Светлана Алешина - Тень на плетень
— Я думаю, что вам не стоит с нами ехать, Сергей Иванович, — сказала я, — идите домой и отдыхайте, а заодно напишите статью о том, что у нас тут произошло. Хорошо?
— Ну, если это приказ… — улыбаясь, начал Кряжимский, вставая.
— Вы про что? Про то, чтобы идти домой, или про то, чтобы писать? — тоже улыбнулась я.
— Я про все. Все будет сделано, Ольга Юрьевна, — кивнул мне Кряжимский.
Глава 10
Виктор вел мою машинку ровно и аккуратно и не мешал нам думать. Точнее говоря, думала я, а Маринка, сидящая слева от меня, тоже на заднем сиденье, ворочалась, ворчала и предрекала самое худшее.
— Он нас пристрелит и правильно сделает, — каркала она упавшим, но настырным голосом. — Из пистолета пристрелит. И никто не узнает, где могилка твоя.
Я молчала. Маринка, наклонившись, посмотрела мне в лицо, убедилась, что я не сплю, и продолжила:
— Я бы лучше позвонила твоему любимому майору. Он бы тебя, конечно, обругал, не без этого, но дал бы охрану, как в прошлый раз, помнишь?
— Помню, — нехотя сказала я.
Я и сама собиралась позвонить майору Здоренко, но потом просто не решилась. И не потому, что испугалась его криков, на которые он такой щедрый, еще чего! Просто я была почти уверена, что в середине дня Антона не будет в коттедже. Что ему там делать, если он открыл сезон охоты на девушек в городе?
Одним словом, если совсем уж честно, то забыла я про майора Здоренко. Забыла — ну и фиг с ним. Не настолько я привыкла еще к трупам у нас в редакции, чтобы после них еще о чем-то помнить.
— Так почему не позвонила? — настойчиво повторила вопрос Маринка.
— Из-за пустяков людей тревожить, — небрежно бросила я, — неудобно как-то, знаешь ли.
Маринка, наверное, здорово подивилась на мою отчаянность, но промолчала и больше ничего говорить не стала. А что мне нужно было говорить?
Признаваться, что я самым пошлым образом забыла про майора? Ага, щаз, она же после этого признания совсем жизни нр даст. Занудит до последней невозможности.
Мы подъехали к повороту перед мостом и все трое, практически одновременно, взглянули не направо, где стояли коттеджи, а налево, где в кустах вчера занимался колдовством декан Розенкранц. Его там сегодня не было. Или, если уж совсем точно излагать, как положено опытному следопыту, его там не было видно. Но я думаю, что все-таки Розенкранца не было, наверное, нужные ему энергетические ворота закрылись, или еще что-нибудь оккультное случилось.
Виктор повернул машину вправо, и мы поднялись к коттеджу.
Остановив «Ладу» напротив входа, Виктор заглушил двигатель, и мы замерли, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи. Наш коттедж словно вымер или затаился: в нем вроде все было тихо.
Со стороны коттеджей, расположенных дальше, слышались постукивания молотков, шум работающих электрических инструментов. В общем, обстановка вокруг была нормальная и не располагающая к нервозности. Один только интересующий нас коттедж был тихим и необитаемым. Здесь почему-то никто не работал или, по крайней мере, делал это тихо и незаметно.
— Ну что, пойдем? — спросила я.
— Ну не сидеть же здесь, — проворчала Маринка, — вот увидишь, если нас не пристрелят, то…
— То больше ничего интересного не произойдет, — прервала я ее, — я все уже поняла! Хватит!
Распахнув дверь машины, я вышла первой и направилась к коттеджу. За мною пошел Виктор, замыкала наше шествие Маринка, продолжающая что-то невнятно бормотать. Мне даже на секунду показалось, что, если бы сейчас раздались выстрелы, Маринка первым делом радостно завопила бы:
«Ага! Опять я оказалась права!» — и только потом стала бы прятаться.
Однако никто в нас не стрелял, что радовало.
Двери в коттедже все еще не было, и это позволяло сперва заглянуть в зал первого этажа и только потом войти в него. Виктор, обогнав меня, вошел первым.
Маринка подсуетилась и протиснулась в дверной проем сразу же за мною.
— Прямо склеп какой-то, — сказала она, оглядывая уже знакомые нам серые стены, и чихнула. — Почему тихо?
— Ну а я-то откуда это знаю? — спросила я. — Вот сейчас найдем этого бомжа и все у него и спросим.
— Значит, у местного босса здесь будет типа зала, — по-хозяйски осматриваясь, сказала Маринка, — и кухня тут же рядом. Эта планировка называется «пентхауз», ты в курсе, Оль?
— Мы с тобой это вместе читали в «Космополитене»! — заметила я.
— А ты помнишь? — удивилась Маринка. — А я вот думаю, откуда это знаю? Оказывается, просто-напросто из журналов. Обидно.
