Золотое сердце Вавилона - Наталья Николаевна Александрова
Я невольно покивала, соглашаясь.
– Впрочем, может, он на голову больной? – задумчиво спросила почтальонша.
– Черт его знает! – честно ответила я.
– И то верно, в душу человеку ведь не влезешь! – согласилась почтальонша. – В общем, у Шерстоуховых скандалы с этой комнаты и начались. То есть Зинаида-то, видно, невестке и сказала – достань денег, чтобы комнату выкупить. Та послала ее подальше, с той поры и пошло – как с цепи баба сорвалась! Мужиков посторонних водила, не скрывалась, все соседи видели!
Я подумала, что соседи, как ни скрывайся, все равно увидят.
– Ну, Витьке-то говорить все же постеснялись в лицо, – почтальонша снова поджала губы. – А мамаше его глаза раскрыли. Она тогда работала еще… Ну, как уж она поступила, я не знаю, вмешиваться в дела молодых – себе дороже обойдется. В общем, тянула она время, все не решалась, а потом как-то Витька пришел домой не вовремя и застал свою Лидку с мужиком прямо в постели! Срамота! – Почтальонша выразительно взглянула на меня. – И главное – мужик-то тот слова доброго не стоит! Уж на что Витька парень незавидный, а этот и того хуже. Внешне неприглядный, тихий какой-то, голова вбок. В ателье по ремонту бытовых приборов работал, тут рядом. Да на него только глянешь – сразу понятно, что ни любви с него, ни денег, а она, вишь, с ним захороводилась, домой привела! Мужик-то слинял по-быстрому, а Лидка с Витькой ругаться начали. Тут и Зинаида подоспела, как-то их утихомирила, и с тех пор Лидку в доме не видали! Спровадили они ее по-тихому. Но, я тебе скажу, как съехала она, так сразу тише в доме стало! Даже звание этому дому присвоили – дом высокой… этой, как ее… еще программа такая есть в телевизоре… ах да – дом высокой культуры быта!
– Значит, развелись они и Лидия сразу уехала? – продолжила я расспросы.
– Развелись они или не развелись – это я не знаю, а только, по всему выходит, уехала она куда-то. Раз тихо в доме стало – стало быть, уехала, а как же иначе?
– А куда уехала – вы не знаете?
– Откуда же мне знать? – почтальонша опять поджала губы. – Я про людей лишнего никогда не говорю, особенно чего не знаю! Года три как ее не видно, а уж куда – это мне неизвестно! Я не это… не справочное бюро и не отдел кадров!
– А может, ей письма какие-то приходили или еще что?
– Ничего такого не знаю! – отрезала она. – И вообще, нам об этом с посторонними говорить не положено!
Почтальонша замолчала, но по едва уловимым признакам я почувствовала, что она чего-то недоговаривает.
– Разве же я посторонняя? Я ведь в той же квартире живу!
– Мало ли что в квартире…
– Вот еще что, – я вытащила кошелек, – У меня такая привычка: если кто ко мне по-доброму, то и я так же…
С этими словами я достала из кошелька купюру и с задумчивым видом зажала ее в кулаке.
Глаза у почтальонши забегали, то и дело останавливаясь на моей руке с денежкой. Она шумно сглотнула и проговорила:
– Я и правда, девонька, не знаю, куда она уехала. Знала бы – так непременно бы сказала. Если человек ко мне по-хорошему… – Она выдержала небольшую паузу, чтобы подчеркнуть следующие слова, и проговорила: – А насчет писем и такого прочего – как раз сегодня на ее имя письмо пришло, я хотела в ящик положить, но имя прочитала и подумала – обратно надо нести, потому как адресат выбыл в неизвестном направлении. А с этими выбывшими адресатами ничего не дождешься, кроме хлопот. Но раз уж ты, девонька, из той же квартиры, так, может, отдать тебе это письмо, и дело с концом? А то с выбывшими адресатами одна морока! Отсылать их обратно, все такое…
Она достала из сумки мятый конверт и задумчиво уставилась на мою руку.
Я протянула ей сложенную пополам купюру, она отдала мне конверт, и мы разошлись, довольные друг другом. Правда, напоследок почтальонша выдала мне бесплатный совет:
– Не думай ты насчет этого Шерстоухова! Пустой он человек, нестоящий! Если даже эта Лидка от него сбежала… Сама посуди – станет баба мужиков водить в тот дом, где с мужем живет, да еще со свекровью? Ведь сразу же все известно станет! Значит, нисколечко она мужем своим не дорожила, раз так себя вела!
Я вышла на улицу и только тогда взглянула на конверт, на котором было указано имя адресата – Шерстоухова Л. Е.
Лидия Евгеньевна? Лидия Ермолаевна? Какое еще может быть отчество на «Е»?
Да в конце концов, не все ли мне равно? На всякий случай я взглянула и на адрес отправителя. Там был отпечатан штамп – ателье по ремонту «Золотые руки». И адрес – недалеко, в паре кварталов от нашего дома.
Что за письмо могло прийти из ателье по ремонту? Допустим, сообщали, что готов заказ, и просят получить как можно скорее… но вот странно – эта Лидия уехала уже три года назад, а ее заказ только сейчас выполнили?
Впрочем, все это меня нисколько не волновало.
Похоже, я зря отдала почтальонше свои кровные деньги. Я-то надеялась, что письмо поможет мне что-то узнать о первой жене моего уникального мужа, а это оказалось всего лишь завалявшееся на почте просроченное извещение из ателье по ремонту. Вот уж совершенно бесполезная бумажка…
Я машинально спрятала бесполезное письмо в сумку и хотела уже свернуть к автобусной остановке, как вдруг замерла на месте, услышав следующий разговор.
– Ну как же так, – говорил высокий мужчина средних лет. – Я к вам издалека приехал…
– Как хотите, гражданин, а приемные часы у нас закончились, – отвечала ему сильно накрашенная особа женского пола и неопределенного возраста. – Вы вот, к примеру, кем работаете?
Разговор, свидетелем которого я невольно оказалась, происходил возле дверей жилконторы, располагающейся в соседнем с моим подъезде. Мне туда приходилось пару раз заглядывать по вопросу прописки, поэтому я сразу узнала накрашенную даму – это была наша паспортистка Нинель Романовна.
Свекровь ее не уважала, говорила, неодобрительно поджав губы, что у паспортистки единственная цель в жизни – найти нового мужа взамен прежнего, который полтора года назад ушел от нее к женщине-стоматологу, и на достижение этой цели она бросила все свои силы и средства. Ради этого Нинель носила короткие не по возрасту
