Наталья Солнцева - К чему снится кровь
В комнату скользнули двое мужчин, одетых в одинаковые черные джинсы и футболки. Евгений не удивился. Галлюцинации начинали становиться для него чем-то привычным. Он закрыл глаза, потом открыл. Двое стояли посредине комнаты и смотрели на него.
– Где серьга? – низким и хриплым голосом спросил один из них.
Евгений ничего не ответил. Он вдруг увидел себя как бы со стороны… мертвым и холодным, безразличным ко всему. На светлых стенах была кровь, алая, как рубин, которым он так часто любовался…
– У меня ее нет, – ответил он, слыша свой голос издалека, тихий и блеклый.
– Как это нет?! Куда ты ее дел?
– Потерялась…
Двое недобро переглянулись.
– Потерялась, говоришь? Где? Мы сходим, поищем.
– Вывалилась из кармана…
Ничего глупее он в жизни не говорил. Двое с трудом сдерживались.
– У него карманы дырявые, – сказал один парень в черном другому. – И что, ты не искал? – обратился он к Евгению.
– Искал, но не нашел…
Это их доконало. Они придвинулись почти вплотную, нависли над его головой.
– Сейчас найдешь! – голос не предвещал ничего хорошего.
Но, как ни странно, Евгению было совершенно не страшно.
– Говори, где серьга. Проживешь подольше на полчаса.
Они его пугали, не понимая, что ему абсолютно все равно. Он, Евгений, был уже мертв. И ничто в этом мире не могло больше внушить ему страха. Ему только было жаль этой квартиры на Кутузовском, прекрасной мебели, Валерии… Когда еще удастся встретить такую красивую женщину? Мама одна останется… Рембо… Как же так? Почему? За что?
Евгений больше не замечал этих двоих, вторгшихся в его замкнутый мир. Вся сцена казалась ему дурно разыгранным фарсом.
– Ребята, у вас плохой вкус…
Это были последние слова, которые он сказал в жизни.
Из ствола с глушителем, направленного на него, вырвались дым и пламя. Это выстрелы? Но почему он их видит? Ведь он же мертв, а мертвые не могут видеть. Но он продолжал смотреть, как его тело вздрагивает от попадания пуль, сползает… как на дорогой ковер, на светлые стены брызгает что-то густое и красное… много красного… Неужели это кровь? Его кровь?.. Господи, он никогда не думал, что ее так много… Очень много красного…
* * *Поздний звонок застал Валерию в постели, за чтением. Она решила не брать трубку, но кто-то звонил и звонил.
– Алло…
На том конце связи раздались сдавленные рыдания Софьи Иосифовны.
– Женечку убили! – она повторяла и повторяла эту фразу, не в силах переключиться ни на что другое. – Женечку уби-и-ли-и! Женечку…
Рыдания перешли в истерику.
– Софья Иосифовна, как это случилось?
Валерии пришлось несколько раз повторить свой вопрос, пока она добилась вразумительного ответа. Софья Иосифовна была в гостях у приятельницы, заболталась допоздна, и решила не ехать домой, а пойти ночевать к сыну. У нее были свои ключи от квартиры Евгения, потому что она приходила туда убирать и готовить еду, а также гулять с собакой, когда хозяина не было дома.
– Тут все перевернуто… – рыдала она. – Сейф взломан. Собаку убили! Я ее нашла в ванной. А Женечка… страшно смотреть… Всюду кровь… всюду…
– Вы милицию вызвали? – Валерия была странно спокойна: она просто не осознавала до конца, что произошло.
– А?.. Милицию? Нет, не вызывала… Я в «скорую помощь» позвонила. Может быть, еще… Женечка… сыночек мой…
– Вызывайте милицию, я сейчас приеду.
Валерия лихорадочно начала одеваться, ее била дрожь. Она плохо соображала, что делает. Потом не могла вспомнить, как добралась до квартиры Евгения. Ночь, темень… Кажется, брала такси. Дверь открыла заплаканная Софья Иосифовна, которая сразу же повисла на Валерии и потеряла сознание. Приехавшая «скорая» оказала помощь женщинам. Евгению медицина уже была не нужна…
Валерии казалось, что картина, которую она увидела в гостиной, где лежало тело, будет преследовать ее всю жизнь. Как много, оказывается, в человеке крови!..
Она смутно помнила, что было потом. Кто-то суетился, какие-то люди, соседи… Валерию расспрашивали, она что-то отвечала. Софья Иосифовна плакала. Никто ничего толком не видел. Из вещей почти ничего не пропало. Валерия не знала, сколько и чего было у Евгения, Софья Иосифовна тоже. Сын не посвящал ее в свои дела, она только вела хозяйство.
Все последующие дни – похороны, поминки, кладбище – прошли, как во сне. Софья Иосифовна похоронила сына рядом с его отцом, там еще осталось место и для нее.
