Дэвид Гранн - Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления
— Он сел между нашей мамой и моим сыном, — рассказывала Кэри, — и говорил, как соскучился по школе, про Джейсона спрашивал, когда же, мол, они увидятся с братом.
На семейном совете постановили, что жить мальчик будет не с матерью, а с Кэри и Брайаном.
— Я работала по ночам и боялась оставлять его одного, — пояснила Беверли.
Кэри и Брайан повезли «Николаса» в свой трейлер в безлюдной лесистой местности Спринг-Бранч, в шестидесяти километрах к северу от Сан-Антонио. Бурден все время глядел в окно, проезжая по грязной, избитой дороге мимо брошенных ржавых грузовиков, бетонных построек, бродячих собак, с лаем бросавшихся на проезжавшие машины.
— У нас там не было ни Интернета, ничего такого, — рассказывал Коди. — Чтобы подключиться, нужно было ехать в Сан-Антонио, не ближе.
Тесный трейлер не очень-то соответствовал американской мечте Бурдена, которой он столько раз любовался в кино. Ему пришлось жить в одной комнате с Коди, спать на полу на пенном матрасе. Работы у него было по горло: чтобы действительно «стать» Николасом и прижиться в семье, ему требовалось собрать как можно больше информации, и Бурден принялся умело выпытывать любые подробности. Он листал альбомы с фотографиями, смотрел видеозаписи семейных праздников, а порой даже тайком залезал в ящики с документами и письмами. Стоило ему заполучить какие-то полезные сведения от кого-то из членов семьи, он тут же пересказывал их другому родственнику, выдавая это за собственные воспоминания. Так, в разговоре он как-то «припомнил» случай, когда столкнул Коди с дерева и Брайан, его отец, страшно разозлился на него.
— Он знал этот случай. — Коди и поныне изумляется тому, как много Бурден успел разузнать о его семье.
Беверли подметила, что Бурден предпочитает смотреть телевизор стоя на коленках — так обычно устраивался и Николас. Члены семьи говорили мне, что порой Бурден держался более отчужденно, чем прежний Николас, иногда в его речи прорывался непривычный акцент, однако они все это списывали на три года ужасных мучений в руках похитителей.
Бурден все более вживался в роль Николаса. Настолько, что ему это даже начинало казаться какой-то мистикой. Оба они принадлежали к небогатым и неблагополучным семьям; Николас почти не общался с отцом — тот долгое время и не подозревал, что ребенок от него. Мальчик рос одиноким и вспыльчивым; ему недоставало внимания. В школе он то и дело наживал неприятности. Как-то раз Николас украл пару кедов, его уличили, и мать пригрозила поместить его в исправительное заведение.
— Я не могла справиться с ним, — твердила Беверли. — Мне не удавалось его контролировать.
С детства Николас был ярым поклонником Майкла Джексона, собирал все его записи и даже приобрел красную кожаную куртку, как у Джексона в клипе «Триллер».
Беверли замечала, как быстро «Николас» адаптируется. Он поступил в старший класс школы, ежедневно выполнял домашние задания и отчитывал Коди, если «племянник» ленился. В свободное время мальчики играли, а по вечерам вся семья усаживалась смотреть телевизор. Каждый раз, когда в гости приезжала Беверли, «Николас» горячо обнимал ее: «Привет, ма!» По воскресеньям иногда все вместе ходили в церковь.
— Он был такой милый, — вздыхает Шантель. — Всех нас любил.
Как-то раз Кэри взяла камеру, чтобы заснять «брата» с другими членами семьи, и спросила, как ему нравится запись.
— Так здорово снова быть дома, с родными! — откликнулся он.
Вскоре после того, как Бурден поселился в своем новом доме, 1 ноября того же года, частный детектив Чарли Паркер сидел в своей конторе в Сан-Антонио. Это была настоящая контора сыщика: со всех сторон Паркера окружали его любимые «игрушки» — микрокамеры, без которых он не мог обходиться в работе. Одна камера пряталась в оправе очков, другая — в авторучке, третья — в руле велосипеда. Стену украшала одна из наиболее удачных фотографий, сделанных «за работой»: замужняя женщина и ее любовник выглядывают из окна съемной квартиры. Паркер, получивший деньги от супруга изменницы, именовал эту фотографию «банковским чеком».
Зазвонил телефон. К Паркеру обратился телеведущий популярного шоу «Прямым текстом» — он прослышал о чудесном возвращении шестнадцатилетнего подростка и хотел нанять Паркера для расследования обстоятельств похищения. Детектив подумал и согласился взяться за это дело.
