Юрий Кунов - Спроси у реки
– Девчонок вы не ждали?
– Нет! Я их никогда не развожу ночью. Карманов меня на следующий день где-то к обеду вызывает, и я их тогда отвожу, куда скажут.
– Что за девчонки были у него той ночью?
– А, потертые уже! Лет с тринадцати этим делом занимаются. Но веселые и без понтов. Снежанка и Ксюха. Я покажу их, если надо.
– Знаем обеих. Пока все. Спасибо за помощь.
– Так чего случилось?! – с недоумением воскликнул Донцов. – Я не въехал…
– Ничего серьезного. Просто ваши клиенты у нас свидетелями по одному делу проходят. Смотрите, Александр Владимирович, сейчас у вас мороженое на рубашку капнет, – открывая дверцу такси, заметил Жарких.
Вернувшись к себе в машину, он позвонил Посохину:
– Павел Петрович, с таксистом я перетер. Все чисто. Еду к Смазневым. Вводные будут?.. Кем заняться?.. Прокудин Геннадий Александрович. Где работает?.. А, он с Квасовой-младшей в школе строил отношения… К их однокласснице?.. В отпуске по уходу за ребенком?.. Бондаренко Ирина Михайловна. Была. А сейчас… Адрес?.. Понял. А потом к Смазневу?.. Понял.
Отключив телефон и прикинув свой будущий маршрут, Жарких открыл окно и завел машину. Чтобы встретиться с Ириной Михайловной Бондаренко, а ныне, по мужу, Петровой, ему нужно было всего лишь объехать стоянку для фур, раскинувшуюся в сотне метров от автовокзала и, свернув направо, остановиться у магазина «Шарм». Рядом с ним и располагался дом свекра бывшей одноклассницы Квасовой-Рябинниковой.
Когда через несколько минут старший лейтенант подошел к металлической калитке, во дворе дома Петровых раздался звонкий собачий лай. Жарких улыбнулся, вспомнив о настороженном отношении своего начальника к собакам, и нажал кнопку звонка.
– Тихо, Бимка! – донесся из-за забора чей-то нежный голосок.
Собачий лай прекратился, калитка открылась и перед старшим лейтенантом предстала невысокая симпатичная девушка со светлой челочкой и косичкой. Одета она была в голубые шорты и выцветшую желтую футболку.
Жарких поздоровался. Кивнув, девушка сказала «здрасьте» и замерла, вопросительно глядя на него снизу вверх василькового цвета глазами. Если бы у старшего лейтенанта были с собой конфеты, то из них парочку он обязательно предложил бы этому милому созданию. Но с собой у него не было даже жвачки.
– Мне нужна Ирина Михайловна Петрова, – сказал он, бросив взгляд во двор поверх головы стоявшей перед ним девушки.
– Я Ирина Михайловна…
Жарких замялся. На Ирину Михайловну его собеседница никак не тянула. Только на Ирочку или Иришку. Последнее обращение, пожалуй, даже больше соответствовало бы ее внешности.
– А другая Ирина Михайловна здесь не живет?
– Н-е-т. А вы кто?
– Старший лейтенант Жарких.
Слово «полиция» старший лейтенант произносить не стал. Ему захотелось, чтобы разговор с такой милой девушкой не имел строго официального оттенка.
– Скажите, вы учились в школе вместе с Юлией Квасовой?
– Да, училась. А что?
«Получается мы с нею как минимум ровесники, – удивился про себя Жарких. – А выглядит она как старшеклассница».
– Я хотел бы с вами поговорить о ваших школьных друзьях.
– Поговорить?
– Да. Меня очень интересуют отношения Юлии Квасовой с Геннадием Прокудиным.
– Отношения? Так они давно закончились.
– Мне хотелось бы кое-что уточнить. Это не займет много времени.
– Ну ладно. Заходите.
Следом за девушкой Жарких вошел во двор и прикрыл за собой калитку. Замок громко защелкнулся.
– Иришка, кто там звонил? – донеслось из открытых дверей веранды, до которой оставалось еще шагов шесть-семь.
Просторная веранда была обшита вагонкой и выкрашена в голубой цвет. Большие решетчатые рамы были белыми.
– Это ко мне пришли, бабушка! Присмотри за Мирославой. Она у себя в кроватке. Еще спит.
– Хорошо, моя сладкая.
Девушка присела на скамью слева от выложенной плиткой садовой дорожки. Точно такая же скамья была врыта в землю и напротив.
– Садитесь.
Жарких устроился рядом с Ириной и огляделся. Такого количества цветов он еще ни в одном из бирючинских дворов не встречал. За высокие заборы районной элиты старшему лейтенанту проникать еще не доводилось, а простые бирючинцы подходили к использованию своих участков, можно сказать, гораздо более утилитарно, чем Петровы.
– Это кто у вас такой талантливый цветовод? – поинтересовался он, сообразив, что иногда сюда можно заглядывать за букетами, если кому-то из его девчонок захочется немного романтики.