У Валерии началась самая настоящая депрессия. Кашель обострился. Она вызвала врача, взяла больничный. Но это не помогло. Пришлось выходить на работу. В разгар занятий у нее начинались ужасные приступы кашля, приходилось выбегать в коридор, глотать таблетки, долго приходить в себя. Аппетит пропал, сон тоже.
Катенька ей сочувствовала, советовала обратиться к Борису Ивановичу.
– Он не признает лекарств, потому что они отравляют организм. Можешь смело идти к нему!
– Я вовсе не боюсь лекарств, – слабо возражала Валерия, – просто они мне не помогают.
– Тем более! – Катенька, казалось, была счастлива, что приятельница заболела и нуждается в помощи.
У Валерии пропал интерес к жизни. Она ходила, разговаривала, работала, отвечала на телефонные звонки, – машинально, как автомат, – ничего не чувствуя, не ощущая. Как кукла, у которой еще не кончился завод.
Она с головой ушла в работу, старалась заполнить каждую минуту, чтобы не было свободного времени для мыслей. Это плохо помогало. Она ничего не рассказала ни милиции, ни Софье Иосифовне о серьге, которую показывал ей Евгений незадолго до смерти. Правильно ли она поступила? А вдруг бы это помогло расследованию?
У нее началась бессонница. И самое плохое – в ней поселился страх. Он явился тихо и неслышно, как первый снег, бесшумно покрывающий еще зеленые долины. Вкрадчивый необъяснимый страх становился все сильнее и сильнее…
Валерия понимала: с этим что-то нужно делать. Но что? Кому она может рассказать все без утайки? Не примут ли ее за сумасшедшую? Есть ли люди, способные помочь ей?..
ГЛАВА 14
Сиур, начальник охраны фирмы «Зодиак», ехал в своей машине на работу. Он включил музыку и под звуки лютни размышлял о событиях, поставивших его налаженную жизнь с ног на голову.
Подружка детства, которую он сто лет не видел и практически забыл, вдруг явилась к нему на фирму, да не одна, а с приятельницей. Девушки обратились к нему со странной и нелепой просьбой. Почему-то он согласился эту просьбу выполнить, и… все изменилось.
Так он познакомился с Тиной. Он очень долго искал ее и не мог поверить, что она, наконец, рядом. Все последовавшие за этим события казались дурным сном.
Старик-антиквар, в квартиру которого его попросили проникнуть, оказался убитым. За первым убийством последовали еще два. За этими смертями стояла какая-то глубокая запутанная тайна. Вот-вот, казалось, придет спасительная идея, которая все расставит по своим местам. Увы! В очередной раз головоломка оказалась слишком сложной и противоречивой.
Сиур вспомнил, как они с Тиной ходили к Ковалевскому, чтобы разузнать что-нибудь о Будде – древней фигурке индийского божка. Воспоминание было приятным и волнующим, как и все, связанное с Тиной.
Уже около двух недель ничего не происходило. Жизнь текла неторопливо и размеренно, – женщины успокоились, перестали вздрагивать от каждого шороха. Они работали в библиотеке. Летом посетителей почти не было, и Тина с Людмилочкой могли заняться поиском сведений о подземельях боярина Темного.
История обрастала новыми подробностями, которые все труднее было связать друг с другом…
Сиур въехал в открытые охранником ворота, поставил машину и направился в офис, на ходу закуривая. Он любил размышлять, вдыхая аромат хорошего табака. Это способствовало ровному течению мыслей, умиротворяло.
Димка, как всегда, сидел за компьютером, увлеченно щелкая клавишами. Услышав шаги, крутнулся на стуле – увидел шефа, обрадовался. Отношения между бывшими сослуживцами сложились искренние и дружеские. Ребята, как и Сиур, прошедшие суровую школу спецназа, оказавшись волею судьбы без работы, без поддержки, без крыши над головой, вынуждены были приспосабливать к себе новую жизнь. Не всем это давалось легко. Поэтому помогали друг другу, ценили проверенную в боях надежность.
– Привет, Сиур!
– Привет-привет. Есть новости?
Сиур ждал новостей от Леши. Парень уехал несколько дней назад по делам, должен был выйти на связь… и вот уже были исчерпаны все мыслимые отсрочки, которые могли возникнуть вследствие непредвиденных обстоятельств. Не хотелось думать плохое, но…
– Никаких… – Дима прекрасно понял, о чем его спросили.
– Черт!..
* * *Валерия закашлялась, пошла на кухню, выпила ложку ментолового сиропа. В груди камнем лежала глухая тоска. Хотелось ничего не видеть, не слышать, ни о чем не думать. Она зажала уши ладонями, закрыла глаза: наступила тишина. Только тишина эта не успокаивала, она просто существовала, сама по себе, а Валерии было одинаково тошно, что в тишине, что в разноголосице звуков.