Паркеру в ту пору вскоре должно уже было стукнуть шестьдесят. Хриплый, с седой шевелюрой, словно прямиком явившийся из дешевых боевиков. Он купил себе ярко-красную «тойоту» и поддразнивал друзей: «Неплохо для старика, что скажете?» Он издавна мечтал сделаться частным детективом, но свое заветное желание смог осуществить лишь недавно, а до того тридцать лет торговал строительными материалами.
В 1994 году Паркер познакомился в Сан-Антонио с супружеской парой, чью тридцатилетнюю дочь изнасиловали и зарезали. Дело осталось нераскрытым, и Паркер, увлекшись, стал заниматься им по вечерам, каждый день после работы. Он выяснил, что по соседству от жертвы поселился досрочно выпущенный из тюрьмы убийца, сел подозреваемому «на хвост» и вечерами и ночами следил за его домом из своего белого фургона, нацепив инфракрасные очки ночного видения. Вскоре этот человек был арестован и уличен в преступлении.
Теперь уж Паркера ничто не могло остановить. Он организовал «клуб убийств» для расследования подобных случаев. Членами клуба состояли психолог из университета, юрист и кухарка из ресторана быстрого питания. За считаные месяцы клубу удалось собрать улики, с помощью которых был пойман и осужден летчик, задушивший четырнадцатилетнюю девочку. В 1995 году Паркер оформил лицензию частного детектива, и с жизнью торговца строительными материалами было покончено навсегда.
Поговорив с менеджером телепрограммы, Паркер отправился на встречу с Николасом Баркли и 6 ноября в сопровождении съемочной группы подкатил к трейлеру Кэри и Брайана. Семья отнюдь не пришла в восторг. Кэри отказалась от интервью.
— Я не публичный человек, — сказала она.
Однако Бурден, который к тому времени прожил в Америке около трех недель, согласился поговорить.
— В то время я больше всего жаждал привлечь к себе внимание, — пояснял он позже. — Это была непреодолимая психологическая потребность. Теперь я не стал бы этого делать.
Паркер стоял чуть в стороне, внимательно прислушиваясь к тому, как молодой человек излагает интервьюеру свою историю.
— Холодный как огурец. — Это образное техасское выражение точно передает ощущения Паркера от той сцены. — Ни глаз не потупит, ни жеста лишнего не сделает. Мимика, жесты — ноль.
Единственное, на что обратил внимание Паркер, — это необычный акцент. В доме Паркер обнаружил фотографию Николаса Баркли в более юном возрасте и все поглядывал то на нее, то на теперешнего Баркли, пытаясь сообразить, что же тут не сходится. Ему приходилось где-то читать, что форма ушной раковины у каждого человека столь же индивидуальна, как и отпечатки пальцев. Припомнив это, Паркер шепнул оператору на ухо:
— Сними его уши крупным планом. Как можно ближе.
Фотографию мальчика Паркер потихоньку сунул себе в карман и после съемок отправился в свою контору, чтобы сканировать фото в компьютер и сравнить его с кадрами видеосъемки. Он выделил на снимке и на кадрах, полученных от оператора, ушные раковины и принялся скрупулезно их изучать. «Сходство имеется, но до полного совпадения далеко», — пришел он к выводу.
После этого Паркер обзвонил нескольких окулистов и каждому задал один и тот же вопрос: можно ли с помощью инъекций изменить цвет глаз с голубого на коричневый? Врачи единодушно отвечали, что такое невозможно. Далее Паркер позвонил специалисту по диалектам из Университета Тринити (Сан-Антонио) и выяснил, что даже после трехлетнего плена по возвращении в родную среду привычный акцент быстро восстанавливается.
Тогда Паркер решил поделиться своими подозрениями с властями, но к тому времени полиция Сан-Антонио уже вынесла вердикт: «Мальчик, именующий себя Николасом Баркли, несомненно является Николасом Баркли».
Но Паркеру не давала покоя мысль, что самозванец, проникший в семью Николаса, может оказаться опасным. Он решил позвонить Беверли и сообщить ей все, что ему стало известно. Он припоминает, как повторял в трубку снова и снова:
— Мэм, это не он. Это не он.
— То есть как это не он? — спросила Беверли.
Паркер рассказал про глаза, уши и акцент, а закончив разговор, отметил в деле: «Родственники обеспокоены, однако продолжают считать его Николасом».
Через несколько дней Паркеру позвонил рассерженный Бурден. Сам Бурден позже отрицал, что звонил, но в «деле», которое завел Паркер, осталась запись разговора. Звонивший кричал в трубку: «Ты кто такой?!» Когда Паркер заявил, что считает его самозванцем, а не Николасом Баркли, его собеседник взорвался:
