Георгий Брянцев - Клинок эмира
- Вы не спросили, откуда у иностранца клинок?
- Спросил. Он ответил, что ему подарил его Ахмедбек перед уходом на советскую землю.
- Но это же ложь! Почему вы не разоблачили его?
Ахун пожал плечами.
У Наруза Ахмеда все перемешалось в голове. Рассказ старика он принял за чистую монету, а потому и не мог разобраться в создавшемся положении. Зачем только понадобилось Керлингу выдумывать, будто клинок подарил ему отец, когда он купил его у Исмаили? Как мог Керлинг знать Ахмедбека? При чем здесь Бухара, Афганистан? Почему отец при жизни не обмолвился об этом ни словом? Да и мог ли отец посвятить в тайну клинка чужеземца? Нет, нет, это не похоже на отца. О клинке Керлинг узнал от него же, от Наруза, в ту злосчастную ночь... Но Наруз ни словом не обмолвился о каких-то узорах, черепах... Он сам ничего не знал, кроме того, что клинок может принести богатство. Только это он и сказал Керлингу. Выходит, что клинок все же у Керлинга. А откуда он мог узнать об Ахуне? О черт! Да Наруз сам назвал имя старика...
Ахун и Наруз Ахмед сидели у стола друг против друга, взволнованные, в глубоком молчании, думая каждый о своем.
- Что же теперь делать? - проговорил наконец Наруз Ахмед.
- Выкрасть клинок у иностранца, - твердо сказал Ахун.
- Что? - переспросил Наруз Ахмед, будто не расслышал.
Ахун повторил.
Наруз усмехнулся: хорошенькое дело - выкрасть! Если бы знал старик, чем закончилась попытка выкрасть клинок, он не предложил бы такой глупости.
- Что же ты молчишь, сын мой? - спросил Ахун.
- Думаю
- Да, верно, думать надо. Выкрасть клинок - нелегкое дело.
- Я тоже так полагаю. Очень нелегкое. Мне кажется, что не стоит и браться за такое дело.
В глазах старика блеснули злые огоньки.
- Если ты намерен и дальше жить нищим и отказываешься от богатства, идущего тебе в руки, тогда не стоит браться. Ты однажды уже оказался глупцом, хочешь стать им вторично?
Наруз Ахмед вскочил. Ярость сузила его глаза. Он подошел вплотную к старику и дрожащим от гнева голосом не произнес, а прошипел:
- Вот что я скажу вам, уважаемый Ахун-ата... Этот клинок со своей проклятой тайной сидит у меня в печенках. Я не мальчик. Я не верю, что смогу когда-нибудь стать богатым. Это лишь слова... Мне надоело их слушать... Я продал клинок, потому что не знал тайны, и считаю, что правильно поступил. На кой черт мне тайна, которой я не знаю. А теперь запомните: до той поры, пока вы не откроете, в чем заключается секрет, я не ударю пальцем о палец!
Ошеломленный Ахун смотрел на него, выпучив глаза, и беззвучно шевелил губами.
- Нашли ишака! - кричал Наруз Ахмед. - Ведь вы не полезете за клинком в дом этого господина? Значит, лезть придется мне? А знаете, чем это пахнет, если я попадусь? Так вот, досточтимый Ахун-ата, я должен знать, во имя чего я пойду на такой риск, ради чего стану жертвовать шкурой. Поэтому выкладывайте все начистоту! Тогда и будем вместе ломать голову. Не хотите? Ваше дело. Но в таком случае я вам больше не слуга... Возитесь сами с клинком... Подумайте: тайну знали отец, вы и иностранец. Но почему я один, вслепую, ничего не зная, должен красть клинок? Да быть может, эта тайна гроша ломаного не стоит! Или я хуже всех? Или мне нельзя доверить серьезное дело? Или вы хотите только использовать меня, а потом оставить в дураках?..
- Хватит! Успокойся! - наконец перебил его Ахун. - Садись и слушай!
Наруз Ахмед сел за стол и закурил.
Старик начал рассказ.
9
Немалых трудов стоило Керлингу узнать имя советского офицера-переводчика, у которого он выменял клыч. Керлинг побывал в издательстве, которое устроило тогда прием корреспондентов, в редакции газеты, где он встречался с лейтенантом. Но тщетно, почти никто офицера не помнил, а те немногие, что смутно вспоминали, не могли назвать его фамилию.
И тут он вспомнил о таджике, владельце ошханы16, который, по словам лейтенанта, подарил ему клыч. Правда, прошло три года с лишним, ошханщик мог умереть, уехать из Тегерана или бросить дело. Но все равно необходимо было попытаться отыскать его. Быть может, он назовет имя и фамилию лейтенанта.
Керлинг обрядился в восточный костюм, надел на пояс клыч и отправился на поиски. Он обходил по очереди все ошханы и чайханы. Клыч обращал на себя внимание, его разглядывали, щупали, вынимали из ножен, но не нашелся ни один ошханщик, который признал бы в клыче вещь, когда-то ему принадлежавшую.
Керлинг напрасно исколесил и исходил все трущобы и закоулки города. Надежды его угасали.
Гуссейн принимал близко к сердцу неудачи хозяина. Он не переставал расспрашивать базарный люд и однажды пришел с известием, что где-то на южных окраинах города есть ошхана таджика Турдыева. Был ли там господин?
Приунывший было Керлинг воспрянул духом и снова двинулся на поиски. Он нашел ошхану на кривой зловонной улочке. Правда, вид ее не слишком обнадеживал: не верилось, что советский офицер мог посещать такую лачугу. Но едва Керлинг, переступив порог, уселся за низенький столик, как хозяин заведения, маленький старичок с колючими глазками, выскочил из-за стойки и подбежал к нему.
- Господин! Где вы купили эту вещь? - спросил он, не соблюдая никаких церемоний и даже не приветствуя гостя.
- Она знакома вам? - хитро улыбнулся Керлинг, поправляя ремешок, на котором висел клыч.
- Гм... Кажется, была знакома...
- Вот потому-то я и пришел сюда. У вас найдется тут подходящее местечко? - спросил Керлинг и обвел взглядом комнату с низким небеленым потолком. В воздухе стоял чад, пахло шашлыком и луком. На земляном полу восседала группа оборванных посетителей.
Хозяин, приложив руку к сердцу, поклонился и пригласил Керлинга следовать за ним.
Он вывел его во двор и усадил на пустой ящик, предварительно сбросив с него сырую овечью шкуру.
- Ваша фамилия Турдыев? - спросил Керлинг.
- Ганифа Турдыев, уважаемый господин, Ганифа Турдыев... - несколько испуганно подтвердил хозяин.
- Скажите, этот клыч не принадлежал вам когда-нибудь?
Хозяин, не понимая, к чему ведет речь этот иностранец, на всякий случай затягивал время и долго вертел клыч в руках.
Керлинг потерял терпение и напомнил:
- Мне сказали, что в сорок шестом году вы подарили этот клыч своему земляку...
Сообразив, что, собственно говоря, опасаться ему нечего, хозяин затараторил:
- Да, да, да... Вы напомнили... Это давно было... Подарил сыну старого друга, Джуме Садыкову. А как попал клыч к вам?
"Я старюсь, - думал в это время Керлинг. - Джума Садыков! Конечно, Джума Садыков, Как я мог забыть?"
Турдыеву он сказал:
- Садыков мой хороший знакомый... Умный, образованный человек. Он был моим гостем и перед отъездом на юг Ирана оставил клыч. На обратном пути он не попал в Тегеран. Клыч остался у меня. Вещь ценная, я давно хотел вернуть ее Садыкову, но не знаю адреса. Где его искать?
- Ну, это беда небольшая, - улыбнулся Турдыев. - Садыкова надо искать в Бухаре. Он и родился в ней, и живет там.
- В Бухаре?
- В Бухаре, - почему-то вздохнул хозяин.
- А вы давно оттуда?
- О! Очень давно, с шестнадцатого года, еще до русской революции уехал. Вместе с отцом Джумы мы бежали в Иран, когда началась мобилизация на царскую службу. Война тогда была, много народу уходило из Бухары. Отец Джумы умер десять лет назад, не дождался встречи с сыном, а я все живу и только собираюсь умирать...
- Вам еще рановато, - вежливо возразил Керлинг. - Вы молодо выглядите.
Старик усмехнулся:
- Сладкие слова... Слушать их приятно, но помолодеть от них нельзя.
Керлинг встал.
- Что ж... Попытаюсь отыскать Садыкова. Большое вам спасибо...
Этой же ночью Керлинг выехал на машине далеко за город и остановил машину в пустынном месте. Он вынул из небольшого чемоданчика портативную коротковолновую радиостанцию, установил ее на заднем сиденье и поднял над кузовом автомобиля длинный и гибкий стержень антенны. Подключив питание, он надел наушники и стал настраиваться. Через минуту рука его привычно запрыгала на малюсенькой пуговке ключа, выстукивая шифр. В эфир полетели точки и тире. Они означали:
"Отыщите в Бухаре Джуму Садыкова, бывшего в сорок шестом году лейтенантом, переводчиком в Иране, сделайте все возможное, чтобы клинок с головкой дракона, вывезенный им из Тегерана, попал к вам. Слушаю вас через десять суток".
Закончив передачу, Керлинг свернул радиостанцию и помчался обратно в город.
Ровно через десять суток был получен ответ:
"Джума Садыков подарил свой клинок единственному восемнадцатилетнему сыну офицера Саттара Халилова. Халилов жил в Бухаре и год назад выехал. Куда - выясняю. Слушайте меня через семь суток".
Прошло семь суток, еще семь, шесть раз по семи... Прошло три месяца, телеграммы не поступило. Эфир молчал.
Керлинг встревожился. Что случилось? Радиоточка была на централизованном учете, и за нее следовало два раза в год отчитываться. После долгих раздумий Керлинг решил принять срочные меры...