– Бабушка Наташа.
– Клево!
– Вам, в самом деле, нравится?
– Обалдеть.
Девушка заулыбалась.
– А какие цветы вам больше всего нравятся?
Жарких еще раз огляделся.
– Вон те!
Названий цветов он не знал и просто указал пальцем в сторону понравившихся.
– Мне тоже! Это махровые пионы. А есть полумахровые. Еще я нарциссы люблю. Вон беленькие, видите? – Девушка повернула голову налево. – А там у нас васильки. Все почему-то думают, что они только ярко-синими бывают.
– Извините, мне очень интересно, но я на работе.
– Ой! Я забыла. – Девушка поправила челку и пристально посмотрела на старшего лейтенанта. – Вы… полицейский?
Жарких кивнул и полез в карман рубашки.
– Да. Вот удостоверение.
– Не надо. Я вам верю.
– Хорошо. Можете обращаться ко мне по имени. Мероприятие у нас непротокольное. Меня Сергей зовут.
– Ладно. О чем будем говорить?
– Расскажите мне про Юлию Квасову и Геннадия Прокудина.
– Про их отношения?
– Про их отношения.
– Ну, дружить они начали в девятом классе. В самом конце. Потом все как-то само собой закончилось у них. А зачем вам все это?
– Извините, Ирина, когда у них все закончилось?
– Наверное, в середине одиннадцатого класса. Весной.
– А, насколько у них были близкие отношения?
– Вы про секс?
– Ну…
– Насколько я знаю, ничего такого у них не было. Юльку мама держала строго. А правда она утонула?
– Раиса Николаевна? Да. Несчастный случай.
– Жалко. Я знаю, Юлька приезжала на похороны. Но из наших она ни к кому не заходила. Мне только позвонила. Мы ведь с ней в школе дружили. А, вы наверняка знаете! А то бы не пришли.
– Она сегодня должна будет после поминок уже уехать. Из-за ребенка. Она его с подругой оставила. На такси поедет.
Ирина, погрустнев, тяжело вздохнула.
– Она сказала, чтобы мы на похороны не приходили. Сорок дней будет, тогда она всех наших соберет. Горе какое.
– А Геннадий не пытался восстановить с Юлей отношения?
Ирина дернула округлым плечиком.
– Как сказать… Через год после школы Юлька приезжала сюда на каникулы, и они встречались пару раз с Генкой, но, по-моему, ничего у них так и не получилось склеить. Потом она уже в Бирючинск не приезжала больше. Родители к ней ездили.
– А Геннадий к ней в Воронеж не наведывался?
– Не знаю. Вряд ли. Он сейчас в гражданском браке с Галкой Додоновой живет.
– Давно?
– Живут? Года два уже. Наверное, распишутся в этом году. Собираются, по крайней мере. Галка уже на четвертом месяце.
К скамейке подбежала лохматая персикового цвета дворняга и уткнулась лбом в ноги старшему лейтенанту.
– Это кто у нас такой любопытный?!
Он наклонился и потрепал пса по загривку. Тот радостно взвизгнул и лизнул ему руку. Ирина заулыбалась и еще больше стала похожа на подростка.
– Это наш Бимка. Добряк и весельчак. Дедуля его Димкой зовет. На Димку он тоже отзывается.
– Не жарко тебе в такой шубе, Димон?
– Мы его на лето стрижем. Вот только чуть жарче станет, и мы его сразу наполовину оболваним.
– Не сопротивляется?
– Н-е-е! Он все понимает. Жутко умный. Дедуля ему книжки читает. Слушает! Даже рычит иногда на страшных местах. А на смешных начинает подпрыгивать и гавкать.
– Ира, скажите, а Генка хороший парень?
– Хороший. Хотя каждый это по-своему понимает. Он добрый, почти не пьет. Работает. Простой, в общем.
– И никогда ни в каких темных делах не был замешан?
– Ой, куда ему!
– Трусоват?
– Да нет! Простой он!
– А Юля?
– Нет, она не простая!
– А смогла бы она подлость совершить?
– Подлость? Нет! Пакость – да, и то, если в отместку. Гордая очень.
Глава 25
В списке Маркова первой стояла Маша Аринина. С нее и решила начать опрос Рыбакова.
Хорошим летним днем местных девчонок следовало искать на одном из бирючинских пляжей. В маленьком городе только там можно было безнаказанно демонстрировать свои прелести, не рискуя прослыть шлюхой.
В Бирючинске было два больших пляжа: так называемый старый и Центральный. Все, кто жил в Речном переулке и на прилегающих к нему улицах ходили на старый пляж. До Центрального, пусть и благоустроенного, пешком нужно было добираться полчаса (и главное, столько же обратно!), а старый – вот он, из окон виден. Сбежала по косогору, пересекла луг, и ты уже на берегу Лигани на белом песочке.
