, чтобы не потерять подошву. В восемнадцать, оставшись одна, я раз в неделю сдавала кровь за деньги, а в двадцать регулярно давала хозяину квартиры вместо арендной платы.
Видя, что я не отвечаю, Кристиан говорит:
– Если тебя пугают риски, то дай мне десять миллионов, а я превращу их в пятьдесят. Другие десять можно вложить в акции азиатских компаний. Они тоже скоро взлетят, хотя и не так высоко, как водяные. И все же диверсификация вложений обычно приносит больше уверенности.
К двадцати четырем годам секс стал для меня единственным способом выживания, универсальным платежным средством. Я была эскортницей и жила в Индианаполисе. Мне повезло встретить женщину, которая объяснила, что единственный способ выжить, работая проституткой, это завести постоянных клиентов-копов. Они позаботятся о том, чтобы тебя не арестовали; они же и заступятся, если кто-то из клиентов обойдется с тобой плохо. Моими клиентами были в основном женатые мужчины с деньгами, искавшие развлечений на стороне. И копы. Иногда это был секс за деньги, а иногда – за услуги. Я научилась неплохо жить за мужской счет. Дорогие обеды обычно заканчивались в постели – в его или в моей. Последнее было выгоднее, так как означало полный холодильник еще на пару дней.
Поэтому суммы, о которых говорит сейчас Кристиан, для меня так же нереальны, как полет на Марс.
– Или, – произносит он вдруг, – мы ничего такого не делаем.
Мне становится интересно.
– Слушай, Вики, такое я предлагаю не всем. Обычно моих инвесторов не очень волнует изнанка. Но они могут рискнуть двадцатью миллионами, потому что у них есть еще двадцать раз по двадцать. У тебя – нет. Я это понимаю. К тому же двадцать миллионов долларов – это вполне приличные деньги. Их можно поделить, одну часть вложить в облигационные фонды, где нет почти никакого риска, другую рассовать по фондам индексированных ценных бумаг и жить на проценты, а основной капитал почти не трогать. И жизнь будет вполне комфортной. Всю свою жизнь ты проведешь в комфорте – если, конечно, тебе хочется именно этого. И я могу это для тебя устроить. Или я, или любой из тех финансовых советников, к которым ты уже ходила. Я не обижусь. Мне незачем продавать себя любой ценой.
Я перечитываю его предложение.
– Так ты можешь собрать для меня портфолио пониженного уровня риска?
– Конечно, если ты хочешь.
– Но ты этим не занимаешься. Я ведь о тебе читала, и, судя по всему, снижение рисков – не твой стиль.
– В общем, нет. Точнее, я никогда раньше такого не делал.
– Но для меня сделаешь.
Он приподнимает плечо:
– Постараюсь.
– А почему? – поддеваю его я.
– Я… ты мне нравишься, – отвечает он. – Мне нравится твой стиль.
Так я и думала.
Я медленно киваю. Он не отрываясь смотрит мне прямо в глаза. Я первой отвожу взгляд и смотрю сначала на кожаный диван у стены, а потом снова на него. Он все еще смотрит мне в глаза.
– У тебя есть еще встречи сегодня?
Секундная пауза.
– Нет.
– Когда уходит твоя секретарша?
Он смотрит на дверь, уже почти не сомневаясь, что понял ситуацию правильно.
– В пять.
– Может, отпустить ее сегодня пораньше, пусть порадуется жизни, – предлагаю я.
Вот теперь он точно уверен – и знает, что ему делать.
– Можно.
Я ухмыляюсь:
– Так давай.
Он нажимает кнопку на телефоне.
– Эмили, у меня на сегодня все. Почему бы вам не уйти немного пораньше?
Я встаю и начинаю расстегивать платье, нарочно медля на каждой пуговице, и наблюдаю за тем, как он наблюдает за мной. Но вот платье соскальзывает на пол. Я переступаю через него туфлями на каблуках и облокачиваюсь о стол.
– Я предпочитаю вариант один, мистер Ньюсом. Устройте мне ралли моей мечты.
24. Вики
– Может, ты и прав насчет воды. Потому что я сейчас за бутылку воды убить готова. – Я разлепляю наши потные тела и сползаю с дивана.
– В холодильнике, у бара… Боже, где мои манеры? – Вид у Кристиана самодовольный и сытый, какой всегда бывает у самца, считающего, что он только что перевернул мое представление о реальности.
Нет, он был хорош. Не настолько хорош, как он сам о себе думает, но вполне ничего. Он знает, что делает. Просто я никогда не дохожу до той точки, когда секс начинает приносить удовлетворение. Грубое, кратковременное физиологическое удовольствие я еще могу получить, и то если звезды сойдутся, а вот эмоциональное удовлетворение – нет.
Беру из холодильника две бутылки воды и возвращаюсь на диван. Кристиан садится, не упуская случая еще раз продемонстрировать мне кубики на животе. Да, тело у него отличное, ничего не скажешь. Наверное, он из спортзала не вылезает, шлифует свою мускулатуру. Не помню, кто сказал, что бодибилдинг сродни мастурбации, но этот кто-то был прав.
Кристиан открывает бутылку, пьет и довольно вздыхает:
– Ну, миссис Добиас, это было…
Только не говори «изумительно». Пожалуйста, не надо.
– …весело.
– У тебя много энергии.
– Это ты зажгла ее во мне.
– Спорим, ты говоришь так каждой девушке, с которой спишь. – Я тоже делаю глоток и берусь за телефон. Без четверти семь. Больше двух часов кувыркались. Значит, завтра между ног все будет болеть с отвычки. Секса у меня уже несколько месяцев не было.
– Можно задать тебе вопрос? – говорит он.
– Валяй.
– Ты когда-нибудь занималась этим раньше?
Я натягиваю трусики, ищу лифчик.
– Ты серьезно хочешь, чтобы я ответила?
– Да.
– Уверен? Может, лучше не лопать твой мыльный пузырь типично мужской убежденности, что ты один смог пробудить во мне тигрицу?
– Вау, – говорит он и смеется.
Я наклоняюсь над ним, лицом к лицу:
– Нет, Кристиан, ничего такого я