— И не говори, — поддержала я ее. — Одно расстройство.
Виктор первым поднялся на второй этаж, тоже оказавшийся пустым, и пошел к лестнице, ведущей на чердак. Чердачная дверь была незаперта и приоткрыта.
— Эй, сторож! — крикнула Маринка, да так звонко, что я невольно вздрогнула.
Никто Маринке не ответил. Мы переглянулись.
— Ну, все ясно, — заявила Маринка, — дальше идти и не стоит: нет же никого! Та-ак! — Она повернулась к лестнице, идущей на первый этаж. — Жаль, я купальника не взяла, а то можно было бы съездить позагорать… Ну, идем отсюда!
Виктор, поднявшийся до середины лестницы, посмотрел на меня.
— Может быть, и нет никого, — согласилась я. — Вчера тоже сторожа не было, а мы нашли кое-что интересное. Так что поднимемся, раз уж мы здесь.
Я решительно начала подниматься по лестнице. Маринка со злобным, как мне показалось, стоном пошла за мной.
Чердак встретил нас полумраком.
— Ого! — крикнула Маринка, и ей ответило глухое эхо.
— Блин, даже акустика есть какая-то, — отметила она.
— Ну да, концерты можно давать, — сказала я, направляясь к знакомому окну. — Пригласим Ванессу Мэй?
— Ну только не сюда, — ответила Маринка. — Фу, как тут душно и воняет чем-то. Пожалуй, Ванесса еще и откажется.
Пока мы пересмеивались, Виктор уже обошел половину чердака, прищуриваясь на каждую кучу тряпья или мусора. Я решила по этой свалке не лазать, не дамское это дело, если у нас мужчина есть.
— Никого? — спросила у него Маринка.
Виктор промолчал.
— Никого и ничего, — подвела итог Маринка и выглянула в запыленное чердачное окно. — Сторож шляется где-нибудь или пьет. Он же алкаш, у него это на роже было написано.
— Насчет рожи, — сказала я, делая несколько шагов к самому темному углу, чтобы было видно, что я не сачкую, — не скажу, не специалистка, но алкоголь в руках он нес, это точно.
— Ну нет здесь ничего, пойдемте вниз! — заныла Маринка. — Душно мне здесь.
— Сейчас, сейчас, — ответила я, следя, как Виктор заканчивает обход. Ему осталось только осмотреть несколько ящиков в дальнем углу. — Еще пару минут и… — тут я замолчала, а Маринка перехватила инициативу.
— А что тут нам еще делать? — громко развозмущалась она. — Пыль глотать? На фиг не нужно.
Да и вообще, зря мы сюда приехали, это же очевидно!
Я в это время была занята очень важным делом: рассматривала кучу тряпья прямо перед собой, и это занятие меня увлекло. Я чувствовала, что здесь что-то есть.
— А в полу на первом этаже погреба нет? — спросила у меня Маринка. — Может быть, он там спит в прохладе, как говорится в народе, с устатку.
Я нагнулась и, брезгливо взяв двумя пальчиками, откинула прочь запачканную побелкой и краской рваную телогрейку. Под ней сразу же открылось лицо человека.
Вскрикнув, я отскочила в сторону. Маринка, что-то ляпнув, взглянула на труп и заорала так, что у меня сразу уши заложило. Виктор мгновенно оказался рядом с нами.
— Кто это?! Кто?! — вопила Маринка, дергая меня за руку.
Я сама была немного не в себе, но не орала — не могла, слишком уж сильно затряслась у меня челюсть от страха. Ну сколько же можно?
Виктор, как всегда, внешне невозмутимый, подошел к трупу и нагнулся над ним.
— Кто это?! — снова заорала Маринка и так сильно дернула меня за руку, что чуть не вывихнула ее.
— Сторож, — просто сказал Виктор и накинул на него какую-то тряпку.
— Умер, да? — шепотом спросила Маринка.
— Его застрелили, — сказал Виктор.
— Так, все, мне уже хреново, — сказала Маринка. — Уходим отсюда, к чертовой матери! Уходим немедленно!
Она отпустила мою руку и бросилась к двери, и тут раздался громкий стук или даже грохот из дальнего угла чердака. Как раз из-за тех ящиков, до которых Виктор еще не успел дойти.
— Что это еще такое? — растерянно спросила я.
Из-за ящиков поднялся какой-то человек.
— Вы кто?! — крикнула Маринка, замирая на месте.
Виктор бросился к неизвестному, я зачем-то — за ним, и тут последовал еще один грохот. Даже не грохот, а громкий хлопок какой-то. Слишком поздно я поняла, что это такое.
Воздух вдруг резко стал каким-то колючим, и запершило в горле. Страшно зачесались глаза, и из них хлынули слезы, даже не в три ручья, а потоком.
Я кашлянула один раз, второй, с опозданием зажмурила глаза, и тут уже кашель было не остановить.
